Я долго сидела, прижавшись лбом к окну, и наблюдая за тем, как плавно засыпает город. Дышала на стекло, а потом медленно водила по нему пальцами, выписывая любимое имя, представляла, какой бы могла быть моя первая брачная ночь, если бы не вот это все.
Наверное, было бы красиво. Нежно. Чувственно.
А впрочем, какая разница…
Смятое платье я неаккуратно стащила, оторвав несколько жемчужин от корсета, и долго рассматривала, поражаясь сколько проблем можно получить из-за простой тряпки. Надо бы его выбросить, а еще лучше сжечь.
Потом прошлась по квартире, поражаясь тому, сколько здесь места. Кухня, обставленная по последнему слову техники, такое же панорамное окно, как в гостиной, огромный стол, за которым было бы здорово собираться большой дружной семьей. Гардеробная, размером с полноценную комнату — там я стащила одну из футболок Кирилла, чтобы не ходить по дому в одном белье. Спальня, в центре которой, на возвышении стояла внушительная кровать, на которой можно было вдесятером уместиться. Так же нашелся кабинет и светлая ванная комната, колоссальных размеров.
Наверное, надо было порадоваться, что из тесной двушки со старым ремонтом, я попала в такие хоромы, но радости не было совершенно. Это не дом, это тюрьма, а мой тюремщик — извращенный гад, с замашками садиста.
Под самое утро, когда уже вовсю разгорался яркий рассвет, я устроилась на одном из диванов в гостиной. Накинула на себя лохматый плед, прикрыла глаза и попыталась отрешиться от всего происходящего. Не так-то просто это сделать, когда кругом чужие запахи, чужие звуки и кажется, что из каждой щели наблюдают холодные голубые глаза.
На утро Кирилл так и не появился, и я продолжила бесцельно слоняться по дому. Потому что, во-первых, у меня не в чем даже было выйти. Жених не приглашал меня раньше в свою берлогу, и моих вещей здесь не было, кроме того самого, ненавистного белого платья. А во-вторых, уходя, Кир просто захлопнул дверь, оставив меня в западне. Так что идти мне было некуда. Разве что из окна выброситься.
Я пообщалась по телефону с матерью, которая после вчерашних алкогольных вливаний была в дурном расположении духа. Она даже не спросила, как у меня все прошло, как настроение. Маменьку больше волновало то, что на хмельную голову она забыла про баночки.
Потом я поболтала с подружками, изо всех сил изображая из себя счастливую жену. Посмотрела телевизор.
К полудню в моем измученном теле начал просыпаться аппетит. Я порылась в холодильнике, но не нашла там ничего кроме пельменей, подозрительного вида сыра и палки сырокопченой колбасы. Похоже, Барханов-младший не заморачивался готовкой, предпочитая или заказывать еду, или обедать-ужинать не дома. Надеюсь, с моим появлением ничего не изменится, и этот гад на полюбит семейные вечера. Я совсем не против проводить время в гордом одиночестве.
«Любимый» появился только вечером. Я с содроганием услышала, как поворачивается ключ в дверном замке, и инстинктивно втянула голову в плечи. Явился!
Затаив дыхание, я прислушивалась к тому, что творилось в доме. Шорох в прихожей. Что-то упало. Пара «ласковых» слов. Шаги в сторону гостиной.
На пороге появился Кирилл. Он меня не видел, потому что стаскивал через голову толстовку, а я замерла, пытаясь превратиться в невидимку.
Наконец, он меня заметил. Остановился, в полном недоумении уставившись мутным взглядом, тряхнул головой, словно пытаясь отогнать наваждение.
— Пфф, вашу ж мать, — хрипло протянул он, потирая шею, — Я уже и забыл, что ты здесь ползаешь.
Он подошел и плюхнулся рядом со мной на диван.
От него разило спиртным, куревом и еще чем-то сладким. Женскими духами. Похоже, новоиспеченный муж неплохо провел свою первую браную ночь.
Парень зевнул, потянулся, и задумчиво уставился на меня. Скользнул взглядом по рукам, по коленкам, торчащим из-под футболки, потом задержался на губах и раздраженно тряхнул головой. Я нервно сглотнула, до ужаса боясь сделать что-то не так, спровоцировать его.
— Что-то вообще не хочу. Прикинь, Вероничка? Старость, наверное.
