любом случае передана им.
Доктор кивает.
— Я только хотел удостовериться.
Стерва-медсестра, похоже, не согласна с таким решением, если судить по ее напряженному лицу.
— У нее несколько сломанных ребер, разрыв селезенки и сильное сотрясение мозга. Мы также обнаружили предыдущие переломы, которые не лечились должным образом. — Он прочищает горло, прежде чем заговорить снова. — У нее также довольно много шрамов на нижней части спины и ягодицах. Мало того, что эта девушка много лет переживала жестокое обращение, я совершенно уверен, что тот, кто оставил ее на вашей земле, не ожидал, что она выживет.
— Сукин сын! — Я провожу рукой по волосам, в самых темных уголках моей души расцветает обжигающая ярость.
— Признаки сексуальной травмы? — спрашивает Крейг, отчего вся ярость устремляется в низ моего живота.
Закрываю глаза, готовясь услышать ответ.
— Нет.
Мой взгляд устремляется на доктора, и меня охватывает одновременно шок и облегчение. Учитывая, в каком виде была ее ночная рубашка, я предполагал иной ответ.
Судя по выражению лица Крейга, похоже, я не единственный.
— Вы уверены?
— Абсолютно. Я провел несколько тестов, и, согласно обследованию, она все еще девственница.
И я вновь удивлен, начиная задаваться вопросом, не моложе ли эта женщина, чем я думал вначале.
— Когда я смогу с ней поговорить? — спрашивает Крейг. — Я бы хотел допросить ее как можно скорее.
— Боюсь, вам будет трудно это сделать.
От смены тона доктора страх, как злобная змея, обвивается вокруг груди.
— Почему вы так говорите? — спрашивает Крейг.
— Потому что она потеряла память.
— Извините? — вмешиваюсь я, полагая, что ослышался.
— На протяжении всего обследования она, то приходила в сознание, то теряла его, большую часть времени была сбита с толку и дезориентирована, но в последний раз бодрствовала достаточно долго, чтобы я мог задать вопросы. Кроме своего имени, она не знает ничего: кто она, откуда взялась и как оказалась здесь.
— Такое, вообще, возможно? — спрашивает Крейг. — Не помнить ничего, кроме своего имени?
— Возможно. Память включает в себя три фазы. Запоминание, сохранение и воспроизведение. Обычно, когда человек страдает потерей памяти, он теряет только одну из трех. Однако, когда это вызвано травмой, возможно все. Все зависит от того, куда страх направит ее разум.
— Значит, есть шанс, что память к ней вернется, — предполагаю я.
— Очень вероятно, но в данный момент она слишком напугана, чтобы что-либо помнить. И это можно понять, учитывая, через что ей пришлось пройти.
Крейг тяжело вздыхает.
— Если не возражаете, доктор, я бы все равно хотел поговорить с ней.
— Конечно. Сейчас я вколол ей успокоительное, но мы оповестим вас, как только она проснется.
— Спасибо.
Не сказав больше ни слова, доктор оставляет нас с нашими противоречивыми мыслями.
— С каждой секундой ситуация становится все более хреновой, — ворчит Крейг.
— Итак, что нам теперь делать? — спрашивает папа. — Должен быть способ, которым мы можем помочь этой девушке.
— Он есть, — говорю я, усаживаясь на один из стульев. — Мы будем ждать.
Крейг качает головой.
— Отправляйтесь домой. Я подожду и позвоню в любом случае.
— Я никуда не уйду.
В его глазах вспыхивает раздражение.
— Ты же слышал слова доктора, она не сможет ничего тебе ответить. А до тех пор, тебе нет смысла здесь находиться.
— Вот тут ты ошибаешься, Крейг. Пока память к ней не вернется, у нее никого нет. Ни семьи, ни друзей. Я ее нашел и несу за нее ответственность, и не оставлю ее.
Мы застываем, уставившись друг на друга, пока он не убеждается в моей решимости. Он знает меня достаточно хорошо, чтобы не спорить.
— Ладно, — соглашается он. — Кто хочет кофе?
Алиса
Болело всё. Разум, тело и, самое главное, мой дух. Сидя в стенах больничной палаты, я чувствую себя испуганной, потерянной и сбитой с толку. Аппараты рядом с кроватью пищат жизненными показателями, но внутри я чувствую себя мертвой.
Я проснулась некоторое время назад, ничего не помня, даже кто я такая и как здесь оказалась. Всякий раз при попытке углубиться в сознание, ухватиться за какое-нибудь воспоминание, я сталкиваюсь с пульсирующей болью в глазах и эхом зловещего голоса.
«Время вышло, Алиса».
Дрожь страха пробегает по каждому дюйму моей покрытой синяками плоти. Эти слова — единственная причина, по которой я уверена, что меня зовут Алиса. Все, что находится за пределами этого, — ужасающе пусто.
Как бы мне ни хотелось знать, как я здесь оказалась, — в таком состоянии — я почти благодарна, что не могу вспомнить. Не уверена, что хочу знать, что со мной делали, чтобы причинить такую сильную боль.
Медсестры тоже мало что смогли мне рассказать, но сообщили, что скоро кто-нибудь придет поговорить со мной.
Я благодарна всем, кто так внимателен ко мне, особенно Линде. У нее добрая улыбка и еще более нежные прикосновения. То, что я невероятно ценю, учитывая кошмарную боль.
Легкий стук привлекает мое внимание к двери. Я поворачиваю голову, видя доктора, который наблюдал за мной с тех пор, как я проснулась.
— И снова привет, Алиса. Со мной несколько человек, которые хотели бы поговорить с вами. Вы готовы к этому?
Я чуть киваю, а затем сожалею об этом, когда голову пронзает боль.
Доктор входит в палату, за ним следуют трое мужчин, все они выстраиваются в ряд у изножья кровати. Один из них — офицер в форме, другой — пожилой джентльмен с темными волосами с проседью, обветренной темной кожей и добрыми глазами. Он слегка улыбается мне и кивает в знак приветствия.
Когда мой взгляд останавливается на последнем мужчине, сердце вконец перестает биться. Наши взгляды встречаются и не отрываются друг от друга. При виде темных волос и еще более темных глаз, я оказываюсь в плену воспоминаний, которые не могу до конца осознать, но клянусь, я видела его раньше.
Его высокий рост и широкая фигура каким-то образом заполняют пространство всей комнаты. Несмотря на властное присутствие, которое он излучает, есть в нем нечто, что я нахожу успокаивающим. Нечто… утешительное.
— Мисс Алиса, я Крейг Клемсон, шериф Винчестера.
Мне удается оторвать взгляд от таинственного мужчины и обратить свое внимание на шерифа.
— Я хотел бы задать вам несколько вопросов, если вы готовы?
— Конечно. — Мой голос звучит надсадно и слабо.
— Доктор Карвер сообщил мне о ваших травмах и потере памяти. Ведь вы ничего не помните, не так ли?
— Нет, — шепчу я.
— Но помните, что вас зовут Алиса?
— П-полагаю, что, да.
— То есть, вы не совсем уверены?
— Нет.
С бесстрастным лицом он делает пометки в блокноте. Я ловлю
