– Ты его любишь? – спросила Анжелика.
– Очень. – Немного побледневшее лицо снова залилось яркой краской.
– Я рада за тебя.
– Значит, вы меня не осуждаете? Мы же все же неженаты.
Вот что ее беспокоит, отметила Анжелика.
– Любовь важнее брака, – убежденно ответила она. – Все, что делается по любви, свято и угодно богу. Брак важная вещь, но он лишь закрепляет чувства.
– Вы в этом уверенны?
– Уверена, – улыбнулась Анжелика. – Скажи, а ты по-прежнему хочешь заниматься химией?
– Да, то есть не знаю. Я в последнее время не думала об этом.
«Ну, еще бы, кроме любви она сейчас ни о чем думать больше не может».
– Ничего, скоро у тебя появится возможность заниматься своей любимой наукой. Вы сможете на некоторое время уехать в Россию. Там вы будете в безопасности. Кстати, ничего подозрительного ты не замечала?
– Нет. Впрочем, я не обращала внимания.
Ну, еще бы, вздохнула Анжелика.
– Я тебя очень прошу, – мягко сказала она, – пока ты здесь, не забывай о бдительности.
– А когда мы сможем поехать в Россию? Мне так хочется увидеть вашу Родину.
– Скоро. Как только оформите документы. Это займет совсем немного времени. Я позвоню Анри и скажу ему, что нужно делать.
– Как все замечательно! – воскликнула Мариам.
– А будет еще лучше, – убежденно произнесла Анжелика.
Она вдруг подумала о Мамонтове. Этот вечер они проведут вместе. И ей вдруг стало очень хорошо.
После ужина в ресторане, они решили прогуляться. С самого своего приезда в Париж, Анжелика не помнила такого замечательного вечера. Был уже поздний час, и поток машин схлынул, и в городе стало относительно тихо. Не было даже колыханий ветра, а воздух был такой теплый и в тоже время не душный, что его хотелось просто трогать руками.
Мамонтов взял ее под руку, и Анжелика доверчиво прижалась к нему. Если память ей не изменяла, так близко друг с другом они шли вместе впервые.
– Анжелика, вы сегодня были совсем другая, чем обычно, – сказал Мамонтов. – Такой я вас еще не видел.
– И какой же я была? – поинтересовалась заинтригованная Анжелика.
– Близкой. Я бы не побоялся слова, доступной.
– А какой же я тогда бываю обычно?
– Далекой и недостижимой, как вон те звезды, что горят прямо над нами. А поди же доберись до них.
– Вот уж не знала, что я выгляжу такой неприступной.
– Но именно так оно и есть. Мне иногда вы казались небожителем. Меня не покидало ощущение, что даже когда мы стоим рядом, между нами бесконечно большое расстояние.
– Даже сейчас.
Мамонтов посмотрел на нее.
– Сейчас нет. Сейчас мне кажется, что я даже могу вас поцеловать.
– А в вы не хотите провести этот научный эксперимент.
Мамонтов резко остановился. Даже, несмотря на темноту, Анжелика ощущала его волнение.
– Нет, чуть позже. Я еще не совсем уверен. Этот вечер слишком замечателен, чтобы переживать разочарование.
– Не предполагала, что вы столь осторожны.
– Да, осторожен в том, что слишком много означает для меня. И я опасаюсь, что одно неверное движение, одно не впопад сказанное слово – и все будет потеряно.
– А если я вам скажу, что ваши опасения преувеличены?
– Я с огромным удовольствием буду внимать этим вашим словам, но действовать буду исходя из собственных ощущений. А они мне говорят: рано, подожди чуть-чуть.
– Почему-то мне казалось, что ваша тактика в отношении женщин совсем иная и основывается на двух тезисах: буря и натиск.
– Так оно и есть. Но то женщины, а то вы. Вы особенная женщина, я не уверен, существует ли сейчас вторая подобная вам на земле.
– Уверяю, вы все преувеличиваете. Я устроена гораздо проще, чем вам представляется. Я женщина и ничего женского мне не чуждо. И это главный мой движущий мотив.
– Да, вы женщина, но особенная. В вас присутствует нечто такое, что заставляет мужчин становится лучше, делать то, что при других обстоятельствах они бы никогда не сделали. Хотите, открою вам страшную тайну, я вовсе не стремлюсь овладеть вами так, как овладевает обычный мужчина женщину. По крайней мере, для меня это не главное.
– А что же главное? – с волнением спросила Анжелика.
– Когда я общаюсь с вами, мною овладевает стремление подняться на какой-то иной уровень, на который без вас у меня бы и мысли не возникло подниматься. Это желание возникает во мне безотчетно, помимо моей воли. Но при этом я ловлю себя на том, что без него мне становится все неинтересно. И сам я себе не интересен. И это замечательно!
– Вот не знала, что я оказываю такое воздействие на людей. Это льстит мне. И все же, я думаю, что вы заблуждаетесь, главное не мое воздействие на вас, а ваша собственная природа. Разве что я немножко помогая вам открыть в себе какие-то новые грани.
– Даже если и так, без вас я бы в себе их никогда не открыл бы.
Они вошли в небольшой парк. В этот час народу тут было совсем мало.
– А хорошо, если бы на Земле было бы всего два человека: вы и я. Мне больше никого не надо.
– А как бы вы тогда занимались вашим любимым бизнесом? – засмеялась Анжелика.
– К черту бизнес! В жизни нужна только любовь. Все остальное от лукавого, бессмысленное транжирство времени и сил. И я не хочу думать ни о чем, кроме как о любви.
Не сговариваясь, они остановились. Руки Мамонтова мягко и нежно легки на плечи Анжелики. Пусть сегодня будет то, что должно случиться, она не станет ничему сопротивляться. В такой вечер это просто невозможно.
Их губы стал медленно сближаться, даже слишком медленно, на взгляд Анжелике. Внезапно какая-то сила оттолкнула Мамонтова от нее, а затем чьи-то грубые и сильные руки схватили ее сзади и оторвали от земли.
Анжелика попыталась сопротивляться, но к одним сильным руками присоединились еще одни, а к ним еще одни. Силы были настолько не равны, что она почти сразу поняла, что шансов вырваться из этих клешней, нет никаких.
– Валера! – крикнула она.
– Анжелика! – послышалось в ответ.
Но это было последнее, что она услышала. Ее буквально внесли в автомобиль. Здесь она оказалась зажата так, что почти не могла даже пошевелиться. Внезапно она ощутила укол в руку. Несколько секунд она ничего не чувствовала, затем внезапно свет стал быстро меркнуть, как при солнечном затмении, и еще через пару мгновений Анжелика погрузилась в полную темноту.
Анжелика открыла глаза, но сознание еще было пустым, в нем не присутствовала ни одна мысль, ни одна эмоция. Полный штиль. Где-то очень далеко, в самих глубинах космоса зародилась слабое ощущение, что так не должно быть. Раз она видит свет, то значит, должно существовать и все то, что ему сопутствует. И пока это ощущение мчалось на землю, преодолевая гигантские расстояния Вселенной, Анжелика продолжала лежать неподвижно.
