тем приятнее, что у нас это совпало.
И что явно не фанат танцев Лёша каждый из этих разов сам затаскивал меня подвигаться. Догадываюсь, зачем — чтобы найти повод лишний раз коснуться меня. И мне это скорее нравится. Его прикосновения мягкие и ненавязчивые, а тепло обволакивающее. Даже не ожидала, что, оказывается, со всеми этими проблемами зря упускала взаимодействия с парнями. Это приятно — и чувствовать скорее робкие попытки парня быть ближе, видеть его симпатию, общаться и флиртовать…
Папа рассказывал мне про своё знакомство с моей мамой и про то, как вспыхнул к ней сразу. У нас с Лёшей скорее по-другому всё, спокойно. Но тот факт, что я вообще вспоминаю эти слова отца, да и теперь наслаждаюсь вечером, говорит гораздо больше. Незачем подгонять себя под чей-то опыт, да и заранее делать выводы ни к чему.
— Чем ты завтра занята? — с загадочной улыбкой спрашивает Лёша, глядя на меня всё тем же очарованным взглядом. — Я бы хотел ещё встретиться.
Он имеет в виду свидание — это очевидно. Особенно когда до этого легко и непринуждённо общающийся со мной парень чуть смущается будто бы в волнении перед моим ответом.
— Я, наверное, не смогу… — тихо проговариваю и вздыхаю.
Вообще не хочется расстраивать Лёшу и возвращать нас обоих в реальность, где моё свободное время зависит не от меня. Настолько, что даже в школе задерживаться боюсь иногда.
Гуляю, конечно, тоже. Но в основном или с отцом, или когда он надолго на работе. А второе уже намного реже. Вчера, например, папа на обследованиях был перед очередной операцией. Я рвалась пойти с ним, но он на этот раз в принцип пошёл. Потому и нервно музыку слушала весь день в наушниках — она обычно успокаивает.
Новости, к счастью, скорее оптимистичные.
Вот только Лёша напрягается ощутимо и водит меня в танце уже даже более деревянно, чем до этого. И молчит всё это время.
— Дело не в тебе, — решаюсь первой нарушить молчание, а то парню и без того стоило нервов меня пригласить. — Я была бы рада, просто…
Осекаюсь не по своей воле — нас вдруг резко разрывают друг от друга. Ну, точнее, меня выдёргивают из рук Лёши. Чужая хватка обжигает предплечье, и почему-то даже прежде чем развернуться, я понимаю, чьё это прикосновение.
Часто моргаю, с трудом стою на ногах. Странно смотрит Макс. Даже ещё более непонятно, чем раньше.
— Эм, ты чего? — первым приходит в себя Лёша, пока мы с братцем так и стоим, не сводя друг с друга взгляда.
— У меня важное дело к… сестре, — хм, у Макса тоже сложности с обозначением моей роли? Неудивительно, только вот они во мне вдруг отзываются сжатием сердца в груди. — Не до ваших танцев сейчас. Я задолбался ждать момент, когда вы разойдётесь.
Макс отпускает мою руку на своих последних, чуть более резких, словах. И на меня больше не смотрит, только на друга.
Он, кстати, тоже на меня вопросительно глазеет. Ждёт моего решения.
— Хорошо, пошли поговорим, — стараюсь как можно более невозмутимо обратиться к Максу.
Ведь я тут из-за папы, а потому уж точно не хочу испытывать терпение так называемого брата. Судя по опасному блеску в его глазах, оно у него и так почему-то на пределе…
Вообще-то я был достаточно груб с Милой, когда так резко выдернул её из объятий своего друга. Не то чтобы пережестил, но ей могло быть больно. Сам не знаю, что на меня нашло.
Но дело даже не в моей слишком резкой реакции — Лёша не вмешался. Вот вообще. Один вопрос мне, безвольный взгляд на Милу и ожидание, что девчонка сама всё решит.
С одной стороны, оно понятно. Я ему вроде как друг, от меня подлянки не ждёт. Да и сестрёнка на удивление даже не поморщилась, ни тени недовольства. Но с другой… Не знаю, почему-то коробит. Хотя, казалось бы, мне какое дело, что за Милу не заступились, причём передо мной же?
Вроде почти не пил сегодня.
Веду Милу в випзал. Здесь тихо. Сегодня он скорее играет роль зоны отдыха для тех, кому надоест тусовка. Пока мало кому, кстати, — мы тут почти наедине. А если пройдём чуть дальше, то без «почти».
Уверенно иду дальше. Странно, но Мила со мной следует. Что за смиренное принятие любых моих решений? Они с отцом сегодня договорились неестественно угождать мне?
Даже любопытно проверить, насколько. Не останавливаюсь, завожу девчонку аж в самый дальний уголок зала. Здесь не то что никого другого нет, так ещё и мы отделены от остальной випки чем-то типа стены.
В этот момент до Милы, кажется, доходит, что я совсем далеко захожу. Во всех смыслах. Она растерянно смотрит, мнётся. Но не уходит.
А я, воспользовавшись тем, что сестрёнка спиной почти о стену упирается, выставляю одну руку чуть поверх её головы. И сам слегка подаюсь в сторону подозрительно притихшей Милы. Серьёзно, такое ощущение, что она и дышит теперь через раз.
Напряжённо смотрит на меня, но всё-таки решается:
— Что за важное дело?
А ведь тихо спрашивает. И не услышал бы, если бы не была так рядом.
Кстати, забавно Мила делает вид, что ничего такого не происходит. Хотя я тут чуть ли не зажимаю её в укромном уголке.
Собственная мысль об этом заставляет одновременно и скривится, и напрячься. Потому наша близость вдруг острее ощущается. Так, что чуть ли не ведёт от неё.
Мила офигительно красива, и это факт. В ней привлекательно всё, начиная от глубоких зеленоватых глаз, чувственных губ, и заканчивая её соблазнительными формами и стройными ногами, которые отлично смотрелись бы вокруг моей талии.
Кстати, девчонка всё ещё молчит, хотя пауза затягивается.
— Сначала скажи, почему ты такая податливая? — не выдержав, вкрадчиво интересуюсь, плавным взглядом скользя по хрупкому телу, которое довольно ощутимо дрожит.
Резко отстраняюсь — я не железный, а плыть от этой девки как-то даже унизительно. И наплевать, что с этим действием становится будто бы пусто. Лучше уж так.
— Просто думаю, что по пустякам ты бы ко мне не обратился, — выдавливает из себя ответ Мила, растерянно моргая.
Ухмыляюсь. Фигня в том, что изначально у меня никакого дела к ней не было. Просто достало видеть, как она там окучивает моего друга. Неожиданно взбесило даже.
