Джим наконец увидел Полу. Лицо его озарилось радостью, он помахал ей и стремительно бросился навстречу.
Пола со счастливой улыбкой наблюдала, как он спешит к ней. Ее сердце забилось учащенно.
Она очень любит Джима. Ей так повезло, что она нашла его. Он – самый любимый, самый нежный и любящий, самый дорогой и честный – и просто самый хороший человек! Она постарается сделать над собой усилие, чтобы лучше ладить с Эдвиной… Ей так хочется, чтобы он был доволен.
Джим остановился, подойдя к Поле, и взял ее руки в свои. Он улыбнулся, глядя ей в глаза.
– Тебя так долго не было. Я так скучал без тебя.
– Нужно было повозиться с малышами, дорогой. – Ее лучистые ясные глаза с любовью смотрели на него. – Надеюсь, ты не окажешься одним из тех ревнивых отцов, о которых рассказывают.
– Ни за что на свете. Я безумно люблю этих малюток. – Он наклонился к ней, притянул к себе и громко прошептал: – Но тебя я тоже безумно люблю. Послушай, давай удерем сегодня отсюда вечером и спокойно поужинаем где-нибудь только вдвоем – ты и я. Твои родители не рассердятся. Они смогут поужинать с Эммой.
– Но…
– Предупреждаю: я не принимаю ответа «нет», дорогуша. – Он еще ниже склонился к ней и, еще крепче сжав ее руки в своих, шепнул ей что-то на ухо.
Пола покраснела, потом весело и мелодично рассмеялась:
– Ты просто ужасный человек. Настоящий дьявол-искуситель. – Притворно-сердито глядя на него и игриво поддразнивая, она ответила: – К вашему сведению, я замужняя женщина, мистер Фарли. Ваше предложение просто непристойно. Вот что я вам скажу.
– Ты это серьезно? – Он тоже рассмеялся, потом подмигнул ей: – Я думаю, что мое предложение заслуживает внимания.
– К нам направляется мама, – сказала Пола со смехом, искусно переводя разговор на другую тему. – А в ее глазах я вижу решимость. Не знаю только, к чему она относится.
– Скажи «да», – настаивал Джим. – Соглашайся на все.
– Да. Да. Да.
Дэзи перевела взгляд, полный любви, с дочери на зятя и огорченно покачала головой:
– Мне очень жаль нарушать ваше любовное воркование, голубки, но мама начинает проявлять нетерпение. Она хочет покончить с фотографированием. Я всех собираю. Пойдемте со мной в Серую гостиную. Да, кстати, Джим, дорогой, я предложила, чтобы Эдвину включили в один из семейных групповых портретов, и мама согласна.
– Как мило с вашей стороны, Дэзи, – с искренней благодарностью воскликнул Джим и подумал, как характерно для нее думать о других, беречь их чувства. А то, что Дэзи проявила такую заботу об Эдвине, вдвойне похвально.
Мимо Эммы никогда и ничто не проходило незамеченным.
И сегодняшний день не был исключением. Ее глаза успевали всюду, и со своего места у камина ей хорошо было видно всю комнату и всех, кто в ней был. И точно так же, как Джим Фарли держался в стороне и наблюдал за всем, что происходит, Эмма в последнее время все чаще выступала в роли наблюдателя. Однако в отличие от Джима, который воспринимал все поверхностно и, хуже того, верил всему, что видел, Эмма обладала почти пугающей интуицией, которая позволяла ей проникать в суть вещей и событий и понимать их подоплеку. Она отдавала себе отчет в том, что первое впечатление всегда поверхностно и редко отражает суть вещей; она очень остро чувствовала все подводные течения, циркулирующие в этой комнате, – соперничество, конфликты, давнюю вражду между некоторыми из присутствующих.
Ироническая улыбка тронула ее губы. Как обычно, уже сформировались враждующие группы. Легко было видеть, кто вступает в союз с кем. И их души были для нее открытой книгой.
Больше всех других ее сегодня удивила Эдвина – тем, что она, судя по всему, оказалась достаточно умной, чтобы признать неизбежное. Ее старшая дочь словно излучала сердечность – она сидела на диване у окна, болтая с Салли. Правда, Эмма заметила, что она старательно избегает любого серьезного контакта с остальными Хартами, находящимися в гостиной.
Не было сомнений, что Рэндольф, отец Салли, и двое других его детей – Вивьен и Уинстон – являются для Эдвины персонами нон грата. Ее напряженная и натянуто-холодная улыбка, когда она здоровалась с ними в начале приема, не могла скрыть ее активной неприязни к ним. Эдвина так же холодно и неприязненно обращалась с Блэки, хотя в этом нет ничего нового. Однажды, в прошлом году, Эдвина, желая унизить Блэки, издевательски назвала его «важным сеньором», вложив в эти слова весь свой сарказм.
Эмма мысленно улыбнулась. Эта характеристика тогда ей понравилась, как, впрочем, нравится и сейчас. Она очень меткая.
Блэки и вправду сейчас вел себя как патриций, важный аристократ – расхаживал по комнате так, как будто все вокруг принадлежит ему, вел себя как настоящий вельможа, выказывая всем свое благоволение и расположение, играя в полной мере роль радушного хозяина. А почему бы и нет? В конце концов, он – самый близкий ее друг и верный рыцарь, а это – ее дом, она хозяйка на этом приеме. Он стоял рядом с ней, когда провозглашали тосты и разрезали пирог, испеченный по этому случаю. После того, как Рэндольф закончил свою речь, Блэки тоже предложил тост. За нее. Он назвал ее самой молодой и красивой прабабушкой в мире. Вот сейчас он остановился, склонившись к Поле. А Пола, в свою очередь, склонилась над малышами. К ним присоединилась Дэзи: ее спокойствие, искренность и доброта – словно луч света в этой комнате.
Эмма перевела взгляд в дальний угол комнаты и остановила его на внуке Александре.
Александр всегда сдержан, а сегодня с Джонатаном и Сарой – даже больше, чем обычно.
Он коротко поздоровался с ними, когда приехал, но с тех пор все время старательно избегает их. С самого начала приема он держался возле Брайана и Джеральдины О'Нил и после того, как были сделаны фотографии, снова вернулся к ним. Она не могла понять, почему он так холоден с Сарой и Джонатаном. Может быть, у них возникли какие-то разногласия?
Или даже они поссорились? Или ему просто надоело общество двоюродных брата и сестры, вместе с которыми он работает в «Харт Энтерпрайзиз»? Она поразмышляла немного над всем этим, но решила на время отложить эту проблему. Если между ними тремя, действительно возникли проблемы, она узнает о них достаточно скоро. Ей очень хотелось, чтобы Александр решился, наконец, на что-то в своих отношениях с Маргарит Рэйндолс. Он уже слишком долго морочит голову этой славной девушке. Кстати, а где же она прячется?
Эмма оглядела комнату. Ага, вот она, у двери, весело смеется с Мерри О'Нил и Амандой. «Боже правый, неужели этот ребенок допивает еще один бокал шампанского? Уже третий? Эмили было поручено приглядывать за сестренками – и вот, пожалуйста, ее даже нет в комнате», – подумала Эмма и сделала шаг, направляясь к Аманде, но тут же остановилась. Эмили только что вернулась в комнату вместе с Уинстоном и Шейном, сразу же заметила Аманду и собиралась хорошенько отчитать свою младшую сестренку. У той был очень виноватый вид. Эмма удовлетворенно кивнула – сцена, свидетелем которой она стала, позабавила ее. Эмили, при всей своей молодости и легкомыслии, может быть очень строгой, когда хочет.
