Закончив с медицинской частью, врач перешла к пункту «разное».
— Шведов и Шехтман, на вас опять жаловались! Почему нарушаете режим? Отбой в десять ноль-ноль, потом хождения не допускаются.
— И в туалет? — прикинулся дурачком Макс.
— Максим, — укоризненно покачала головой Людмила Яковлевна, — ты прекрасно знаешь, что я имею в виду: не разрешается выходить на улицу… и по чужим палатам шастать, тоже.
— Людмила Яковлевна, — попытался оправдаться Рудик, — мы просто подышать свежим воздухом выходили. Душно здесь.
— А, с тобой, Рудольф, особый разговор. На тебя уже из соседних корпусов жалуются. Ты зачем во второй заходил? Там с дизентерией лежат. Тебе мало одной болезни? В общем, смотри — будешь у меня еще месяц валяться!
Устроив нарушителям разнос и выслушав заверения «больше не будем», врач ушла.
После обхода Рудик уселся играть в нарды. Он, похоже, и думать забыл о сердечных делах.
— Ты куда слинял вчера? Татьяна пожаловалась, что оставил ее одну.
Максим решил выпытать у приятеля правду.
— Куда, куда… Техничка-кайфоломщица. Только мы зашли в палату — заглядывает! Ну, все, думаю, теперь пасти будет. Взял и ушел, по-английски… А, да ладно. Все равно меня через два дня должны выписать.
В палату заглянул незнакомый парень в очках.
— Шведов, есть такой? Там к тебе пришли.
«Родители, наверное, — подумал Макс. — Странно, мать вчера была». Он накинул теплый халат, вышел во двор и был, неприятно удивлен — это оказалась Ирина.
— Здравствуй. Все собиралась зайти к тебе, да как-то не получалось.
«Долго же ты собиралась», — раздраженно подумал Макс, а вслух сказал:
— Да чего там. Могла бы и не торопиться, меня уже выпишут скоро.
— Не сердись, Макс. У меня, правда, ни минуты свободной не было.
Видя, что просто так от бывшей подруги ему не отделаться, Макс, скрепя сердце, повел ее по аллее, ведущей к больничным воротам. Больше всего ему не хотелось, чтобы Саша увидела их вместе.
Ирина сразу выложила ворох институтских новостей, затем принялась расспрашивать Макса о здоровье. Он отвечал рассеянно, мечтая выпроводить ее поскорее. Но Ирина, остановившись возле свободной скамейки, попросила:
— Давай посидим немного.
Сидел Макс как на тлеющих углях, поглядывая то в сторону ворот, то на больничный корпус.
Ну, так и есть! Она шла сюда! Саша была не одна, а под руку с какой-то женщиной, видимо, «мулей» — нынче был день сюрпризов и визитов, однозначно. Студенту осталось лишь выругаться про себя, сетуя на обычную невезучесть. Поравнявшись с ними, Саша бросила взор на Макса, затем на Ирину и отвернулась. Ирина моментально перехватила ее взгляд.
— Это твоя знакомая? — спросила она с едва уловимым оттенком досады.
Макс не ответил. Ирина взяла его за руку.
— Перестань сердиться…
— Ты не боишься? Моя болезнь заразная.
— Ну и что. Вон, эти тоже не боятся.
Она показала глазами на лавочку, где сидели, обнявшись, Вова и его молодая супруга.
— Ей положено, — сухо ответил Макс. — Она его жена.
— А-а, — протянула Ирина, — ясно. А мне, значит, не положено. Ладно, Макс, поправляйся. Пойду.
К вечеру резко похолодало. Зашумело, закапало. Потом повалил снег.
В коридоре Максим встретил Татьяну.
— А нас выперли из бокса! В общую палату, — пожаловалась Таня. — Техничка, стерва, настучала, что мы, якобы, чуть ли не бардаки устраиваем, представляешь!
Макс сочувствующе кивнул. Замялся. Попросить, чтобы позвала подругу? Неловко, как-то. Татьяна сама все поняла.
— Хочешь, чтобы Сэнди позвала? Сейчас.
Саша появилась не сразу. Макс весь измаялся, ожидаючи в коридоре.
— Здравствуй, — равнодушно ответила девушка на его приветствие. — Ты что-то хотел?
— Я…так просто…Соскучился.
— Ну, если у тебя ко мне нет ничего, я пойду.
— Подожди, — Макс попытался удержать ее.
— У меня голова болит, Максим. Пойду, лягу.
6
Прошло три томительных дня. Макс весь извелся.
Дурацкое недоразумение, глупое стечение обстоятельств создало тупиковую ситуацию. Саша его отшила, теперь самолюбие не позволяло Максу навязываться.
Макс сидел в палате затворником, выходил только в столовую; и то сказать — погода не располагала к прогулкам.
Двух пацанов, Тоху и Рустика выписали, их места заняли угрюмые немолодые мужики. Настала очередь Рудика. Переодевшись в цивильное, тот сделался сразу чужим, неуместным в больничной палате. Похлопав приятеля по плечу, сказал:
— Не унывай, Макс. Прорвемся. Кланяйся нашим приятельницам, — и, обращаясь к остальным, — Пока, болезные! Поправляйтесь.
Макс с тоской глядел в окно на засыпанные снегом кусты.
«Будь, что будет. Поговорю с ней», — решил воздыхатель. Сидеть, занимаясь самокопанием, было уже невмоготу.
Толстая растрепанная тетка из женской палаты переспросила:
— Александра? Это которая, светленькая, что ли? Сейчас позову.
Вместо Саши к нему вышла Татьяна. Похоже, и она пребывала в скверном настроении.
— А, Макс, привет. Саши нет: выписали сегодня.
— Как, — изумился студент, — у нее же…
— Вот так! Анализы у нее в порядке, а мне написали черте что: свертываемость крови пониженная…. Свинство! На неопределенный срок задержали.
Макс стоял, как мешком ушибленный. Такого удара судьбы даже он, хронический неудачник, не мог предвидеть.
— Рудика тоже выписали, — сообщил Макс и вздохнул.
— Давай на улицу выйдем, — предложила Татьяна. — Не замерзнешь?
Они направились в сторону «райского уголка». Садиться не стали — холодно; стояли, переминаясь с ноги на ногу. С веток карагача то и дело осыпался снег, норовил попасть за шиворот, старался прогнать незадачливых гулён: нечего им делать здесь в такую погоду. Они и сами затруднились бы ответить, какая нелегкая принесла их сюда.
— Макс, ты не куришь? — спросила Таня.
— Нет. Бросил, перед больницей. Такое отвращение было к табачному запаху….
— У меня тоже. Сейчас прошло, вроде бы. Попроси сигарету вон у тех мужиков.
Макс принес для нее сигарету. Пока она курила, молчали. Девушка неожиданно всхлипнула — ручьем потекли слезы. Макс совершенно растерялся: вид плачущей женщины для него хуже зубной боли.
— Тань, что случилось… Ну, прошу тебя, не надо… Тебя тоже выпишут. День, два… больше они не задерживают.
Девушка достала из кармана платочек, промокнула слезы.
— Извини. Разревелась как дура. — Таня улыбнулась, смущенно. — Не понимаешь ты ничего, Макс. На, держи.
Она сунула ему в руку сложенный тетрадный листок.
