— Как только получу визу, я сразу вылечу в Афины или в Неаполь, где и подсяду на корабль, — щебетала Вероника. — Помимо неплохой зарплаты, у меня там будет бесплатное питание и койка в двухместной каюте.
А еще, подумал Калачников, в морских круизах можно встретить богатых одиноких мужчин, пусть и не очень молодых, но чрезвычайно неравнодушных к крепким, загорелым женским ляжкам. И дай Бог, чтобы оно так и случилось: Вероника вполне заслужила хотя бы капельку счастья.
Вскоре после того, как бывшая партнерша Калачникова по танцам ушла, дверь его палаты опять приоткрылась. Петр даже подумал, что Вероника что-то забыла у него и теперь вернулась, но это оказалась Волкогонова.
— Кого я вижу?! Какими судьбами?! — не жалея сарказма, ухмыльнулся Калачников. — Я думал, что тебя уже всю поглотило телевидение.
— Ты прав, — устало вздохнула Марина, не реагируя на его издевку, — работы выше головы.
Она зашла в палату, деловито водрузила на тумбочку очередной пакет с фруктами и присела на стул. Пару минут они молча смотрели друг на друга.
— Выглядишь ты неплохо, новое занятие идет тебе на пользу, — заметил Петр. — Или у тебя появился новый любовник? На внешнем виде женщин это всегда сказывается. И платье у тебя новое. Это его подарок?
— Не говори ерунды. С Дурмановым за последнее время я виделась всего один раз, да и то в коридоре телецентра, — сразу поняла Марина, кого он имеет в виду, и отмела его подозрения. — Лучше расскажи, как все прошло у тебя?
С по-прежнему надутыми губами Калачников поправил одеяло, поудобнее подложил себе подушку под спину и лишь после этого сказал:
— Операция прошла прекрасно. Не понадобилось даже общего наркоза. И после всех манипуляций с моими сосудами у меня даже не поднялась температура.
— Ну и слава Богу…
Они опять помолчали.
— Когда будет твой первый эфир? — поинтересовался Калачников.
— В понедельник.
— Волнуешься?
— Да не то чтобы волнуюсь… — пожала Марина плечами. — Просто хочется, чтобы моя первая программа запомнилась людям. Пытаюсь сделать ее необычной.
— Нашла интересные темы?
Теперь ее тонкие черные брови задумчиво взлетели вверх, и она выдохнула:
— Думаю, да.
— О чем, если не секрет?
— Да какой там секрет! — отмахнулась Марина, но все почему-то тянула с ответом. — В общем, я хочу сделать передачу о звездах шоу-бизнеса в, так сказать, критические, переломные моменты их жизни. Например, о тех, кто получил серьезную травму или по какой-то другой причине попал на больничную койку и его карьера оказалась под угрозой…
То, что сказала Волкогонова, было так неожиданно, что дошло до Калачникова только через несколько секунд. Он залился краской и пробормотал:
— Я думал, ты пришла меня проведать, узнать, как я себя чувствую…
— Для меня это, конечно, главное! — поспешила заверить его Марина. — Но потом я подумала, что твоя история идеально ложится в тему моей передачи… Послушай, ты должен мне помочь! — Так как Петр смотрел куда-то в сторону, она взяла его за локоть и попыталась силой развернуть к себе, но он вырвал руку. Тогда она села рядом с ним на кровать. — Как профессионал, ты должен признать, что я придумала хороший ход. Представь, насколько будет эффектно, если разговор в телестудии о судьбе звезд шоу-бизнеса мы начнем с сюжета, снятого в этой больничной палате. Он будет перемежаться кадрами твоих выступлений в танцевальном конкурсе. Такой контраст возьмет всех за горло — еще вчера человек был на гребне успеха, а сегодня он уже никому не нужен.
— Нет, я в этом не участвую! Баста! — твердо сказал Калачников.
— Даже если я очень, очень тебя попрошу? — выделяя каждое слово, спросила она.
— Даже если очень попросишь! Я дал себе клятву, что покончу с телевидением раз и навсегда.
— Когда же ты успел прийти к такому решению? Еще совсем недавно ты об этом и не думал. В прошлый мой визит ты мне ни о чем таком не сообщал.
— Да вот, успел!
Волкогонова встала с кровати и, нервно покусывая губы, подошла к окну. Она словно решалась сказать еще какую-то неприятную вещь.
— В конце концов, — вздохнула Марина, — снять сюжет в этой палате важно не только для меня, но и для тебя. Ты бы знал, какие небылицы о тебе придумывают в газетах.
— Это нечестно! — подался вперед Калачников. — Как врач, пусть и бывший, ты не должна была расстраивать человека с больным сердцем.
— Но теперь-то с сердцем у тебя все в порядке, — парировала она. — Я специально в этом удостоверилась у врача. Да и ты сам мне об этом только что объявил.
Калачников опять откинулся на подушку, тоже посмотрел в окно на потемневший вечерний парк, на низко стелившиеся над ним тучи и поинтересовался:
— А что, все так плохо? Я о прессе.
— Хуже некуда. Многие тебя уже похоронили.
— Как раз об этом я тебе в свое время и талдычил! Мне ни в коем случае нельзя было показывать, что у меня проблемы со здоровьем! — непонятно чему обрадовался Петр и, осознав это, опять надулся.
Было такое впечатление, что Марина отчаялась упрашивать его. Очередная ее попытка была уже почти формальной:
— До того, как ты попал в больницу, ты не упускал ни одного случая появиться на телеэкране, — сказала она. — Почему же ты не хочешь использовать такую отличную возможность сейчас?! Ты должен пойти наперекор судьбе, показать всем, что тебя рано хоронить! Что у тебя полно сил и ты опять готов к борьбе!
Сердце Калачникова разрывалось от желания быть с этой женщиной рядом, участвовать во всех ее делах. Уже почти сдавшись, Петр привел свой последний аргумент.
— Ты не сможешь заснять меня в этой палате, — сказал он.
— Почему? — насторожилась Марина.
— Все очень просто: сейчас уже шесть часов вечера, а в восемь допуск посторонних в больницу прекращается. Ты не успеешь собрать съемочную группу. А завтра утром меня выписывают — так сказал лечащий врач.
Легкая, едва заметная улыбка проскользнула по лицу Волкогоновой.
— Это совсем не проблема, — заявила Марина. — Я захватила с собой всех, кто мне нужен. Они ждут за дверью. Ну что, ты готов дать мне интервью?!
— Ты… ты… — никак не мог подобрать точного слова Калачников. — Ты далеко пойдешь.
— Не трать время на пустую болтовню! — нетерпеливо отмахнулась она. — Да или нет?!
Калачников прикинул, что в ящике он может появиться уже в следующий понедельник, причем программа «По душам» шла в лучшее вечернее время, собирала у экранов миллионы телезрителей, и сказал:
— Да!
— Прекрасно! — победоносно констатировала Марина. Она открыла дверь и крикнула в коридор: — Ребята, заходите!
