— Ты можешь ответить ему с нового телефона.
— Это долго и… просто откройте дверь.
Парень хмурится, после чего вздыхает, заводит двигатель и разворачивается.
— Куда… куда мы едем?
— За телефоном твоим, куда ж еще, надеюсь нас там не приложат чем-то тяжелым.
Молчу, не решаясь больше ничего говорить, и когда мы оказываемся в том самом дворе, буквально выскакиваю из машины, молясь, чтобы телефон был здесь. К счастью, так и есть, на земле, недалеко от скамейки лежит мой телефон, вполне себе целый, лишь с небольшой трещиной в верхнем углу. Протираю насухо экран рукавом пальто и снимаю блокировку. После чего снова захожу в чат и пишу сообщение.
Серая мышь 17:45
«Со мной все в порядке, прости, я забегалась»
Отправив это короткое сообщение, задумываюсь на секунду и снова роняю телефон. Господи, ну почему ты создал меня такой криворукой. Собираюсь наклониться, чтобы поднять многострадальный гаджет, но меня опережает выскочивший следом за мной из машины, новый знакомый. Он выпрямляется, некоторое время смотрит на экран, после чего молча протягивает мне мобильник и вперяет в меня серьезный взгляд. Парень смотрит на меня как-то слишком пристально, сводит брови к переносице, немного щурится.
— Все в порядке? — интересуюсь, выдерживая взгляд.
Он молчит, продолжает смотреть.
— В общем, спасибо вам, но я пойду.
— Пешком? — внезапно.
— Найду остановку, — пожимаю плечами.
— Я тебя подвезу, пойдем, — он как-то странно улыбается, взгляд его становится мягче, доброжелательнее что ли.
— Не нужно, вы и так потеряли со мной достаточно времени.
— Садись в машину говорю, я не люблю, когда со мной спорят.
Вздыхаю и иду к машине. Ну пусть подвезет.
— Тебе все еще нужна комната? — интересуется неожиданно, выезжая из двора. — Я передумал, можешь заселяться.
— Я не проститутка, — выпаливаю зачем-то. — В смысле я… я не…
Не могу подобрать слова, все не то.
— Разве я называл тебя проституткой? — мне кажется, что теперь он надо мной смеется.
— Нет, но… давайте не будем об этом, мне ваш вариант не подходит, просто оставьте меня у ближайшей остановки.
— А если я предложу тебе первоначальный вариант? Без секса?
Поворачиваю голову, смотрю на своего нового знакомого и не понимаю, что ему нужно. С утра он явно был зол и ясно дал понять, что я ему не подхожу.
— Нет, извините, но…
— Утром ты просила, чтобы я тебя взял.
Понимаю, что он говорит о комнате, но фраза звучит до ужаса двусмысленно и я уверена, он это нарочно, прекрасно осознает, как это звучит.
— Ладно, можешь подумать до завтра. Так куда тебя?
— На остановку, я…
— Прекрати, говори адрес, я отвезу.
Молчу, судорожно стараясь что-нибудь придумать.
— Ну?
Не придумав ничего лучше, называю адрес от балды, просто всплывает в памяти какая-то улица.
— Ты сейчас серьезно?
— Да, — киваю.
— Это адрес частной детской поликлиники!
Ой, мамочки. Точно, это ж я ее вечно в рекламе всплывающей видела, вот и запомнилось.
— Называй свой настоящий адрес.
— Да что вы ко мне пристали, — получается слишком громко. — Нет у меня адреса, просто оставьте меня где-то по дороге.
— В каком смысле у тебя нет адреса? — интересуется уже мягче.
— В прямом. Я, по-вашему, для чего квартиру искала?
— Но где-то же ты жила.
— Это не важно. Если вам так необходимо меня отвезти по адресу, отвезите меня на вокзал.
Он ничего не отвечает, только шумно вбирает воздух.
— Так, я везу тебя к себе, и прежде, чем ты начнешь паниковать, всеми правдами и неправдами пытаясь выбраться из машины, выслушай меня, ладно? Забудь о том, что я сказал утром, сейчас мы приедем, ты примешь горячий душ, мы поедим и спокойно поговорим.
— Но…
— Все я сказал.
Глава 4
— Можно хотя бы узнать ваше имя? — спрашиваю, когда мы останавливаемся на светофоре.
