Я снова смотрю на маффин и… С уважением отказываюсь.
Я протягиваю его Шарлотте, и она берёт его, откусывая огромный кусок и рассеянно жуя.
— Не то чтобы у меня во рту никогда не оказывалось его лобковых волос, — бормочет она, и я думаю, что это намёк на минет, но мы познакомились всего пять минут назад, и я даже не уверена, что имею право спрашивать. — Эмм-м. Я что, только что сказала это вслух? Грёбаная штуковина для задницы.
— Что это с тобой и со всей этой задницевой ерундой? Задница-свиньи. Ебаная жопа. Штуковина для задницы, — один из близнецов материализуется рядом с Шарлоттой и бросает на меня извиняющийся взгляд. Он милашка, с блестящими рыжими волосами и глазами цвета мха, но… это всё не имеет значения для меня.
Моё сердце навсегда привязано к определённой группе богатеньких парней.
Абсолютно подлых.
— Прости за неё. Она странненькая.
— А ещё она настоящий придурок, — говорит другой близнец, появляясь справа от меня. Я не уверена, как они так двигаются, появляясь вокруг, словно по волшебству. — Мы все возненавидели её с первой встречи; ты должна дать ей шанс. Мы не будем держать на тебя зла из-за твоих ужасных парней.
— Чувак, может, ей действительно нравятся её ужасные парни? Ты можешь просто прекратить это? Это мой шанс завести подругу, — Шарлотта пинает одного из близнецов, а затем бросает кусочек маффина в другого. Он ловит его ртом, а затем размахивает кулаком, чтобы отпраздновать это событие. — Прости. Просто они вот такие.
— Может быть, нам стоит заключить соглашение просто не извиняться друг перед другом каждые несколько секунд? — предлагаю я, задаваясь вопросом, может ли это на самом деле сработать. Это дружба, предопределённая звёздами… или кошмар, ожидающий своего часа? Как бы то ни было, как только Миранда догонит нас — она не была готова встретить первый день ориентирования без причёски и макияжа — она будет ревновать.
— Договорились, — Шарлотта продолжает жевать маффин, оглядывая меня с головы до ног. Интересно, что она думает обо мне? Я позволила Миранде уложить мне волосы и нанести немного блеска для губ и теней. В сочетании с дизайнерской блузкой, которую она практически накинула мне на голову сегодня утром, я чувствую себя немного не в своей тарелке. — Ты богатая девушка? Я имею в виду, что ты, должна быть такой, раз ты посещала Бёрберри.
— Вообще-то, я была стипендиатом, — я останавливаюсь, чтобы оглянуться, замечая, что все парни направляются сюда. У нас остаётся не так уж много времени наедине. Я снова поворачиваюсь к Шарлотте. — А что насчёт тебя? Как ты в конечном итоге попала в школу Адамсон? Разве это не школа для парней?
— Так и есть. Ну, точнее, так оно и было. Мой папа директор, он заставил меня пойти туда, — её глаз дёргается, но затем она просто отправляет маффин в рот и хлопает в ладоши. Звук приглушён чрезмерно длинными рукавами её свитера. — Итак… ты нормальная. Я нормальная. И мы обе встречаемся с пятью богатыми парнями? — её глаза становятся ещё шире. — Боже мой, это как в манге.
Шарлотта подпрыгивает и отворачивается в сторону, разводя руки в стороны очень драматичным жестом. Я ничего не могу с собой поделать и смеюсь. Прошло много времени с тех пор, как я была рядом с кем-то таким оживлённым. Ну, за исключением, может быть, Виндзора.
Но Шарлотта Карсон? Она из той породы, которую вы никогда не встретите в Бёрберри.
— Две девушки. Два гарема. Одно эпическое приключение, — она останавливается, чтобы оглянуться на меня, моргая своими огромными голубыми глазами. — На самом деле, я вроде как надеюсь на скучную учёбу в колледже. Старшая школа была немного дикой.
Это преуменьшение года.
— Я выпью за это, — отвечаю я, выдыхая, сосредотачиваясь на настоящем и делая всё возможное, чтобы мои мысли не блуждали. В конце концов, прошло всего несколько месяцев с тех пор, как я сбежала от Харпер Дюпон в заброшенном казино. Прошло ещё меньше времени с тех пор, как умер отец.
