Вот так неожиданно я ловлю очередной бумеранг из прошлого. Совсем недавно я злилась на него за то, что он решил не рассказывать о нас Инессе перед ее стажировкой, а теперь сама стремлюсь продлить его неведение. Жестоко вывалить на него все перед важными переговорами и оставить его с этим в чужом городе. Пожалуй, в ситуацией с Инессой он был абсолютно прав.
— Прокачусь, — соглашаюсь я вопреки изначальной мысли остаться дома. Не могу сопротивляться желанию продолжать сидеть с ним рядом и под ненавязчивое радио катить по трассе, ловя взглядом стайки озорных снежинок. Я просто не нахожу в себе сил добровольно отказаться от времени с ним.
— Сегодня ты повеселее, — Арсений быстро проводит по моим волосам ладонью и вновь кладет ее на руль. Я смотрю на дорогу, но все равно чувствую на себе его внимание. Если вчера он решил меня не допрашивать, то сейчас наверное ждет разъяснения причин моего срыва.
Вместо ответа я кладу ладонь ему на колено. Избегаю необходимости врать, вымещаю свою любовь и заодно прошу прощения. Быстро опустив взгляд на мою руку, Арсений вновь смотрит вперед, но потом неожиданно накрывает ее своей.
Первые минуты я даже вздохнуть боюсь — так не хочется спугнуть это мгновение. Разве я могла о таком подумать несколько лет назад? Да что там несколько лет… Даже полгода назад. Что Арсений может быть заботливым, трогательным и относится к кому-то с такой нежностью?
Я отворачиваюсь к окну, потому что глазам становится горячо. Я с детства мечтала о сказке, и я ее получила. Как же страшно будет ее потерять. Смогу ли я оправиться, если это случится?
…Завидев машину Петра, припаркованную во дворе, я резко начинаю робеть. Из-за того, что непривычно и волнительно приезжать в Одинцово в новом статусе, и потому что еще неделю назад глядя отчиму в глаза, я давала обещание его не подводить. А на деле еще как подвела.
— Проходите давайте, — держа телефон возле уха, отчим кивком указывает в сторону гостиной. Заметно, что он погружен в разговор, но это не мешает ему задержаться взглядом там, где наши с Арсением локти соприкасаются.
— Ну и чего ты застыла? — скинув обувь, Арсений снимает с моего плеча сумку и ставит ее на комод. — Кофе сделаешь, пока я с отцом говорю?
Отмерев, я снимаю шапку и стаскиваю с себя пуховик. Меня накрыло странное ощущение. Я прожила в Одинцово три года и по возвращению из Лозанны бываю здесь едва ли не каждые выходные, но сейчас чувствую себя так, будто приехала сюда впервые. Не могу определиться, чем в будущем станет для меня этот дом. Местом, где меня полюбят еще больше, как избранницу Арсения и мать его ребенка, либо забытым пристанищем, куда я буду приезжать лишь по праздникам. В любом случае, как раньше больше не будет.
Судя по непривычной тишине, Луизы дома нет. Арсений уходит наверх к отцу, а я принимаюсь за приготовление кофе. От аромата зерен даже слюна набегает. Сегодня на работе я не выпила ни чашки. Прочла в интернете, что беременным от кофеина нужно воздержаться, потому что он может спровоцировать перепады давления.
Делаю две порции для Арсения и Петра, а себе завариваю полезный чай Луизы. Аппетит у меня почему-то не вырос, даже наоборот — есть стало хотеться меньше. Возможно виной тому мои переживания.
Арсений с отцом спускаются на кухню тогда, когда кофе успевает остыть. В присутствии отчима я снова начинаю дико нервничать, поэтому соскакиваю со стула и несусь к кофемашине готовить новый, чтобы было чем себя занять. Надеюсь, Арсений никуда не уйдет и не оставит меня с ним наедине. Как же не хватает Луизы! Она умеет разрядить обстановку и вовремя перевести тему.
— Аина, на работе у тебя как, нормально все?
Обернувшись, я с улыбкой киваю отчиму в ответ на этот его стандартный вопрос. Совсем не похоже, что он собирается меня допрашивать или допытываться, насколько серьезны наши с Арсением отношения. Даже напротив: складывается впечатление, что Петр не меньше моего смущен сложившейся ситуацией. Облокотившись ладонью о стол, он быстрыми глотками пьет кофе, будто хочет поскорее оставить нас с Арсением одних.
