– Жаль! – Чарли шумно вздохнул.
Роберта чуть сдвинула черные брови и недоуменно взглянула на него, приостановившись у входа в коридор, в конце которого располагался ее отделанный деревянными панелями светлый кабинет с окнами в сад.
– Жаль, что ты не являешься к семи, как я! – театрально разводя руками, воскликнул Чарли. – Если бы мы приходили вместе, может, пока в гостинице тишь да благодать, на пару выпивали бы по чашечке утреннего чая, а там, кто знает... – Его смазливая физиономия расплылась в широкой улыбке.
– По утрам я пью кофе, – отрезала Роберта. Пошлые заигрывания и плоские остроты она терпеть не могла, не любила и мужчин, что при всяком удобном случае выставляют напоказ свою почти женскую миловидность.
– Ну, ты бы пила кофе, а я чай, – поспешил исправить ошибку Чарли, но Роберта уже шла к кабинету и не слышала его слов. День предстоял напряженный, а настроиться на нужный лад все никак не получалось. В голову лезли мысли то о несложившейся личной жизни, то об отце из Италии, то о странных отношениях между бесчувственной матерью и отзывчивым добряком Мартином. Мысли о Джеффри, верная данному себе слову, она старательно гнала прочь, а едва приступив к делам, как будто совсем о нем забыла.
Во время ланча не размышлять, о чем не следует, ей помогла хохотушка Патриция, занимавшаяся кадрами, с которой, если Роберта была в гостинице – не на встрече и не на конференции – они вместе ходили перекусить в соседнее кафе. Дома у Патриции вечно случались разного рода казусы, о которых она рассказывала с таким юмором, что Роберта покатывалась со смеху. Не обошлось без приключения и накануне вечером: кошка Патриции по кличке Милка стянула с тарелки зазевавшегося перед телевизором хозяина куриную грудку, тот в бешенстве отнес ее в ванную и облил холодной водой из душа. Милка так перепугалась, что вцепилась мужу Патриции в бедро, чуть не задев причинное место. Тот дико взвыл, отчего кошка едва не лишилась чувств и лишь глубже впустила когти. Неизвестно, чем бы история закончилась, если бы на помощь любимому супругу и обожаемой Милке не поспешила как раз вернувшаяся с работы Патриция.
Ровно в три в гостиницу пожаловал профессор Рокуэлл, решивший лично выбрать место, где удобнее всего провести международный конгресс офтальмологов. На сотне врачей со всех концов света, что намеревались пробыть в Лондоне по меньшей мере неделю, отель мог прилично заработать. Потому, дабы произвести на Рокуэлла должное впечатление, Роберта отбросила все посторонние мысли, которые снова попытались ее атаковать, и повела его по номерам и конференц-залам, думая лишь о том, как бы ему внушить, что эта гостиница куда уютнее и комфортабельнее прочих лондонских отелей.
Рокуэлл, за сорок минут не проронивший ни слова, отчего Роберта уже решила, что распиналась перед ним зря, заговорил лишь в вестибюле, когда собрался уходить:
– Я уже побывал в «Савойе», «Интерконтинентале», «Четырех сезонах» и кое-где еще, – деловито сообщил он. – Но выбор остановлю, пожалуй, на вашей гостинице.
Роберта улыбнулась, а Чарли, стоявший у того за спиной, весело подмигнул ей. В эту минуту она даже решила, что не такой уж он и отвратный.
– Мы очень рады. Уверена...
Рокуэлл жестом остановил ее.
– Давайте без пустых речей. Вы показали мне, что конкретно можете предложить, я решил: эта гостиница подходит нам больше других, о чем тут еще говорить?
Прямолинейность окулиста пришлась Роберте по душе. Заверяя клиентов, которые предпочитали этот отель всем прочим, в том, что ее безмерно радует их решение, она каждый раз чувствовала себя не в своей тарелке – дураку понятно: речь шла не о личных симпатиях, а лишь о выгодной сделке, точнее о деньгах, однако притворяться счастливой требовали правила.
Роберта протянула Рокуэллу руку.
– Совершенно верно: разглагольствования тут ни к чему. – Она улыбнулась ему – на сей раз не как клиенту, а как человеку, достаточно мудрому и смелому, чтобы не зависеть от условностей. Удивительно, но суровый профессор вдруг дружески улыбнулся в ответ. – Телефон менеджера по бронированию вам даст Чарли, – сказала Роберта, кивая на портье. С ее губ чуть не слетело привычное «Ждем вас с нетерпением», но в последнее мгновение она передумала и произнесла, что подсказало сердце: – Вы необычный человек, доктор Рокуэлл. От души желаю вам удачи!
Направляясь в свой кабинет, она с улыбкой гадала, как живет и с кем водит дружбу чудной старик Рокуэлл, и представляла, как обрадуется Максуэлл, когда узнает, что через полмесяца к ним пожалует сотня окулистов. Без минуты четыре на ее столе зазвонил телефон.
– Лоуренс.
– Роберта, принимай следующих гостей, – протянул Чарли. – Мисс Хетэуэй с будущим супругом.
– Иду.
Роберта положила трубку, встала, одернула узкую юбку, что была дюйма на два выше коленей, и плотно облегавший фигуру жакет, быстро заглянула в ежедневник, где записывала имена всех, кто изъявлял желание осмотреть залы, и, произнеся вслух, дабы не забыть «Франсина Хетэуэй», поспешно пошла встречать очередных клиентов.
В этот час отель отдыхал от суеты и шума. Любители выпить во время ланча в гостиничном баре и подкрепиться в ресторане к трем пополудни расходились, уезжавшие постояльцы, даже те, что задерживались, освобождали номера. Остальные решали важные вопросы на деловых встречах, бродили по магазинам или любовались красотами Лондона.
Когда Роберта снова вышла в вестибюль, Чарли беседовал по телефону. У конторки никого не было, швейцар Эндрю стоял у входа на улице, греясь на солнышке, благо день выдался ясный и теплый; на кремовом кожаном диване между мраморными колоннами сидели мужчина и женщина. Мисс Хетэуэй с будущим супругом, подумала Роберта, уже делая шаг в сторону гостей.
Первой с дивана поднялась Франсина Хетэуэй – миниатюрная блондинка в бледно-сером строгом платье из изысканного трикотажа. У Роберты тотчас возникло чувство, что холеная дамочка не раз репетирует, прежде чем явиться куда бы то ни было: малейшее ее движение говорило о столь поразительной аристократичности и изяществе манер, что становилось неловко. Приблизившись, Роберта улыбнулась, протянула руку и только было собралась произнести слова приветствия, как ее взгляд упал на жениха Франсины, который убирал в небольшой кожаный портфель листы бумаги и еще не поднялся. Слова застряли у Роберты в горле. Ее бросило в жар, а потом в холод. В страшном смятении она оглянулась на Чарли, готовая кинуться за помощью даже к нему, но тот продолжал болтать по телефону. Следовало собрать в кулак все мужество и сделать вид, будто не происходит ничего сверхъестественного. Натянуть на лицо дежурную улыбку и с достоинством выдержать это чудовищное испытание. Иного выхода не было.