— Марк, и переставай выкать, — произносит с улыбкой.
Странный он какой-то.
Еще каких-то несколько минут назад явно не рад был встрече со мной, а сейчас… сейчас словно другой человек. И взгляд… может, мне просто хочется обманываться, но нет в нем утренней неприязни.
Ничего не отвечаю, просто потому что не знаю, что еще сказать, только киваю молча и отворачиваюсь к окну.
Дальше едем в тишине. Марк даже на меня не смотрит, полностью сосредоточенный на дороге. И я стараюсь не смотреть, правда стараюсь, но выходит из ряда вон плохо. Взгляд то и дело устремляется на нового знакомого. Мимолетно, чтобы не выглядеть совсем уж глупо, осматриваю парня. Он симпатичный, даже очень. Наверное, именно о таких, как он, говорят: «имеет правильные черты лица». У него острые, ярко выраженные скулы, прямой, немного заостренный нос, густые темные брови и очень длинные ресницы. Такие, как часто показывают в рекламе какой-нибудь супердорогой туши, — черные, густые. И зачем только мужчинам такие ресницы? Странная все-так штука — природа.
А еще у него очень красивые глаза, я утром заметила, большие такие, ярко голубые, словно светятся. И на фоне темных ресниц выглядит очень впечатляюще. Рассмотрев лицо, перевожу взгляд на руки. Жилистые, с легкой порослью волос и бугрящимися венками, тянущимися вдоль предплечья к запястьям.
— Ну как? Нравлюсь? — раздается внезапно насмешливый голос, и я краснею от макушки до пят. И как я могла так глупо опозориться?
— Я просто…
Не знаю, что собираюсь сказать, отвожу взгляд, смотрю вниз на сложенные на коленях кисти рук. Стыдно, до ужаса стыдно. Я никогда и никого так пристально не рассматривала, даже не понимаю, как так получилось.
— Ты покраснела, — продолжает издеваться Марк, прекрасно понимая, как я себя чувствую, — да брось, я в курсе, что красавчик.
Ну да, а еще очень скромный.
Вслух я этого, конечно, не произношу. Потому что не знаю, что он выкинет в следующий момент. Еще утром он выставил меня за дверь, хотя, справедливости ради, я сама вылетела из квартиры со скоростью пули. После он спас меня от несостоявшихся насильников, а теперь и вовсе везет к себе.
Ничего не говоря, лезу в карман за телефоном, просто проверить нет ли ответа. И нет, его нет. Сообщение прочитано, но Ежик молчит. И мне становится так паршиво, хоть вой. Что ни говори, а моя потребность в нем намного выше, чем можно себе представить в нашей ситуации.
Наверное, я слишком долго пялюсь в экран, потому что спустя некоторое время слышу голос над головой.
— Что, не отвечает? — и снова этот насмешливый тон.
— Нет, — не вижу смысла лгать и изворачиваться,— наверное, занят, — зачем-то оправдываюсь.
— Наверное, или, может, не так уж он о тебе волнуется?
Кусаю губы, сжимаю кулаки, стараясь сосредоточить внимание на дыхании. Не реагировать, просто не нужно реагировать на откровенную провокацию.
— Ва…тебя это не касается.
— Ой ли? Ты вернулась за телефоном, чтобы написать мудаку, который якобы волнуется, а он не отвечает, — продолжает провоцировать.
— Он не мудак!
— А кто же? Если бы я волновался о девушке, то не выпускал бы телефон из рук, не говоря уже о том, что ты оказалась на улице, а ему, как я понимаю, плевать.
Зачем? Зачем он все это говорит? Зачем пытается выставить в неприглядном свете совершенно незнакомого ему человека?
— Ты ничего не знаешь, — все, что могу сказать.
— Так просвети меня.
— Я ему ничего не говорила, он не знает…
— Не знает, что ты осталась на улице и собиралась ночевать на вокзале? — как-то слишком грубо произносит Марк.
— Ничего не знает.
— Очень важный человек и не знает?
— Да не знает! Это не твое дело.
— А может, он не такой уж и важный? Или ты для него не так важна, ты об этом не думала?
«Тебе нужно только попросить, Мышка» — всплывают в мыслях слова Ежика.
— Ты сейчас не прав, — почему-то становится до ужаса обидно.
Не за себя. За него. Потому что ему не все равно, точно не все равно.