Неожиданно меня затопляет такой прилив нежности к нему, что даже грудь начинает распирать. С виду такой суровый, а внутри чуткий и понимающий. Я ведь была уверена, что он жутко на меня разозлится из-за неудавшегося союза с Ладыгиными, но нет… Счастья Арсения для него на первом месте. Может быть даже не только Арсения, но и мое.
— Я сейчас приду, — бормочу я и, не глядя на остальных, вылетаю из кухни. Лицо горит, глаза намокли слезы. Это я из-за любви к отчиму неожиданно так расчувствовалась. Может быть, это и есть гормоны.
Я провожу в гостевом туалете несколько минут, пока не убеждаюсь, что на лице не осталось следов внезапной эмоциональной вспышки и что желание расплакаться окончательно ушло. Когда возвращаюсь на кухню, Арсений сидит за столом один. Петр уже ушел.
— Все нормально? — он оценивающе пробегается по мне взглядом.
Я утвердительно киваю и смотрю на его опустевшую чашку.
— Налить тебе еще?
— Нет, не нужно. Может быть, здесь сегодня останемся?
Я с беспокойством оглядываюсь в сторону гостиничного проема.
— А как же твой отец?
— А что с ним? — Арсений поднимает брови, будто искренне не понимает.
— Или ты имеешь в виду, что ночью придешь ко мне? — переспрашиваю я, смутившись тем, что все не так поняла, и на самом деле Арсений не предлагал мне официально начать спать с ним в одной кровати.
— Думаешь, разговор с отцом был для того, чтобы продолжить тайком бегать в твою спальню?
Я в растерянности пожимаю плечами. Кажется чересчур дерзким на глазах у отчима войти в комнату Арсения. Неужели он сам этого не чувствует?
— Много думаешь, — поднявшись со стула, Арсений подходит ко мне и легонько шлепает меня по ягодице. — Пойдем. Ляжем пораньше, а то нам еще в пять выезжать.
По лестнице я поднимаюсь, то и дело оглядываясь, и в комнату Арсения прошмыгиваю первой, чтобы не быть замеченной.
— Запри дверь, — шепчу, когда Арсений, захлопнув ее за собой, берется за ворот рубашки.
— Звучит многообещающе, — усмехается он, но замок все же поворачивает.
Сердце волнительно стучит, когда наши взгляды снова встречаются. Я знаю, что бывает, когда Арсений так смотрит. Мы занимаемся сексом. И я конечно тоже его хочу. Стоит только представить, как он подходит ко мне и кладет руки на бедра, живот наливается тяжестью. И тут же становится страшно. А вдруг секс может навредить ребенку? Арсений ничего о нем не знает, и вся ответственность лежит на мне.
— У тебя снова такое лицо, как будто ты десятизначные цифры в уме складываешь, — усмехнувшись, Арсений скидывает рубашку и подходит ко мне вплотную. Запах его кожи оседает на вкусовых рецепторах, заставляя непроизвольно сглотнуть. Такой красивый и такой сильный. Я так тебя люблю.
Не дождавшись, пока я подниму глаза, Арсений тянет мой подбородок вверх, пока наши губы не соприкасаются. Поцелуй выходит неторопливым и нежным, но все равно разжигает во мне самый настоящий пожар.
Я обнимаю его голые плечи, послушно вытягиваю руки вверх, когда он стягивает с меня свитер. Завтра Арсений уедет, а я хочу оставить себе кусочек нашего идеального настоящего. Будет ли он смотреть на меня после, так как смотрит сейчас? Я не знаю.
— Можно попрошу? — лепечу я, когда стянув мои джинсы, Арсений придавливает меня своим телом. Его расширенные зрачки смотрят в мои, требуя продолжать. Я хочу попросить его быть осторожнее, но это слово наверняка вызовет подозрения, поэтому говорю по-другому: — Будь понежнее. Пожалуйста.
Вместо ответа он меня целует, давая понять, что услышал. Его движения непривычно медленные и глубокие, от каждого толчка поджимаются пальцы, и в животе словно распускается огненный цветок.
Я глажу его лицо и, несмотря на то, что от оргазма меня отделяет не больше минуты, вновь испытываю жгучее желание разреветься. Потому что так сильно виновата перед ним и потому что так сильно его люблю.
