– Нет, мам, у Алиски завтра занятия в англоязычной школе, учебники остались дома, еще нужно доделать платье на праздник осени в музыкальной школе. Да и идти здесь два квартала.
– Ох, ну как хотите. Ой, и за следующий месяц в музыкальной школе я уже заплатила.
Я смотрю на нее с укором. Всегда она так: хоть где-то, но поможет деньгами, сама же экономить на всем будет.
– Не нужно было, но спасибо, мама. Я это ценю, правда. – Я обнимаю ее, мысленно благодаря вселенную за то, что подарила мне такую мать. Отца у меня никогда не было, но она за двоих дарила мне любовь. – Ну все, мы убежали. Алиса, попрощайся с бабушкой.
– Пока, ба.
На улице холодно, я иду быстрым шагом, Алиска вприпрыжку рядом. Мы пересекаем двор, я пытаюсь найти в сумочке ключи и краем глаза замечаю знакомую серую иномарку. Останавливаюсь на месте, губы расплываются в улыбке.
Дверца открывается, и из автомобиля выходит Макс. Человек, без которого я не справилась бы. Без преувеличений.
У него на плече рюкзак, в руках подарочный пакет и букет ромашек.
– Максим, Максим, Максим! – Дочь тоже замечает его, бросается к нему и заливисто хохочет, когда тот берет ее на руки и кружит.
– Привет, принцесса, соскучилась? – Он целует ее в макушку и опускает на землю. У этих двоих своя особенная любовь. С первого дня знакомства, когда меня из роддома выписали с розовым конвертом.
– Очень! А это мне? Мне подарочек? – Она нетерпеливо заглядывает в пакет, пританцовывая рядом.
– Алиска, это некрасиво.
Я подхожу к ним, рассматриваю Макса. Он полтора месяца в командировке был, и не знаю, как Алиска, а я лично скучала по нему, а не по подаркам его.
– Почему не предупредил, что приезжаешь? У меня даже ничего приготовленного нет.
– Решил сделать вам сюрприз. – Он обнимает меня и целует в щеку. – Это тебе. – Протягивает букет.
– Спасибо.
– А это тебе, принцесса. – Он отдает пакет Алиске. Ей уже скорее хочется зайти в квартиру, чтобы все распаковать.
– Давно ждешь нас? – спрашиваю у него.
– Нет, может, минут двадцать. Почти уснул в машине, – смеется он, неотрывно смотря на меня.
– Пойдемте, холодно же.
Мы поднимаемся на второй этаж, я отпираю дверь, Макс пропускает нас, потом заходит сам. Помогает снять мне пальто, осматривается, словно в квартире за полтора месяца что-то измениться может.
– Как все прошло? Устал? – участливо интересуюсь я.
– Как обычно, Вика, ничего интересного. А вы здесь как? На работе порядок?
– Полный. – Я не смотрю на него, направляюсь в кухню. Стоит, наверное, рассказать ему о том, что появился отец Алиски, но у меня язык не поворачивается. Словно, если озвучу вслух, это станет реальностью. – Могу чай заварить и бутерброды сделать.
– Не заморачивайся, Вика. Тем более что я тут гостинцев привез. – Он кладет рюкзак на стул, расстегивает молнию и начинает доставать сладости, консервы, сыры.
– Ох, ничего себе, – качаю головой, в который раз поражаясь его заботой.
– Мама, посмотри, это же единорог! – К нам забегает счастливая дочка, держа в руках игрушку. – Такой, как я мечтала. Спасибо, Макс!
– На здоровье, принцесса. Я же обещал.
Если Макс обещает, он и в самом деле это выполняет. Жаль, что я не могу любить его так, как он того заслуживает. Как когда-то Руслана любила.
Я завариваю чай, накрываю на стол. Мы долго сидим на кухне, болтаем, смеемся. Мне удается отвлечься от тяжелых мыслей. Я иду укладывать дочь, когда за окном раздается раскат грома, а в стекла начинают стучать крупные капли дождя.
– Уснула? – Макс стоит в коридоре, прислонившись спиной к стене.
– Да. Тебе на работу завтра?
– Нет, дали несколько дней отдыха. Нужно родителей навестить, по делам кое-каким съездить.
