столом, глянул на меня зло и тут же отвернулся.
– Здравствуйте, – только и смогла произнести.
«Почему он злится на меня? Я же ничего не сделала.»
– Ты изучала английский в школе? Или немецкий? – неожиданно спросил он.
– Эээ… да. То есть и тот, и тот.
– Какой лучше знаешь?
– Ну, английский, он нравится больше. А немецкий…
– Достаточно, – перебил и уставился в бумаги, а я продолжила стоять на месте в ожидании не пойми чего.
Бегло осмотрела комнату, которая была в темных тонах.
«Красиво, стильно», – отметила я про себя.
– Завтра, полетишь в Англию. Там будешь доучиваться в школе для девочек. Три года. Дальше будет видно.
– Что? Но… почему туда? Я же… кто это решил?
– Не хочешь, тогда за тобой приедет машина. Детский дом. Питерский или Московский?
– Но…
– Думала, что с тобой будут сюсюкаться? – он медленно поднимает голову и тьма глаз убивает. Они больше не светятся, как тогда, когда я увидела его впервые. Даже лампа с холодным светом.
– Нет, не думала, – опускаю голову. – И что родителей убьют не думала, и что окажусь тут не думала, – глаза застилала влага и ее было очень много, у меня начинается истерика. – А еще, что меня отправят на конец страны, не думала, я ни о чем не думала. Я просто училась и старалась быть хорошей дочерью. Я делала все, что мне говорили. Я ни о чем не думала, я просто жила…
Закрыла руками лицо и рыдала. Как и полагается ребенку. Я рыдала, но, как и раньше, меня не обнимали заботливые руки.
Я таковых не знала никогда.
Ни от мамы, ни от отца я не получала ничего подобного, вот и сейчас вокруг лишь холодный воздух, но я и не жду сожалений от других… я привыкла находить утешение в тишине. Сама с собой…
Немного успокоившись, вытерла рукавом глаза и громко пошмыгала носом, я посмотрела туда, где сидел мужчина, но его там не оказалось.
Он стоял возле окна, повернувшись спиной ко мне.
– Простите.
– Что ты решила? – без нотки сочувствия, но я все равно буду благодарна ему, что он спас меня.
– Не хочу в детский дом.
– Завтра утром с Зоей Романовной отправишься покупать вещи. Только строгие и закрытые, никаких мини и всякого… – он замолчал на миг. – Ты меня услышала?
Почему-то мне не пришло и в голову ему возразить. Это матери я могла сделать назло, наверное, для того чтобы обратить внимание не на оболочку, а на себя саму, но тут, я просто согласилась. Человек делает мне добро, зачем отвечать иначе?
– Поняла.
– Закончишь с этим всем и сразу на самолет.
Он развернулся и увидел мою растерянность.
– Что? – с раздражением задал вопрос.
– А как же… как же похороны?
Мне показалось, что меня в ад утягивает сам дьявол.
Мужчина призадумался, что-то решая.
– Значит после похорон полетишь из Санкт-Петербурга. Они завтра.
– Ладно.
– Ступай.
Тут же развернулась, чтобы уйти, но все же решила добавить напоследок: «Спасибо вам за все». Настоящее время
Самолет встряхнуло, и я вынырнула из воспоминаний очень резко, дернувшись.
Рядом сидящая женщина косо посмотрела в мою сторону.
– Извините.
Села ровней и поняла, что проголодалась.
– Простите, – позвала я стюардессу.
– Чем могу вам помочь?
– Скажите, а я могу перекусить?
– Через пять минут будет подан обед. Могу я предложить вам чай и сладости?
– Нет, спасибо. Я подожду.
Выбрав рыбу, я отведала очень вкусного лосося с овощами.
– Как долго нам лететь? – задала вопрос, когда у нас забирали подносы.
– Полтора часа.
– Благодарю.
Повернулась к иллюминатору и посмотрела на яркие лучи полуденного солнца, что прятались в белых «кудрях» облаков.
На секунду я представила, что я лечу домой, вот только как выглядит теперь этот дом, я не понимала.
За три года я изменилась возможно внешне, но внутренне, кажется, осталась той же Лорой… потерянной и раненной жизнью.
Когда самолет стал заходить на посадку, я подумала о том, кого я бы хотела видеть. Точнее кого точно хочу увидеть в аэропорту.
Нужно ли мне заниматься самообманом и убеждать себя, что это не он. Не он, кого я мечтала видеть в зоне встречающих.
Но если вспомнить ту ненависть, что Мурад посылал мне, я зябко начинаю ежиться.
Почему? Из-за того, что я жива, а его сестра нет? Может она погибла в другом месте пока он спасал меня? Бред!
Я сотни раз за это время пыталась найти информацию о смерти родителей, чтобы оттолкнуться от этой и пойти искать в другом направлении, но везде была лишь официальная информация, которая была далека от настоящей.
Авария.
Не знаю, почему не стали говорить правду общественности, да и кто вообще что-то решал? Точно не я.
Взяла свой багаж из двух чемоданов и двинулась на выход, хотя шла я так медленно, фактически плелась в конце и смотрела в спины пассажирам, летевшим со мной на небольшом самолете.
Когда толпа стала фактически прозрачной я вышла из огромных дверей и увидела его.
Огромный как скала мужчина, сложив руки на груди стоял и скучающе наблюдал за людьми, словно за муравьями.
Очки скрывали глаза, но я уверена, он злился. На них? Или увидел меня?
По-прежнему красивый, как и тогда. Я думала, что, будучи маленькой девчонкой, заблуждалась, восхваляя мужчину в голове, но сейчас осознаю, что была права. Он невероятно красив.
Почему он приехал? И сердце так отчаянно стучит, словно уже пощады просит?
Мурад внезапно опускает руки и делает шаг навстречу, теперь точно злится. Желваки то и дело перекатывались туда-сюда, выдавая его настроение, и каждое движение было слишком резким.
– Здравствуйте, – улыбаясь здороваюсь с ним, но кажется за три года ничего не изменилось.
Чувствую себя такой дурой за свою приветливость.
Возвышается надо мной стеной, и это при том, что я почти сто восемьдесят пять сантиметров ростом.
– Что на тебе надето? – внезапно спрашивает он.
Немного теряюсь от его вопроса, но все же оглядев свой светло-голубой сарафан на тонких бретельках отвечаю:
– Платье.
– Я сказал, чтобы… – он осекается, а я недоумевающе смотрю в спину мужчине, который взял мои чемоданы, точнее вырвал из моих рук и пошел вперед.
Внутри меня непонимание сменилось злостью.
Я не собачка ему. Какого черта?
Останавливаюсь около огромного джипа и жду, когда он положит мой багаж внутрь, чтобы высказать ему все.
Багажник захлопывается, и я иду в бой.
– Я не просила вас помогать мне сейчас, – мужчина делает вид, что не слышит меня и идет к двери со стороны водителя. – И тогда не просила. Я
