— Каким видом искусства ты занимаешься? — Он продолжает смотреть на меня, пока говорит, заставляя моё сердце биться ещё сильнее.
Наблюдая за тем, как он облизывает губы, я говорю ему:
— Тяжело дышу. Чёрт, прости, я имела в виду живопись. — Я отвожу взгляд.
Но его, похоже, не смутил мой промах.
— Ты можешь заработать на этом деньги?
— Да, пожалуй. Я занимаюсь этим уже много лет, и есть много галерей, которые продают мои работы.
— У тебя здесь есть что-нибудь?
Допиваю бокал вина, алкоголь, кажется, делает меня более уравновешенным и более спокойной.
— Мммм. Я покажу тебе, когда мы закончим есть. — Я встаю со стула и беру ещё вина, наполняя наши бокалы.
После того, как мы закончили есть, я спрашиваю его:
— Готов? — А затем веду его в свою студию. Повсюду на стенах, от пола до потолка, висят картины. Есть некоторые из моих любимых, с которыми я просто не могу расстаться.
— Ух ты! — восклицает Тан, принимая всё во внимание, а затем останавливается перед одной из картин с изображением спящего Бена.
Он сглатывает и скрещивает руки на груди, рассматриваю сцену.
— Бен никогда не сидел спокойно достаточно долго, чтобы я могла нарисовать его, а потом, когда мы ждали новостей о результатах его тестов, он уже так устал, что мы и не заметили. И я боялась, что результат окажется положительным — я думаю, в глубине души мы оба знали, что он болен. Я молилась, чтобы он был отрицательным, но я не могла спать или делать что-либо, кроме как беспокоится. Я знала, что если у него рак, наша жизнь никогда не будет прежней, даже если он пройдёт через это, поэтому я нарисовала его спящим, как напоминание о том, каким он был в тот момент. Когда солнце поднялось над утренним небом, я закончила картину, и он проснулся от телефонного звонка, которого мы так боялись.
— Господи, Фэй… я… я даже не знаю, что сказать.
— Тебе не нужно ничего говорить; я даже не знаю, зачем я тебе всё это рассказываю. — Я замолкаю и чувствую себя полной дурой из-за того, что излила ему свои чувства.
— Не прекращай говорить, — подбадривает он, и я, уставившись в пол, говорю:
— Через месяц после того, как я написала эту картину, Бен скончался.
Глава 4
Тан
Фэй, возможно, самая сильная женщина, которую я когда-либо встречал. Если бы я прошёл через четверть того дерьма, через которое она прошла, я был бы в грёбаной психиатрической лечебнице. Но Фэй, она находит позитив в жизни. Самые мрачные вещи, из которых она выкарабкивается, и я восхищаюсь этим. Я действительно так думаю.
— Папа, можно я останусь здесь ночевать? — спрашивает Джек, пробегая по коридору.
— О, приятель, я так не думаю.
— Пожалуйста! — умоляет он.
— У тебя здесь нет ни одежды, ни зубной щётки, может быть, в следующий раз.
Он кивает, слушая меня, как раз в тот момент, когда Брэксли кричит:
— Фильм начинается! — И он убегает по коридору, оставляя меня посмеиваться.
— Иногда мне интересно, что происходит в их маленьких умах, — говорю я Фэй, когда она зевает рядом со мной, в то время как мы оба сидим на диване. Я смотрю на часы, уже поздно, мы здесь весь день, и мне нужно идти, но часть меня этого не хочет.
— Мы должны идти.
— Да, — соглашается она, и пока мы стоим, я просто хочу поцеловать её великолепные губы, но знание о её прошлом заставляет меня колебаться. Я не хочу давить на неё.
— Спасибо, что повеселились сегодня и позволила Джеку прийти, — говорю я, и прежде чем она успевает ответить, я крепко обнимаю её, и, к моему удивлению, она прижимается ко мне. Пока я сдерживаю её, я сражаюсь со своим членом, чтобы сдержать его. Он хочет её всеми мыслимыми способами.
— Спасибо за обед и за то, что просто… выслушал. Надеюсь, ты не считаешь меня сумасшедшей.
Я целую её в макушку, вдохнув её сладкий запах, такой свежий, как летний дождь.
— Сумасшедшая — это последнее слово, которое я бы использовал, чтобы описать тебя. Ты сильная, Фэй. — Затем я отпускаю её, и мы вместе направляемся к мальчикам, которые оба лежат на полу в комнате Брэксли и смотрят свой фильм.
