- Уходи, оставь нас. Ты - подонок, пап. Я тебя ненавижу.
Мои слова задели бы его, если бы он испытывал что-то, кроме ярости. Тем не менее, в его глазах определенно промелькает какая-то эмоция, правда, она такая же невзрачная, как и одежда, которая на нем висит. Отец сваливает на мои плечи свои гигантские ладони, я вздрагиваю от их тяжести, горблюсь, а он перекашивает уродское лицо. Уже через пару секунд я вылетаю за дверь, будто куль с мукой. Перекручиваюсь через спину по ступеням и с грохотом валюсь на прохладную к вечеру землю.
Он кричит какие-то ругательства. Подносится ко мне и пинает ногой. Я подлетаю и падаю вниз. Подлетаю и падаю вниз. Наверно, лучше бы я молчала, но теперь уже поздно врать и говорить, что он лучший папа в мире.
В какой-то момент, его пьяное тело пошатывается назад, и его нога ударяет меня не в живот, а в лицо. Я слышу хруст, слышу взрыв между висков, взрыв красок и еще какой-то дряни, из-за которой закладывает уши, и испускаю громкий стон.
Натан Баумгартен бил меня, но он никогда не позволял себе ничего подобного. Мне вдруг кажется, что он никогда не остановится, и только потом я понимаю, что валяюсь на земле уже несколько минут в полном одиночестве. За тонкими стенами моего дома пищит мать, громыхает мебель, бьется посуда, а я валяюсь в грязи и прерывисто дышу.
Надо встать. Я поднимаюсь, кренясь в бок. Выпрямляю спину и гляжу перед собой на дом, не зная, что делать. Зайти обратно? Наверно, я повременю с этим.
Протираю лицо и внезапно горблю плечи. На пальцах кровь. Кажется, он попал мне по носу, когда врубил ногой по голове. Пытаюсь вдохнуть воздух - вроде все в порядке, а, значит, все не так уж и плохо.
Я пытаюсь улыбнуться, а вместо этого ощущаю на щеках тупые слезы. О, да, только и осталось, что реветь, правильно. Дергаю головой, чувствую, как от боли на глаза падает темное покрывало, и отшатываюсь в сторону, едва не рухнув вниз. Прекрати реветь, надо взять себя в руки, надо успокоиться, надо...
Хлопаю ладонью по губам и до боли морщусь, согнувшись пополам, как от нового удара в живот. Стоит мне только подумать, что я обязана пересечь порог этого дома, как тут же тело трясет от горячки. Словно вирус по моим венам проносится не просто злость, а отчаяние, ледяное и удушающее, и я не могу нормально дышать.
Неожиданно за моей спиной разносится визг тормозов. Кто-то выкрикивает мое имя, я неуклюже оборачиваюсь, опустив по швам руки.
- Реган?
Из окна высокого, черного джипа на меня во все глаза пялится Кори Гудмен. Что он здесь делает? Сначала я вообще думаю, что он мне привиделся. В конце концов, папа мне круто зарядил по лицу. Может, я рассудка лишилась. Однако затем это видение оживает, и уже через пару секунд парень выпрыгивает из салона, будто бы ужаленный.
Кори несется ко мне со всех ног. Он замирает в паре метров и громко выдыхает. Не знаю, что именно его так шокирует: то, что я реву, или то, что у меня кровь.
- Какого...
Он замолкает. Приближается ко мне и покачивает головой. Если на чистоту, то ему вряд ли что-то известно о моих чувствах. Кори понятия не имеет, что я сейчас ощущаю. Он думает, мне нужна его поддержка, нужны его объятия. А мне нужно, чтобы он ушел.
Мне стыдно, и я хочу провалиться сквозь землю.
- Реган, когда это произошло?
- Почему ты еще не уехал?
- Я уезжаю.
- А здесь что делаешь?
- Хотел проехать по этому кварталу напоследок. Какая блин разница? - Кори делает два широких шага вперед и оказывается прямо перед моим носом. - Идем.
- Куда?
- В полицию.
- Его не накажут.
- Накажут.
- Нет. - Я шмыгаю носом и отступаю назад, не зная, как себя вести. - Папа дружит с шерифом. Это бессмысленно. К тому же, я совершеннолетняя.
- И что? - Громко взвывает парень, и неожиданно за его спиной визжит автомобиль. Я гляжу ему за спину. Кто-то сидит за рулем и с силой надавливает на гудок. - Эй, просто на меня смотри, окей? Они подождут.
Перевожу взгляд на друга.
- Я разберусь.
- Не хрена не разберешься! Пошли к моим родителям, они помогут.
- Зачем? Слушай, я не хочу вас втягивать. Тебя ждут, гаденыш. Иди, - я выдавливаю страдальческую улыбку, а затем бросаю это дело и вновь горблюсь, - тебя это не касается, ладно? Тебя здесь вообще быть не должно.
Машина вновь сигналит, и тогда Кори оборачивается и орет во все горло:
- Заткнись, Уилл!
Не помню, чтобы он так с братом разговаривал. Обычно Уиллу он поклоняется, а тут даже голос повысил. Видимо, я, действительно шокировала его своим видом.
- Не мое дело? - Спрашивает он, вновь впялив в меня оторопелый взгляд. Он глядит на мое лицо, жалобно дергает губами и отворачивается. - Ублюдок. Какого хрена, как ты вообще здесь живешь, черт.
Столько ругательств за один раз? Да Кори, кажется, не в себе. Я усмехаюсь.
- Смешно? Ну, конечно, давай поржем, Реган.
- Не хрена не смешно, просто это мои проблемы.
- У тебя лицо разбито!
- Серьезно?
- Хватит, Реган, иначе я накостыляю тебя в дополнение к тому, что уже имеется.
- Меня в Йель не приняли, - почему-то отрезаю я. Не думаю, что сейчас подходящий момент для разговора по душам, но слова сами срываются с языка.
- Что? - Глухо переспрашивает Кори.
- Ага. Я узнала минут пятнадцать назад.
- Черт, Реган....
- Сегодня мой день, - я хочу взмахнуть руками, но шею сводит, и поэтому я просто неуклюже передергиваю плечами. Кори собирается что-то сказать, но неожиданно за его спиной громыхает дверца, и парень застывает.
Наклоняю голову и вижу, как на нас движется чья-то тень. Вскоре она приобретает очертания высокого, широкоплечего парня, с которым мне уже доводилось видеться, но с которым я не желала бы вновь пересекаться.
Уильям Гудмен останавливается передо мной с недовольной миной. В зубах у него торчит сигарета, волосы взлохмачены, как у породистого комондора, а в глазах полыхает нетерпение, такое же колючее, как и кожаный браслет на руке, увешенный серебристыми шипами. Мило. Я скептически морщу лоб, когда оцениваю его безделушку.
- Чего так долго? - Спрашивает он у Кори, не обращая на меня внимания. - Торчать здесь - нет времени.
- Подожди, Уилл, мне надо разобраться.
- С чем?
- С ней.
Кори указывает на меня, и, наконец, Вильгельм Завоеватель переводит на меня свои затуманенные глаза. Мне кажется, он под кайфом. Зрачки у него черные и гигантские.
- Напоролась на дверь? - Шутит он и внезапно приподнимает пальцами мое лицо за подбородок. Изучает мой окровавленный нос, и, несмотря на то, что я вырываюсь, стоит ровно, по-прежнему стискивая в зубах сигарету. - Жить будет. - Он опускает руки и вновь смотрит на брата. - Теперь мы можем идти?
