— Выйдите, Распутин. Лимит моего терпения уже исчерпан.
— О, очень интересно узнать, что будет за этим лимитом.
— Все, что вам нужно обо мне знать, это то, что я буду принимать у вас экзамен, — зачем он делает шаг ко мне. — Это единственная информация вам доступная. выйдите и закройте дверь с той стороны. Живо!
— А ты не слишком охреневшая для училки в рубашке за пять копеек?
— Я — преподаватель, Распутин, и имею право выгнать вас с занятия. Хотя бы только за ваше неуважительное обращение. Хотя бы за хамство.
— А ты еще не заслужила моего уважения.
— Благо мне это не нужно. Все просто, или вы выходите, или я заканчиваю занятие прямо сейчас.
Тут ребята загудели, начали орать на Распутина, чтобы тот свалил и не мешал им познавать прекрасные темы немецких фильмов. Да, придя раз в полгода, авторитет явно не заслужишь. И я гордо задрала голову, прекрасно понимая, что сегодня выбора у него нет.
Он лукаво улыбнулся и развернулся на сто восемьдесят градусов, и, черт дернул, меня выстрелить ему в спину.
— Только не жалуйтесь никому, что бедная учительница вас третирует.
Он ставит руку на стену, растопыривая пальцы, и поворачивает только лицо.
— Мне то хотя бы есть кому пожаловаться, а вот что будешь делать ты, училка, когда тебя начну третировать я.
Глава 6.
С этим он и выходит, давая мне вздохнуть спокойно. И я даже улыбаюсь с облегчением, приступаю к занятию, но его слова не выходят у меня из головы. И какая часть меня пугает больше — непонятно. То, что он начнёт меня третировать. Или то, что мне действительно не к кому будет обратиться. Да я и не буду обращаться, не привыкла жаловаться, прекрасно помня, что за жалобы прилетает еще похлеще.
Следующие занятия проходят спокойно, но после я нервничаю, потому что пытаюсь найти свою сумку и не могу. В ней ничего особенного, лишь мой старый ноут, который уже приказал работать, но фурычит, и дипломная работа на заказ, которую еще не доделала. Пока ищу, судорожно вспоминаю, сохранила ли свои наработки.
— Может вы дома забыли, — предлагает Чернов, сам уже собираясь, но я качаю головой.
— Я редко что — то забываю. А работу хотела доделать в кафе рядом с вузом, чтобы тут же распечатать.
— Найдется, — улыбается Чернов и выходит с кафедры. Я же продолжаю поиск и иду по аудиториям, где была. Могла взять с собой и там оставить. Глупая дура.
— Аврора Михайловна! — слышу как меня зовут.
— Ольховский, не до тебя.
— Вы потеряли? — он держит в руках мою сумку, а я чуть не плачу от радости
— Конечно я! Откуда она у вас? — хочу забрать, но он за спину убирает. — Открывали ноутбук?
— Не удержался. Ничего криминального, хотя дипломные работы на заказ…
— Ольховский, вы мне нравитесь все меньше.
— Этого я не переживу. Наоборот, думал, что может бы познакомимся поближе. В целях моего перевоспитания.
— Моя задача дать вам материал, а не перевоспитывать. Ноутбук отдайте, и мы забудем этот инцидент.
Ольховский вздыхает, но сумку отдает и, пожав плечами, удаляется. Я тут же сажусь на ближайший диван и открываю компьютер, проверяя все ли на месте.
— Попади мне в руки твой ноут, я бы так просто его не отдал. — я застываю, слыша голос в ухо. Даже голову не поворачивая, замечаю, как Распутин присел на подлокотник, его потертые фирменые джинсы, руку, возле моего плеча с квадратными, но очень ухоженными ногтями. Сегодня от него не несет алкоголем, и я чувствую его личный мужской запах. Странный, обволакивающий. Не так должен пахнуть пацан его возраста. И точно не так раскованно себя вести с преподавателем.
Хлопаю крышкой и демонстративно молча убираю ноут в сумку. Нельзя отвечать на его провокации, и тем более нельзя поддаваться желанию щелкнуть его по носу и тем более поворачивать голову и смотреть в бездну его глаз.
Я встаю и иду подальше, но разве он отпустит меня просто так.
— Аврора. — издевательское. — Михайловна.
Он обходит меня, но я смотрю куда угодно. Переносица, челка, глаза, пара странных морщинок возле губ, которых быть не должно.
