— Это не бред, Денис Михайлович. Я понимаю, вы человек известный, на слуху, можно сказать. Но это никак не укрывает вас от ответственности за содеянное. У нас есть свидетельские показания. Два дня назад вы совершили нападение на группу лиц из трех человек. Один из пострадавших сейчас в реанимации. По показаниям потерпевших, вы были в нетрезвом виде и…
— Он не пил. Он вообще не пьет, — мой голос срывается. А выкрик привлекает всеобщее внимание. — Я свидетель. Он вернулся тем вечером с пробежки абсолютно трезвый.
— Мы это учтем, — майор кивает, обдавая меня ледяным взглядом. Словно порицает за то, что вмешалась в его монолог.
— Денис, — делаю шаг вперед и останавливаюсь, замечая его отрицательный кивок головой.
— Проедете с нами добровольно или…
— Только переоденусь.
Денис идет наверх, и я со всех ног бегу за ним следом.
— Что происходит? — меня потряхивает. Вжимаюсь в угол и тереблю кутикулу до заусениц.
— Все нормально, — Денис смеряет меня взглядом и до боли сжимает плечи, — позвони Паше и все объясни, поняла?
— А ты?
— А я не могу до него дозвониться.
— Хорошо. Ладно.
Денис разворачивается и идет к двери.
— Зачем ты с ними едешь? Можно вызвать адвоката и…
— Не стоит привлекать к себе внимание. К тому же у него действительно ордер на мое задержание… Позвони Паше, он все решит.
— Да, — часто киваю.
Они забирают его в восемь утра. В гостиной все еще стоит новогодняя елка. На дворе начало февраля. Смотрю на мигающие огонечки и выдираю вилку из розетки. Раздражает.
Трясущимися руками набираю номер Паши. Дозваниваюсь раза с шестого. Когда он наконец-то отвечает, громко, отвлекаясь на слезы, тараторю ему обо всем, что только что произошло, и никак не могу найти себе места. Хожу по квартире из угла в угол. Кусаю губы и даже ломаю пару ногтей.
— Я все понял. Сейчас подключу адвоката. Ты там не реви. Это какая-то ошибка.
— Нет… то есть, понимаешь, он действительно подрался. Сказал, что девушке помог…
— С этого момента поподробнее, — Пашка щелкает зажигалкой. Я отчетливо слышу этот звук.
— Я больше ничего не знаю. Сказал, что какие-то отморозки, у нас тут где-то. С пробежки вернулся, а на кулаках ссадины. Только после боя все более-менее зажило, — снова всхлипываю.
— Я тебя понял. Ладно, будем разбираться. Ты сама никуда не лезь. Поняла?
— Да-да.
Шмыгаю носом и отключаюсь. Не лезть? А что мне делать? Сидеть дома сложа руки? Как такое вообще могло произойти? Какие обвинения? Какая реанимация?
Что вообще происходит?
Со всей дури кидаю стакан, из которого только что выпила воду, на пол. Стекло разлетается по гостиной. Смотрю на мелкую прозрачную крошку и присаживаюсь на корточки. Залипаю так на несколько минут.
Иду на кухню и беру веник. Заметаю последствия своих нервов в совок. Следующие пару часов сижу в ожидании звонка от Паши. Гипнотизирую взглядом блестящий чайник.
Впервые в жизни мне хочется свалиться в обморок. Отключиться от происходящего на какое-то время.
Когда в кармане халата оживает телефон, вытащив, я чуть не роняю его на пол от волнения.
На экране вовсе не Пашкин номер, нет — это мама.
Отвечаю почти сразу. Только перевожу дыхание.
— Ксюша, это правда? — у нее взволнованный голос.
— Что?
— Как что? По всем каналам уже говорят, что Денис человека убил.
— Что? Как?
Несусь к телику и щелкаю по каналам в желании наткнуться хоть на один репортаж. Все это время я ждала, что Паша позвонит и сообщит об ошибке. А теперь о задержании Дениса говорят все СМИ.
Его забрали утром. Почему об этом уже трубят все новостные каналы? Как такое возможно?
— В интернете то же самое, — добавляет. Хотя, наверное, добивает.
— Боже, — провожу ладонью по лицу, — они его забрали. Сегодня приходила полиция, они его забрали. Мама, что мне делать?
— Так, сиди дома, я сейчас приеду. Поняла меня? Я Мише скажу. Почему ему до сих пор никто из вас не сообщил?! — повышает голос. — Впрочем, теперь он, наверное, уже и так в курсе.
