— Ты че, шкура, офонарела?! Динамишь нормальных пацанов?
Настя открыла рот, чтобы высказать этому недоумку, что о нем думает. И потом позвать охрану. Ей помешал нежный голосок Ани, от слов которой Ивлеева вздрогнула:
— Оставь ее. Она к малолетке своей бежит. Неинтересны ей старички.
Изумлению Насти настал предел. Неприятная правда о лучшей подруге открылась так внезапно, что она не успела толком понять произошедшее. Аня спокойно отвернулась, переключаясь на парней — лысого недомерка с манерами братка из банды и его друзей. Чувство отвращения к бывшей подружке заставило ощутить горечь на языке и тошноту. Удивительно, но когда-то Настя считала Аню — сестрой. В какой момент все изменилось? Были ли у нее друзья? Эти девушки за мужика родину продадут — и неважно какого.
Как говорят в народе: плохонького, но своего.
Настя застегнула пуховик и двинулась на выход. Оставаться не было ни сил, ни желания. Без того задержалась.
— Смотри, Настюха, совращение малолетнего ведет к статье! — крикнула ей вслед Юля, и вся компания противно заржала. Взоры немногочисленных посетителей и работников кафе обратились на Настю. На секунду прикрыв глаза, она замерла на месте, считая до десяти.
— Ну, правильно. Я тоже любил телок постарше, — громко проговорил темноволосый парень рядом с Юлькой.
Настя резко обернулась, язвительно ответив:
— Беспорядочные связи, ребят, ведут в кожно-венерологический диспансер. Алкоголь — к разжижению мозга, а неудачное замужество к тому, что у людей вместо головы вырастает кастрюля борща. Пока взрослые, — она показала средний палец бывшим подругам и вышла из помещения, игнорируя изумленные взгляды.
Вдохнув прохладу декабрьского дня полной грудью, Настя внезапно осознала: сегодня она лишилась подруг и не расстроилась.
Глава 7 - Загадай желание
Новый год Настя решила отпраздновать в одиночестве. Ей хватило часовой лекции на семейном совете о бедных подругах, вынужденных терпеть тяготы Настиного характера. По мнению родителей: бывшие подруги правы, а она — нет. Удивительно, но у них с Марком больше общего, чем она думала. Ярлык «ужасных» людей, что отказывались подчиняться всеобщим правилам.
— Он на тебя дурно влияет! Завела дружбу с сынком пьяниц. Теперь сама по наклонной пошла. На работе огрызаешься! — кричала мать, а Ивлеева молча слушала. Она действительно начала огрызаться: начальник сорвался с цепи и каждый день демонстрировал свой нрав рабочему коллективу. Шеф будто решил устроить на фирме личный филиал с системой феодального дворянства и крепостным правом. Настя отказывалась работать сверхурочно, не желала слушать него ежедневные истерики и молча терпеть. А мужчина словно задался целью: извести неугодных подчистую. Никто не пострадал — настоящее чудо. Ведь такой стресс не оправдывала даже хорошая зарплата.
— Если и влияет, то я неуверена, что это плохо, — ответила она на обвинения матери.
В ответ прозвучала очередная порция возмущений и абсурдных предположений: дочь станет преступницей, пустив на ветер все, что они с отцом в нее вложили. Настя честно попыталась вспомнить «вклады». Память упорно подкидывала одобренные кружки и увлечения. Университет — тоже родительское решение.
«Экономист — престижная профессия, денежная. Можно хорошо устроиться и содержать нас в старости», — говорила тогда мама.
Поэтому десять дней новогодних праздников Наста хотела только тишины. Несмотря на уговоры коллег, выйти на работу по приказу начальства она отказалась и не собиралась уступать. Впервые восстав против системы.
Он пришел в одиннадцать вечера. Уставший, вновь с синяками. Марк протянул удивленной Насте ежедневник, украшенный праздничной лентой, в красной бархатной обложке и плотными белыми страницами. Красивый и стильный подарок.
— Зачем? — спросила она. В глазах цвета осенних листьев Настя заметила искорку озорства.
— Чтобы ты записывала свои мечты и цели, а потом шла их исполнять, — хмыкнул Немцов, вдруг показавшийся ей таким взрослым в полутьме лестничной клетки.
— Обязательно буду, — улыбнулась Настя в ответ, отойдя в сторону, дабы Марк мог войти.
Речь президента они слушали вполуха, поедая купленные Ивлеевой готовые салаты и жареную курицу. Марк ехидно похвалил ее навыки готовки, получив пинок под столом. А после полуночи, сидя на лавочке во дворе, они наблюдали за яркими вспышками салютов. Слышали отдаленные крики поздравлений, наслаждаясь компаний друг друга. Вокруг благословенная тишина и разноцветные огоньки, что отражались на всех поверхностях.
— Загадала желание? — вдруг спросил Марк. От шумного вздоха у него изо рта появился пар. Некоторое время Настя смотрела на темное небо, где взрывались причудливой формы огни, а затем повернулась к нему.
— Возможно.
— И что загадала?
— Если скажу — не сбудется, дурачок, — улыбнулась она, постучав по лбу недовольного Марка. Варежки Настя брать не стала. Мол, минус пятнадцать градусов — не так холодно. И успела пожалеть об этом.
Немцов взял ее руки в свои, сжав их. Удивленная Ивлеева обнаружила, что они стали больше. Собственные ладони тонули в мужском захвате, согревавшим озябшие пальцы. Он осторожно подышал на них, и Настя шумно втянула морозный воздух в легкие, глядя ему в глаза. Очередной салют заставил пару вздрогнуть.
— А я скажу, — хрипло ответил Марк, вызывая толпы мурашек по спине своим голосом. Он наклонился к ней, и Ивлеева почувствовала аромат мятной жвачки, которую они недавно жевали.
— И что? — невольно выдохнула она. Немцов улыбнулся — широко и солнечно, как умел.
— Поцелуй.
Девушка задохнулась от возмущения, крикнув на весь двор:
— Опять?!
— Не опять, а снова. Оставишь меня без желания? — по-детски надулся Марк, и Настя покачала головой, осознавая, что не может на него даже разозлиться.
— Действительно. Какое же тогда это новогоднее чудо, — сказала она, вырвав руки из захвата и потянув Немцова за ворот зимнего пуховика.
Она увидела изумление, промелькнувшее на лице Марка. Он до конца не верил, что Настя на это пойдет. Будучи совсем близко, Ивлеева немного сдвинула шапку со лба парня, осторожно поцеловав. Затем переборов себя, она отпустила Марка, отодвигаясь и позволяя им переварить произошедшее. Немцов коснулся места поцелуя, но потом резко поправил шапку, громко фыркая:
— И какой же это поцелуй?
— Обычный. Для подростков, — заявила Настя, чувствуя волнение и радость на душе.