— Я пришел в вуз учиться и не потерплю того, кто будет вставлять мне палки в колеса или тем более пытаться поднять свой авторитет за счет моего унижения.
— Я не пыталась ничего поднять. Я лишь требую к себе уважения.
— И чем же я его не проявил?
— Вы, как минимум опоздали, а потом нагло врали мне в лицо. Вы тыкаете мне, даже не пытаясь называть на вы. Вы пришли на мое занятие пьяным и оскорбили меня. Если я все это спущу на тормозах, каждый студент вашего элитного вуза будет считать, что имеет право со мной так обращаться. А у меня нет времени учить вас манерам, студент Распутин. Поэтому могу сказать лищь одно: «Хотите у меня экзамен, занимайтесь или идите жаловаться».
Я почти не дышала, пока произносила эту речь, особенно когда пару раз взгляд его дикий зацепила. Он пугает меня. Пугает тем, как сильно привлекает. Таких парней нужно держать подальше от особей женского пола. Именно с такими, девушки готовы забыть все правила, которые впитывали с молоком матери. Именно такие дьяволы умеют развратить даже самую невинную особу. Хорошо, что я не невинная.
— Мне кажется, тебя просто никогда качественно не имели, вот ты и стала такой стервой. Но мужское внимание привлекает декольте, а не стервозные команды и ультиматумы.
Я от его слов даже дар речи потеряла. Шагнула назад, как от пощечины. Я с ним нормально, а он мне гадости говорит.
— Что ты невинную из себя строишь. Можем прямо сейчас поехать ко мне и решить твою проблему.
Более того, он схватил меня за воротник рубашки и начал тянуть к себе. Нагло, бесцеремонно.
— Отпустите. Сейчас же отпустите
— Просто я не планировал тратить время на учебу, так что проблему экзаменов придется решить прямо сейчас.
Я не выдерживаю, дергаю рукой, давая ему хлесткую пощёчину. И я совершенно не знаю, чего ждала в ответ. Но точно не того, что он дернет рукой и схватит меня за волосы.
— Запомни, училка, есть единственный человек, от которого я снесу приказы, и это не ты. Так что поставишь мне зачеты, экезамены и все что я скажу, иначе я буду на твоих занятиях и каждое из них превращу в ад.
От боли сводит зубы, но все, что я могу сделать— это царапать его твердую руку, пытясь отцепить его от себя. Он отпускает меня резко, роняя на пол и тут же удаляясь, оставляя меня одну, посреди пустого коридора. Сбоку слышатся шаги, я быстро забираю сумку и забегаю в ближайший туалет. Смотрю на себя в зеркало и остервенело переделываю сбитый в хлам пучок.
Если пойдет хотя бы малейший слух, что я ему уступаю, что я хоть кому — то уступаю, то не видеть мне Левы. Не видать мне докторской. Сейчас, когда моя карьера только началась, я обязана поставить зажравшегося урода на место, пусть даже каждое мое занятие превратится в ад.
В этот день, не смотря на мандраж и волнение после стычки с Распутиным, я всё-таки доделала работу и спокойно взяла следующий заказ. Обычно выходные я провожу дома за работой, подготовкой докторской или езжу к сыну, чтобы просто побыть с ним некоторое время.
Но в этот раз, помимо всего этого, я зачем — то залезла в сеть, чтобы посмотреть, кто такой этой Распутин и что у них за семья. Глава семейства— Борис, на вид не самый симпатичный мужчина, и сын явно пошел в очень красивую мать. Я не могу сказать, что на фото с мероприятий, она выглядит счастливой, скорее чуть зашуганной, тогда понятно, потому что она вряд ли сильно принимала участие в его воспитании. Зато дочь Мира выглядит, как лучик солнышка, рядом с мужем и приемным сыном в их семье. Понятно, инцест дело семейное. Еще есть дочь Миры-Настя. Рядом с весьма симпатичным мужчиной постарше ее лет на десять-пятнадцать. И конечно сын Бориса Александровича — Платон. Суля по статье, лучший в классе, выдающийся хоккеист, забивший больше всего голов в своей команде. От его вида, даже через фото по телу мурашки. Я даже не знала, как его зовут. Вид у него на последнем мероприятии, как у подбитой собаки, словно ему сказали, что он женится на старой, толстой женщине и жить ему с ней в деревне Кукуево в самой глуши Сибири. В общем то нормальная семья, странно что он такой неадекватный.