О, папа, как бы я хотела, чтобы ты был здесь и отнёс коробки в мою комнату в общежитии.
Я готова увидеть сегодня здесь других девочек с их отцами; это будет нелегко.
— А что насчёт буквально выпить? — спрашивает Шарлотта как раз в тот момент, когда серебрянноволосый парень, Спенсер, подходит и встаёт рядом с ней. Он смотрит на меня с немалым подозрением, но я полагаю, что, если он действительно знает обо всём дерьме, которое произошло в Бёрберри, я не могу его винить. Тристан. Крид. Зак. Виндзор. Зейд. Может, я и люблю их, но это не значит, что все они за одну ночь превратились в милых, приятных на ощупь богатеньких мальчиков. — Мы могли бы пойти куда-нибудь выпить баблти или чего-нибудь ещё завтра?
— Ты приглашаешь меня на свидание, Шарлотта Карсон? — спрашиваю я, и, хотя это, очевидно, шутка, Спенсер слегка ощетинивается.
— Не изображай из себя гея, Чак, — бормочет он, и она фыркает, вытаскивая телефон из кармана и передавая его мне, в то время как Зак подходит и встаёт слева от меня. Он настолько крупнее всех остальных парней — за исключением, может быть, Рейнджера, — что я ловлю себя на совершенно неуместной, но смущающе естественной реакции на него.
Это ваш способ признать, что вы возбуждены, мисс Марни Рид?
Несправедливо, что он пахнет цитрусовыми и мускусом, а на вкус как вишнёвый Гаторейд… Ох.
— Уже заводишь друзей? — поддразнивает Зак, стоя так близко, что я не могу сдержать лёгкую дрожь. — Почему я не удивлён?
— Может потому что раньше у меня так хорошо получалось заводить друзей? — я шучу, потому что мы оба знаем, что это совсем не так. В первый же день, когда я пришла в Академию Бёрберри, я стала врагом общества номер один. Борнстедский университет будет другим; это совершенно новый мир. Начну всё сначала. Шанс на искупление.
Старшая школа была тяжёлой; это время обещает быть блаженно скучным.
Мы с Шарлоттой обмениваемся телефонами и номерами.
— Я напишу тебе, — говорит она, поднимая телефон и слегка встряхивая его. На нём очень интересный чехол, весь в блёстках, розовых штучках и брелках. Он напоминает мне брелки для ключей, свисающие с пояса Рейнджера Вудраффа.
Я машу ей в ответ, а затем поворачиваюсь к Заку, одна из его темно-каштановых бровей вопросительно приподнимается.
— Что? — спрашиваю я, но он лишь качает головой и слегка улыбается. В колледже не шьют куртки Леттермана (прим. — Спортивная куртка, выдаваемая членам спортивных секций), но на нём официальная куртка команды Борнстеда. Она ему очень идёт. Слишком идёт. Преступно. Я кашляю в кулак, и он одаривает меня самой нелепой ухмылкой плейбоя, которую я когда-либо видела в своей жизни.
— Мне нравится эта девочка. Думаю, она стала бы тебе хорошим другом, — Зак делает паузу, чтобы взглянуть на других парней, стоящих примерно в четырёх футах друг от друга на краю двора. Только Виндзор улыбается. Остальные трое… эти грёбаные парни-идолы. — Я просто беспокоюсь, что её парни и твои парни могут поубивать друг друга.
Он засовывает руки в карманы своей куртки, прежде чем остановиться и оглянуться на меня.
— Мои парни? Ты имеешь в виду — включая тебя.
Зак одаривает меня белозубой, типично американской мальчишеской улыбкой, от которой у меня в голове пляшут фантазии, а сердце колотится так сильно, что у меня кружится голова. Когда он тянется ко мне и кладёт большие руки на изгиб моей талии, я пропадаю в его глубоких карих глазах.
Как мокрая земля. Наилучшим из возможных способов. Плодородная. Пышная. Место для сладких, нежных бутонов нового роста.
— Я не столь печально известен, как они.
Он внезапно опускает голову, и я закрываю глаза, предполагая, что он собирается меня поцеловать. Вместо этого его руки сжимаются на моей талии, а горячие губы прижимаются к моему горлу.
О, чёрт. О, Боже мой. Ох. Ох. Ох.
Зак проводит языком по моей коже, а затем посасывает её, оставляя огромный засос прямо здесь, в центре двора.
