В общем, все шло своим чередом.
Больше всего мне нравилось, когда Джейн крутилась на кухне, что-нибудь готовила. Мне частенько перепадали вкусности, потому что (в отличие от строгого Боба) моя дорогая хозяйка плевать хотела на дисциплину. И особенно если речь шла о еде. Бобу, конечно, мы не рассказывали о своих шалостях, потому что… в общем, мы не желали его расстраивать, да.
Но все, о чем я рассказываю, вовсе не означает, что моя жизнь была сахарной, как коровий мосол. Например, я ужасно мучился одиночеством, когда хозяев не было дома. Если Джейн шла на встречу с каким-то «спортзалом», я буквально не находил себе места. Пытаясь заснуть и поскорее миновать период вынужденного одиночества, я прикладывался на подушке, на пороге и в кресле, однако уже через пять минут снова начинал слоняться по квартире.
За покупками меня тоже не брали, но хотя бы результатом таких отлучек Джейн становилась какая-нибудь очередная вкуснятина, немного примирявшая меня с ее отсутствием.
Еще хозяйка уходила на ужин с Бобом. Она смотрела на меня извиняющимся взглядом и обещала, что вернется через пару часов. Какая разница, через пару или нет? У собак нет чувства времени! Для нас даже десять минут одиночества ужасны.
Пожалуй, отлучки хозяйки были для меня самыми мучительными моментами в новой жизни. Я ужасно обижался, когда меня не брали с собой, но лишь до того момента, пока в замке не начинал поворачиваться ключ.
Боже, как же мы, собаки, предсказуемы, воскликнете вы.
Не только мы, но и большинство людей. Разве нет?
* * *
Я был потрясен, когда впервые увидел, что Боб и Джейн делают «это».
Начиналось все довольно невинно. Мы с Бобом вернулись с вечерней прогулки и обнаружили Джейн раскинувшейся на кровати. В спальне был выключен свет, но горело с десяток свечей. Когда мы с Бобом вошли и замерли на пороге, Джейн сладко потянулась, выгнувшись, словно змея.
– Новое белье? – спросил Боб с совершенно дурацкой рожей, выражения которой я не смог разгадать.
– Это? Да что ты! Старье. – Джейн засмеялась странным, воркующим смехом.
– Очень сексуальное.
Джейн распахнула объятия:
– Тогда иди ко мне.
Признаться, я подумал, будто зовут нас обоих, и ломанулся на постель.
– Извини, приятель… – Боб быстро спустил меня на пол. – Третий лишний.
«Говори про себя», – упрямо подумал я, снова впрыгивая на кровать. Ужом просочившись между Бобом и Джейн, я лег между ними.
– Ха-ха! – рассмеялась Джейн. – Глянь, кто пришел.
Боб предостерегающе поднял палец и погрозил мне.
– Разве я не сказал тебе, что ты здесь лишний? Кто, я?
Пришлось прикинуться очень удивленным.
– Не злись на него. Майлс привык спать с нами, ты же знаешь.
– Предлагаешь делать это при свидетелях?
– Это же просто собака, Боб. Возьми и сними его с постели.
Я попытался оказать сопротивление, упершись лапами в одеяло, но Боб просто спихнул меня на пол.
– Так-то, приятель, – победным голосом сказал он.
Обиженный, я отошел подальше от постели и свернулся в кресле клубочком. На самом деле я глядел во все глаза, все еще не понимая, к чему ведут эти двое. Занимались они скучнейшими вещами – целовались, обжимались. Все это я видел и раньше, поэтому не мог понять, из-за чего сыр-бор. А потом Боб вдруг начал целовать мою хозяйку в плечи и грудь, спустился ниже. Меня бы это не обеспокоило, но тут Джейн принялась громко стонать.
Я забеспокоился. Вдруг Боб специально прогнал меня, чтобы беспрепятственно причинять Джейн боль? Мысль была нелепая, и я тотчас отбросил ее прочь, однако решил удостовериться, что с хозяйкой все в порядке. Короче, я беззвучно спрыгнул с кресла, поставил передние лапы на край кровати и понюхал ее лицо.
– Так… да, так… – стонала Джейн. – Ой, прекрати немедленно!
– Что? – изумился Боб.
– Я не тебе. Майлс снова здесь. Он ткнулся мокрым носом мне в веко.
– Иди на место, парень, – проворчал Боб недовольно. – Я и без тебя здесь управлюсь.
Хотя я вполне доверял ему, но червячок беспокойства все еще шевелился в душе. В общем, я не сдвинулся с места.
В меня полетела подушка. Пришлось снова убраться на кресло, где я улегся, превратившись в сплошные уши и глаза. Минуту спустя в мою сторону полетели трусики. Чуть солоноватый запах коснулся носа, кружевная тряпочка весьма меня заинтересовала.
А на кровати творилось что-то невообразимое. Я чуть шею не свернул, таращась в ту сторону.
Боб лежал на спине. Джейн сидела сверху, ритмично подпрыгивая. Как раз в тот момент, когда я озадаченно размышлял над тем, что могло заставить настоящего самца столь откровенно подчиниться самке, Боб и Джейн поменялись местами. Потом еще раз. Теперь хозяйка стояла на четвереньках, а хозяин пристроился сзади.
Я моргнул. Затем еще раз моргнул. И тут все стало на свои места. До меня наконец дошло, чем были заняты эти двое.
Я видел, как это делают собаки. Даже один раз делал это сам, к великому ужасу хозяйки той малышки. Но люди? Ведь подобное поведение свойственно скорее… животным.
Мне стало ясно, почему меня упорно спроваживали. Джейн и Бобу действительно не требовался третий.
Вздохнув, я уткнулся носом в собственные лапы и принялся вспоминать ту мальтийскую болонку с течкой, что как-то раз встретил у детской площадки. Она была очень хороша собой… и так податлива… ах, если бы противный носатый мужик не увел ее от меня подальше!
Видимо, Джейн и Боб уже закончили свои безобразия, потому что я внезапно заметил, как они сидят на краю постели, прикрывшись простынями, и смотрят на меня.
– Боб, это то, что я думаю?
– Похоже на то. Ничего себе!
И они оба расхохотались. Я смущенно прижал уши и попытался выкинуть из головы мальтийскую болонку, однако ее образ и запах продолжали преследовать меня. Я завозился в кресле под двумя настойчивыми взглядами, мой пенис отказывался прятаться обратно и бесстыдно торчал посреди голого пуза.
– Глазам своим не верю! – воскликнула Джейн.
– Да уж, у него огромный, – проворчал Боб. – Просто в половину тела. Чувствую, у меня только что проклюнулись ростки комплекса неполноценности.
– Ой, неужто жеребец Бобби завидует маленькому песику? – расхохоталась Джейн.
– Чему тут завидовать? У собак секс случается куда реже, нежели у людей.
– Тут ты прав. – Хозяйка помолчала. – Слушай, не знала, что собаки возбуждаются, глядя на людей. И потом, в приюте нас убеждали, что он кастрирован.
«Как бы не так», – мрачно подумал я.
– Ну, я читал, будто кастраты Древнего Рима были способны возбуждаться.
– И что, интересно, у них возбуждалось? Глупость какая! Где же ты это прочел?