Это была лучшая новость за последние дни. Монстр так нагулялся, что у него не осталось сил на меня.
— Чем занималась? А впрочем, не важно…, — зевнул еще раз, — вали отсюда. Я спать хочу. Чтоб тебя не слышно и не видно было, поняла?
Не дожидаясь, когда я уйду, Кирилл растянулся на диване, присвоив себе и плед, и подушку, которые я себе облюбовала. И уже через три минуты раздался размеренный храп, от которого дрожали панорамные окна во всей квартире.
Еще одну ночь в его доме я провела, устроившись на неудобной кушетке в кабинете и чувствуя себя бездомной собакой, которой некуда приткнуться, а утро началось со звонкого шлепка по заднице и бодрого:
— Подъем! Пора долг супружеский исполнять.
Возражения не принимались. Кирилл нагло стащил с меня футболку, следом за ней отправил белье и заставил встать на колени, тут же пристраиваясь сзади.
Добро пожаловать в семейную жизнь, Вероника! Совет, да любовь.
* * *
Интерес ко мне Кирилл потерял быстро. Получил доступ к вялому телу, сделал все что хотел, встал, подтянул портки и пошел за комп.
Через минуту на всю квартиру гремела музыка, и я поспешила скрыться в самой дальней части квартиры, чтобы хоть как-то сберечь свои барабанные перепонки. Правда отсидеться все равно не удалось, потому что Кир нарисовался спустя полчаса и заявил:
— Жрать хочу!
— Там есть пельмени, — я пожала плечами.
— Я не хочу пельменей.
— У тебя в холодильнике больше ничего нет.
Он задумался, досадливо крякнул и ушел. Вернулся через пять минут с планшетом в руках.
— На, заказывай, — сунул мне в руки планшет с открытым приложением.
Я осторожно взяла гаджет и в легком недоумении устроилась на парня:
— Чего, сколько, на какую сумму?
— Чтоб каждый день было как в том фильме: первое, второе и компот, — он ухмыльнулся, а потом щелкнул пальцами, будто осенила гениальная мысль, — Хм, утюг еще закажи, будешь мне рубашки наглаживать. Всякий там стиральный порошок, швабры, тряпки и так далее. Чтобы дом сверкал. В общем, кто у нас в доме хозяйка? Сама решай. Надеюсь, с этим-то справишься?
Похоже, гаденыш был искренне рад, что обзавелся тихой домашней рабыней, которая будет беспрекословно выполнять все его поручения.
Воскресенье прошло в каких-то нелепых хлопотах. Я занималась домашними делами, не понимая зачем мне все это надо. В голове крутилось: какого хрена я должна тратить время на это??? Но потом вспоминалось про двадцать миллионов, и вопросы отпадали сами собой. Стискивала зубы, тряпки, поварешки и делала дальше.
Одна радость — Кирилл рядом не маячил. Ему было совершенно не интересно чем занимается его молодая и горячо любимая жена. Барханов-младший засел у себя в кабинете, с кем-то переписывался, смотрел сериалы, играл в сетевые игры, громко смеялся, разговаривая по телефону. До меня ему не было никакого дела. В те редкие разы, когда мы пересекались, он проходил мимо, будто я пустое место, лишь изредка отвешивая что-то из разряда: вон там протри или постирай брюки.
— В кабинете уберись, — получила от него очередное указание, когда устав от домашних хлопот, ненадолго опустилась на стул.
Я сжала кулаки, провожая взглядом ненавистную спину, а потом взяла чистую тряпку и поплелась следом.
Кир уже сидел в наушниках за компом и с видом конченого маньяка рубился в стрелку. Стараясь не привлекать его внимания, я начала стирать пыль со стеллажей, время от времени нервно вздрагивая, когда Кирилл ругался из-за проигрыша, или наоборот радовался победе.
Он был так сильно занят игрой, что даже не замечал, как надрывается мобильник, лежащий на краю стола. Я невольно глянула на экран: какой-то Эдик. Имя мне ровным счетом ни о чем не говорило, поэтому продолжила работать, а Кирилл наконец заметил входящий.
— Да, — сказал отрывисто, — здорово, Эд…Все норм…А то! Повторим? Конечно, там такого добра еще пруд пруди… Не сейчас…Через пару месяцев.