— Что вы, ребята, смотрите? — спрашивает их Фэй.
— Новый фильм про Лего.
— Что ж, нам пора, Джек.
— Нет, пожалуйста, дай мне досмотреть. — На что Фэй делает паузу.
— Уже поздно, приятель. Скоро у нас здесь будет ещё одна игровая встреча.
— Пожалуйста, папочка, я никогда раньше не видел этот фильм? — Их маленькие брови сходятся вместе, когда они оба бросают на нас умоляющие взгляды, и я смотрю на Фэй, которая тоже не может им отказать.
— Мальчики, вы проголодались? — спрашивает она.
— Да, — синхронно отвечают они.
— Я могу заказать пиццу, — предлагаю я, чувствуя себя плохо из-за того, что мы пробыли у неё дома весь день.
— Нет, ты не должен этого делать. Ты уже купил обед.
— Пожалуйста, это не имеет большого значения. Брэкс, какую пиццу ты любишь, парень?
— Пепперони.
— Хорошо. Джек, ты всё ещё хочешь двойной сыр?
— Угу.
— Что тебе нравится, Фэй?
— О, мне всё равно. Я уверена, что двух пицц будет достаточно для нас четверых.
— Просто скажи мне, какая тебе нравится! — настаиваю я, и она качает головой, не сдаваясь.
— Эй, Брэкс. — Я опускаюсь на колени. — Какую пиццу любит твоя мама?
Он улыбнулся мне, демонстрируя отсутствующий передний зуб, и отвечает:
— Она любит пиццу с овощами.
— Хорошо, значит овощная пицца.
Она закатывает глаза, а я достаю свой телефон, чтобы сделать заказ. Она делает паузу в их фильме, и я следую за ней обратно на кухню.
— Я могу заплатить, — предлагает она, и я бросаю на неё игривый взгляд с другого конца комнаты, который, как она ясно понимает, означает, что я не принимаю её предложение.
Просматривая свои текстовые сообщения, я набираю её адрес и оформляю заказ онлайн. И когда я закончил, она протягивает мне ещё один бокал вина.
— Мне не надо, — говорю ей, — мне скоро нужно ехать домой.
— Да, ты прав. Мне очень жаль.
— Всё в порядке, не извиняйся… никогда.
Я захожу за ней в гостиную, и она откидывается на спинку дивана. Я сажусь рядом, и мои глаза следуют за её взглядом, когда она смотрит в воду бассейна.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, когда она внезапно замолкает.
— Да. Ты ещё не рассказывал, чем зарабатываешь на жизнь.
— Ах, да? Я пилот.
— Действительно, какого рода?
— Я работаю в коммерческой авиакомпании, но время от времени заключаю контракты и беру частные рейсы за дополнительную плату.
— Вау, так тебе нравится летать на самолёте?
— Да, — хихикаю я над очевидностью её комментария, так сильно желая подразнить её. — Я имею в виду, что с современными технологиями это больше похоже на присмотр за самолётом, но я там главный. Взлёты и посадки — это всё ручной процесс, и безопасное перемещение из одного места в другое — моя работа.
— Тебе нравится? — спрашивает она, заинтригованная, и в кои-то веки приятно встретить кого-то, кто искренне интересуется тем, что я делаю, а не только моей внешностью.
— Да, мне это нравится, ничто не сравнится с ощущением пребывания в открытым небе.
Бокал Фэй почти пуст. Я встаю и беру бутылку вина и доливаю ей. Она улыбается этому жесту:
— Спасибо. Тяжело ли иногда быть пилотом в домашней жизни?
— Долгие дни и путешествия могут негативно сказаться на отношениях. Вот почему я начал заключать контракты на частные рейсы. Это более короткие и быстрые деньги. Я просто нахожусь в том месте в жизни, где я хочу больше времени проводить с Джеком, и если я встречу кого-то, я буду чаще бывать рядом.
— Мне жаль, что ты проходишь через это, — говорит Фэй.
— Не стоит; я счастливее, чем когда-либо, без этой придурошной.
— Но она мать твоего ребёнка.
— Да, и у неё бывают свои моменты, но даже судья может видеть, что Джеку лучше со мной. Он предоставил мне первичную опеку, за которую она борется и из-за этого откладывает развод.