– У Алиски в музыкалке концерт на следующей неделе, – прочищая горло, говорю я.
– Я приду. – Макс понимает меня с полуслова.
– Спасибо. – Улыбаюсь уголками губ. Если он в городе, то ни одного мероприятия не пропускает.
Я вздрагиваю от очередного раската грома.
– Черт, снова двор затопит, машину не выгнать будет, – вздыхает Макс. – Я в душ пойду. Или ты первая хотела?
– Нет, иди. Тебе отдохнуть нужно после дороги. А я пока посуду помою.
– Я уже.
– Господи, Самойлов, ты слишком идеален, таких не бывает. – Качаю головой. – Стирка есть?
– Я вещи все в машине оставил. Потом сам разберусь. Не парься. Лучше иди сюда, соскучился по вам с принцессой нереально.
– Говорю же – идеальный, – смеюсь, прижимаясь к его груди. Он всегда защищал нас от всех невзгод и в этот раз в случае чего поможет. Я даже не сомневаюсь в этом.
Стоит открыть глаза, вдохнуть воздух, как сразу можно уловить божественные ароматы, что доносятся из кухни. Я улыбаюсь. Потягиваюсь, сонно тру глаза. Алиска рассказывает что-то Максу веселым голоском. Встала раньше меня, удивительно. Обычно утром до последнего спит, пока я за ноги не стягиваю ее с кровати, сонька она у меня жуткая.
Я надеваю халат поверх ночной рубашки и выхожу из спальни. На часах семь утра, за час должны успеть собраться, тем более что Макс уже половину моих обязанностей выполнил.
Квартира у меня двухкомнатная, небольшая. Зато у Алиски есть своя отдельная комната, что меня не может не радовать. И район, и сам дом хорошие. Как вспомню, где сама прожила много лет, аж вздрагиваю.
– Мама обещала мне пианино, представляешь? Только не такое, как в школе, а которое работает, только если в розетку включать, – восхищенно делится своими секретами Алиска. – Сказала, если хорошо себя вести буду, то Дед Мороз обязательно принесет. Но, Максим, я же уже взрослая и знаю, что Деда Мороза нет.
Я и в самом деле обещала ей синтезатор. Уже начала откладывать деньги, так что премия за проект Алмазова будет очень даже кстати. На самом деле я была против музыкальной школы. И не потому, что я родитель плохой, просто положа руку на сердце с уверенностью могу сказать, что моему ребенку при рождении медведь ухо отдавил.
У нее совершенно нет чувства ритма, голоса и слуха – скорее всего, это от Руслана, потому что у меня голос хороший. Но раз ребенку нравится и она так горит этим делом, то пусть ходит. Может, через год бросит, но сама, а не потому, что я так захотела. Она должна учиться делать выбор самостоятельно и за него отвечать даже в таком возрасте.
– Эй, доброе утро всем. Как спалось?
– Отлично, – улыбается мне Макс. Он в спортивках и белой футболке. Как раз делает нам чай. – Умывайся и давай к нам.
– Угу, – киваю я, потом целую дочь и иду в ванную комнату.
За завтраком, когда Алиска убегает собирать портфель, Максим спрашивает меня:
– Так что там с подарком Алиске? Она сказала, что пианино ты ей собираешься подарить.
– Боже упаси, хочешь, чтобы соседи нас выселили из-за ее постоянного бренчания? – смеюсь я. – Я присмотрела синтезатор, там можно делать минимальную громкость или надевать наушники и играть.
– Отлично. Я тогда тоже в деле.
– Нет, Макс, ты не должен.
– Вика. – Он смотрит на меня с укором. – Мне казалось, что за семь лет ты должна была привыкнуть к тому, что Алиска для меня словно дочь. И если бы не кто-то, то она называла бы меня не Макс, а папа.
Я злюсь во время таких разговоров. По той причине, что иногда есть те вещи, в которых право голоса есть только у меня. Максим сделал для нас столько, сколько никто в этой жизни, но меня бы коробило оттого, что Алиска его папой называет. Потому что он не папа. И потому что он в любой момент мог встретить хорошую, достойную девушку и завести с ней семью. А мой ребенок чувствовал бы себя брошенным.