— Денис сказал звонить Паше, — всхлипываю.
— Я поняла. Не реви. И кофе свари, пока я еду. Денек будет тот еще.
— Хорошо, — крепче сжимаю смартфон в руке.
Не успеваю отнять его от уха, как на всю кухню вновь раздается мелодия. Вздрагиваю и глохну одновременно.
Теперь на экране высвечивается имя матери Дениса.
— Ксенечка, это правда? Где Денис?
Она рыдает в трубку, а я не могу собраться с мыслями, чтобы ответить внятно.
— Не волнуйтесь, — мямлю, а у самой голова кругом.
— Ты дома? Я сейчас приеду.
— Я…
Но моего ответа не требуется. Она уже отключилась.
Это все совершенно некстати. Сейчас сюда приедет моя мама. Если они столкнутся… даже не могу предположить, что будет…
74
Денис
Нужна холодная голова.
Прошло трое суток, но ничего так и не разъяснилось. То, что задержание было санкционированным, факт. Меня держат здесь уже семьдесят два часа, а Пашка так и не смог прорваться.
Радует одно — адвокат приходил. Прогноз нерадостный.
Все мои показания воспринимают сквозь пальцы. Следователь даже не собирается что-то выяснять. Она уже давно заклеймила меня. На лбу красным маркером написала «виновен». И это пугает.
Когда тебя ранним утром вытаскивают из квартиры и везут на допрос, ты автоматически понимаешь, что просто не будет.
Кстати, девушку, которой я помог, найти не могут. Нет ее. Говорят, и не было никогда.
И все это до дикости странно. Мозг просто взрывается.
В тот вечер на пробежке в парке я заметил орущую троицу и вжавшуюся в дерево девчонку. Они окружили ее. Пьяные. Ни черта не соображающие. Пройти мимо было бы неправильным.
Район у нас тихий и подобным не славится, но бывает всякое. Вот я и ввязался, помог. Теперь меня назойливо посещают мысли, что зря…
Темная сторона сущности начинает брать верх. Ярость разливается по телу огненной лавой. В голове дурман. Коктейль из непонимания и агрессии. Когда ты готов кинуться на каждого. Изолятор временного содержания точно не то место, где я планировал провести эти выходные.
— Соколов, на выход.
Сержант открывает железную дверь с громким лязгом петель. Пока меня держат здесь одного. Маленькая камера с тремя двухъярусными кроватями и железным, прикрученным к полу железным столом по центру.
— Руки за спину, лицом к стене.
Четкие команды. Которые ты выполняешь на автомате, потому что внутренности уже давно охватил страх. Неизвестность пугает. И это нормально. На запястьях защелкиваются железные оковы. Сразу хочется помассировать кожу в месте ее соприкосновения с металлом.
Шаги вдоль выкрашенных в грязно-бежевый цвет стен. Угнетает.
Меня заводят в кабинет, где буквально вчера я говорил со следачкой. Наглая, занудная и мерзкая бабенка. Своего точно не упустит.
Жду, пока снимут наручники, и смотрю в стену, к которой был вынужден повернуться.
Сержант исчезает. Дверь закрывается. Громкий звук хлопка давит на мозги.
— Здорово, — Пашка огибает стол и протягивает руку.
— Здорово, — отвечаю на рукопожатие.
— Ты как?
— Терпимо. Долго мне тут еще сидеть?
— Ден, все сложнее, чем кажется на первый взгляд. Через час после твоего задержания во всех СМИ взорвалась новость о том, что тебя подозревают чуть ли не в убийстве.
— И?
— Похоже на заказуху. Будто кто-то сидел и ждал, когда ему опубликовать эту статью, которую потом разнесли по всем щелям.
— Ты серьезно? Кому это надо?
— В общем, я выяснил немного. Следачка отбитая вкрай. Она там уже хоть сейчас тебе обвинение готова выдвинуть. Короче, парни, что к тебе приходили и просили слить бой… ими рулит некий Трифонов. Чувак с нехорошим прошлым. Вроде как барыга, а вроде и бизнесмен. В прошлом вроде как сиделец, а вроде как и биографию подтерли. Короче, методы у него — сам понимаешь. Он последние два года проводит подпольные тотализаторы. Там в основном элита ставит, поэтому бабки бешеные. Ты попал в его поле зрение сразу, как прошла информация о бое. Он сделал тебе «щедрое» предложение, ты ему отказал, еще и деда подключил. Короче, ты ему как кость в горле, Соколов. Плюс, говорят, он чувак мстительный.
