— Восторг?
— Не пытайтесь обмануть меня, дорогая, — спокойно сказал О'Брайен. — В том сюжете из новостей, где вы были показаны разговаривающей с лидером террористов перед входом в здание, ваше лицо в какой-то момент было дано крупным планом. Я тогда словно бы увидел себя в зеркале. Так что я отнюдь не единственный, кто любит рисковать, не так ли, Келли Маккенна?
— Не знаю, о чем вы говорите, — возразила Келли, надеясь, что ее голос звучит убедительно. — Я же сказала, что тогда во мне просто взыграло честолюбие. Я увидела шанс добиться новых высот в моей карьере, и я его не упустила. — Ей не хотелось признавать, что этот незнакомец совершенно точно понял ее характер, хотя это было странно приятно. Особое удовольствие доставило то, что он разделял ее чувства.
— Келли, драгоценная моя, да вы же сами в какой-то степени ненормальная. Вы подвержены действию старейшего в мире наркотика. Вы любите чувствовать, как адреналин растекается по вашим венам, когда вы напуганы до полусмерти, разве не так? Вам доставляет удовольствие идти по канату над пропастью, полной голодных львов.
— Это какой-то бред! Я рискую, потому что такова моя работа, а не потому, что это мне нравится.
О'Брайен покачал своей черноволосой головой.
— Мы оба знаем, что собой представляем, Келли. Но вам не стоило попадать в такую невыигрышную ситуацию, как во Франкфурте. Это уж слишком близко к самоубийству.
— Чепуха! Террористы освободили всех заложников в аэропорту, как и обещали.
— Вам просто повезло, и вы это прекрасно знаете, — твердо сказал О'Брайен. — С тем же успехом все могло кончиться плачевно. — Он устремил на нее долгий задумчивый взгляд, который заставил Келли невольно поежиться. — Наверное, Келли, мне стоило бы взять вас под свое крыло. Слишком опасно оставлять вас без присмотра.
— Я уже пять лет живу самостоятельно, мистер О'Брайен, и у меня неплохо получается, — решительно заявила Келли. — Не думаю, что нуждаюсь в чьей-то опеке.
— Пять лет, — повторил О'Брайен. — Ну, конечно. Ваш отец умер, когда вам было восемнадцать, правильно? Это был Ричард Маккенна, свободный фотограф, который странствовал по миру, часто появляясь в горячих точках. Некоторые его снимки считаются классикой. Вы, должно быть, очень им гордитесь?
— Конечно, горжусь, — просто сказала Келли. — Он был прекрасным фотографом и великолепным отцом. После смерти моей матери, а мне тогда было восемь лет, он позаботился, чтобы мы никогда не расставались. Так и было до самой его смерти. Он всюду брал меня с собой.
— Ничего удивительного, что вы привыкли к опасности, дорогая. У вас была возможность на протяжении многих лет воспитать в себе эту привычку. — Он поднял руку, останавливая ее возмущенные возражения. — Ну ладно, я оставлю эту тему, если вы скажете мне, почему для вас было так важно получить мое согласие на интервью.
— Я сказала вам, что… — начала было Келли.
— Не пора ли бросить эту ерунду и перейти к делу? — прервал ее О'Брайен. — Та Келли Маккенна, о которой я узнал три года назад, никогда не пошла бы на шантаж.
Келли немного помялась, но все-таки решила быть с ним откровенной. Теперь это вряд ли ей повредит. О'Брайен и так знает практически всю ее биографию.
— Я заключила пари с моим редактором, что заставлю вас взять меня с собой, — неуверенно призналась она.
— Интересно, — проговорил О'Брайен, не сводя с нее глаз. — И на что же вы спорили?
Келли не решилась сказать, что речь шла о возможности ездить в заграничные командировки. Он и так считал ее помешанной на риске.
— На нечто такое, чего мне очень хочется, — уклончиво ответила она, избегая его взгляда.
— А если вы проиграете? — осторожно спросил он, следя, как виноватый румянец разливается по ее щекам.
— Тогда я сделаю то, что очень хочется ему, — сказала Келли, все еще не глядя на О'Брайена. Если бы она посмотрела, то заметила бы, как он внезапно застыл, а в глазах сверкнуло что-то очень похожее на гнев.
— Понимаю, — жестко произнес он. — Старейшая в истории сделка, и, безусловно, самая увлекательная. — Келли в недоумении посмотрела на него, но он не обратил внимания. — Ну что же, мне кажется, я должен сделать все, чтобы ваш босс не получил этот выигрыш, Кудряшка. Я беру вас с собой.
— Берете? — не веря своим ушам, переспросила Келли. Глаза ее сияли. — Это чудесно! Вы не пожалеете об этом. Обещаю, что совершенно не буду для вас обузой, а потом покажу вам все, что об этом написала.
— Обязательно покажете. И все фотографии, которые сделаете, тоже. — Он грациозно поднялся с подстилки и протянул руку, чтобы помочь ей встать.
Келли с удивлением отметила, что теперь, когда решение принято, ему, казалось, не терпится поскорее отправиться.
— Ну конечно, — заверила она. — Это само собой. Еще раз спасибо, мистер О'Брайен.
— Ник, — коротко поправил он. — Вы знаете, в гондоле воздушного шара всякая официальность выглядит абсурдно. Как вам кажется?
— Ник, — послушно повторила она, и это имя прозвучало удивительно интимно. — Думаю, вы правы. Так вы позвоните мне на следующей неделе?
— До чего мне нравится, когда вы произносите мое имя своим очаровательным хрипловатым голоском, — сказал О'Брайен, не отрывая глаз от ее лица. — Хотелось бы послушать, как вы шепчете… — Он резко остановился и потряс головой, как бы отгоняя ненужные мысли. — На следующей неделе?
— Вы же собираетесь отправиться в долину Рио-Гранде в начале следующей недели, — напомнила ему Келли. — Разве не так?
Ник все еще всматривался в лицо девушки, лаская глазами ее губы. Келли застыла, зачарованная этим пристальным взглядом. Она почувствовала, как приятное тепло разливается по ее телу.
— Нет, — коротко бросил он, отворачиваясь и направляясь к двери в прихожую. — Мы уезжаем сегодня же вечером. Я заеду за вами в девять. Будьте готовы. А сейчас скажите мне адрес.
— Сегодня! — протестующе воскликнула Келли, идя за ним. — Но это невозможно! Я не могу так быстро собраться. Почему вы изменили планы?
— Потому, что так мне кажется лучше, — сказал О'Брайен. — Разве вы не поняли, изучая материалы обо мне, что все гении эксцентричны? Если вы хотите лететь со мной, то будьте готовы к девяти.
— Но я приглашена на обед, — огорченно сказала Келли. — Я же не могу не пойти без всякого предупреждения. А нельзя подождать хотя бы до завтра?
— Нет, нельзя, — сухо ответил он, останавливаясь у входной двери и оборачиваясь к ней. — Какое это свидание настолько важно, что вы не согласны пожертвовать им ради такой сенсационной статьи? С вашим редактором?
— С Маком? — растерянно переспросила Келли. — Нет, это с Симоном Ренвиком. Он работает в отделе рекламы в «Уорлд уикли».
