— Тебе нужен кто-то, кого мы знаем, — проговорила Хизер.
Камрин закатила глаза, когда шестерёнки закрутились в голове её сестры. Она была удивлена, что дым ещё не пошёл.
— Нет.
Хотя её сестра не слушала. Она была в ударе.
— Того, кого мы были бы не против видеть на фотографиях.
— Нет.
— А как насчёт Троя?
Камрин вздрогнула.
— Троя Лански? Это который лучший друг нашего брата? Да у него пальцев не хватит на руках и ногах, чтобы сосчитать женщин, с которыми он был. В этом году.
Хизер была непреклонна.
— Точно. Он никогда не приводит подружку на семейные торжества. У него со всеми несерьёзно.
— Нет.
— Подумай об этом, Кэм. Он знает тебя. Очень хорошо.
— Нет.
— Кэм…
— Нет.
Хизер встала.
— Кэм, он бы прошёл тест.
Камрин закрыла рот прежде, чем успело выскочить ещё одно «нет». Хизер была права. Он бы прошёл тест.
Ещё когда они были подростками, Камрин с братом и сестрой придумали то, что они называли «нефункциональным тестом». Если кто-то, с кем они встречались, смог бы пережить какое-то время с их семьёй и клинически не свихнуться, и также быть одобренным семьёй, то они бы им подошли. Жена её брата, Анна, прошла тест. Они шутили об этом на их помолвке, посвятив Анну в их секрет. Когда Джастин тоже прошёл его и сделал Хизер предложение, они и ему всё рассказали.
Камрин так и не нашла никого, кто захотел бы даже попытаться пройти этот тест. Время шло, и у неё появилась уверенность: неважно, приведи она домой параноидального шизофреника, фетишем которого были пальцы на ногах — он бы подошёл. Максвелл, наверное, не прошёл бы тест, но в глазах её родителей — определённо, да. Живой, дышащий мужчина.
Однако Трой прошёл тест в возрасте десяти лет, когда его впервые ввели в семью в качестве приёмного ребёнка. Он никогда много не говорил об этом, но его отец был буйным алкоголиком. Будучи частым посетителем их дома на патронатном воспитании, пока ему не исполнилось восемнадцать, Трой всегда был почётным членом семьи.
К тому же, он словно сошёл с обложки «Playgirl». И знал об этом. У Троя были светлые, песочного оттенка волосы, которые значительно светлели летом и всегда нуждались в небольшой стрижке. Его глаза были глубокого, насыщенного карего цвета, а ресницы — преступной тратой на мужчину. Ростом около метра восьмидесяти, тело его было результатом упорного труда и дисциплины. Но самым убийственным была его улыбка. Когда включалась вся её мощность, ни одна женщина не могла устоять перед ним.
Никто бы не поверил, что они пара. Мужчины его типа никогда не встречаются с такими женщинами, как она. Это идёт против равновесия в природе. Мир бы взорвался.
Ещё одно, в чём её семья стала бы её винить.
Эмили прибежала в комнату, размахивая листком бумаги.
— Я нарисовала тебя, тётушка Кэм.
— Ах, вот как? Давай посмотрим. — Камрин посмотрела на примитивные гравюры своей юной племянницы. — Неплохо, зайка. Но почему у меня на лице так сильно нахмурены брови?
— Потому что ты никогда не улыбаешься.
По-видимому, девизом этой недели было: «Заставьте Камрин почувствовать себя дерьмом». Камрин взглянула на Хизер, которая была слишком занята, набирая сообщение, чтобы это заметить. И, чтобы доказать трёхлетке обратное, Камрин нацепила на лицо огромную улыбку.
— Спасибо. Мне очень нравится. Может, в следующий раз ты нарисуешь мне улыбку?
Хизер рассмеялась. Камрин подумала, что над ней, но сестра развернула экран сотового так, чтобы она могла его видеть.
Хизер: В какое время ты завтра заканчиваешь работать?
Трой: А что? Передумала насчёт свадьбы? Хочешь сбежать со мной?
Хизер: Очень смешно. Нет, Кэм будет у тебя в 15:15, чтобы обсудить важное предложение.
Трой: Кэм, говоришь? Должно быть, это что-то серьёзное.
Хизер: Как всегда, когда дело касается её. Подумай об этом, прежде чем отказаться.
Трой: О нет. Ты же не отправляешь её, чтобы привести в порядок мой гардероб, правда? Я могу и сам погладить своё нижнее белье.
Хизер: Ржунимагу. Будь дома к 15:15.
Трой: Ок.
Камрин стиснула зубы и встала. Она была уже на полпути к кухне, когда Хизер заговорила:
— Что? Ты же не сказала «нет».
Когда Камрин повернулась, Хизер была в розовом кукольном платьице и с косичками. Огромные чёрные веснушки усеивали её нос. Некоторое напряжение спало с Камрин, и потом образ исчез.
— Я говорю это сейчас. Нет.
— Ну же, сестрёнка. Все получится.
Нет, не получится. Трой ни за что не пойдёт на этот фарс. И даже если он согласится, для него это будет ещё одна шутка. Но, вопреки распространённому мнению, её жизнь — это не шутка.
Она могла быть грустной и жалкой, но никак не шуткой.
Уроки жизни согласно Камрин:
Семейные древа, изобилующие сумасшедшими, и в подмётки не годятся моему. У меня темпераментная семья. Наполовину эмоциональная, наполовину — ненормальная.
В ту же секунду, когда её сестра отперла входную дверь их семейного дома, Эмили влетела внутрь на полной скорости, её косички подпрыгивали на ходу.
— Бабуля, дедуля, у тёти Кэм сгорела работа. И она получила эрекцию!
Камрин шагнула внутрь, бросив чемодан у своих ног. И через пару секунд зажмурила глаза, потому как восьмидесятипятилетняя Нана выплюнула изо рта кофе со скоростью, превысившей зарегистрированную скорость света.
Хизер бросилась к креслу Наны и похлопала её по спине, чтобы остановить приступ кашля.
— Боже, Эмили. Ты ещё хуже, чем проверка орфографии на айфоне. У тёти Кэм не сгорела работа, а её уволили[7]. И это не эрекция, а эвикция[8].
Лысина её отца заблестела в лучах, пробивавшихся сквозь окно солнца, когда он покачал ею в смущении.
Её мама вошла в небольшую гостиную с кухни, с бигудями в волосах и переброшенным через плечо полотенцем.
— У тебя сгорела работа? И при чём тут эрекция?
Камрин подошла к Нане и поцеловала её в щёку.
— Ты в порядке? Нужны таблетки для сердца?
Нана махнула рукой.
— Прекратите суетиться. Я старая, а не мёртвая. И без эрекции твоя мама не появилась бы на свет, знаешь ли.
— СМИ, Нана, — проговорила Хизер.
— Это МРТ, тупица! — заявила Нана. — И с моим бедром все в порядке. Так сказал врач на прошлой неделе.
— Нет, Нана, — раздражённо ответила Хизер. — СМИ — значит «слишком много информации».
