К черту!
Все равно не мне нести.
Усмехнувшись про себя, с сожалением отметила, как же я не хочу лететь на эту треклятую охоту!
Вот что там делать мне? Офисному работнику до мозга костей?
Ответ вполне логичен: «Ничего!»
Но меня берут.
Потому что так захотел ОН! Великий и могучий Мирон Романович! И потому что я должна присмотреть за малышкой Авророй, которой жутко не терпелось оказаться на настоящей охоте!
Прихоть?
Больше похоже на то. Но, а если у девчонки действительно способности быть этаким маленьким воином? Может, у нее сложиться карьера в женском спецназе? Интересно, а он существует?
Такие офисные мыши, как я, об этом могут лишь догадываться.
Между мной и Мироном вот уже несколько дней продолжалась выкрутасная война.
Выпендривалась я, а умилялся он.
Он позволял мне это делать, а я от его щедрости еще больше злилась.
Потемкин всякий раз высмеивал мои попытки подстроить и подогнуть его под себя.
Смешно?
Ладно.
Только я могу придумать что-то еще.
Наши отношения при Дарье Филипповне и Авроре были, как и прежде.
До ссоры.
То есть это я обиделась, а ему-то пофиг.
При семье мы миловались и даже позволяли себе нежности: поцелуи в щечку, объятия. Самый максимум, на что мог в таких условиях рассчитывать Мирон, это легкий поцелуй.
Просто в губы.
Даже любой диснеевский поцелуй тут нам даст фору!
Такие отношения Потемкин называл «на сухом пайке». С издевкой посмеявшись, заверил меня, что на таком «фастфуде любви» он продержится ровно три дня. А потом по его словам я должна была «держаться».
Три дня прошли, но держался он.
Я предполагаю, что Мирон просто решил что «раз гора не идет к Магомеду, то… она все равно к нему придет!»
В конце концов, не так уж я на него и сильно обижалась по прошествии нескольких дней. И рано или поздно я бы к нему пришла, окончательно осознав, что Потемкин не виноват. И что в ловушку саму себя загнала я. Я же ведь его люблю. И как бы странно это не звучало, но мы признались в этом друг другу, шутя. Разыгрывая спектакль перед Дарьей Филипповной и Авророй.
Ладно, съезжу на охоту и капитулирую. А пока будем держаться выбранных ролей.
Вчера с Мироном мы ездили на встречу с психологом.
С ней мы отбросили маски и серьезно обсудили вопрос, касающийся Авроры. Был выбран курс на десять сеансов-лайт. Первая встречу мы солидарно с Мироном решили назначить через пару дней после возвращения из Карелии. Возить малышку к психологу мы решили оба. Так ей будет легче справиться.
Все налаживалось и становилось стабильным. Все как я хотела.
Взгляд медленно смещается на огромный походный рюкзак.
Кроме этого!
Так и хотелось в следующий миг громко и, жалея себя, захныкать, заныть, заскулить, но кто-то трижды постучал в дверь, и я встрепенулась.
Не успела я сказать: «Да!», или «Войдите», как он вошел.
— Привет. Чего стучишь? Твой же дом, — подмечаю я, упаковывая последние шмотки.
— Да так, думаю, вдруг не в настроении, — голос у Потемкина с утра немного басит.
Глянула на него — такой хорошенький. И борода его густая, и волосы, небрежно уложенные, и взгляд этот разведкопроверяющий!
Так и хочется его обнять, поцеловать и сказать: «Можно я не поеду?»
— Мирон.
О! Эта интонация меня сдает с головой.
Мы встречаемся глазами, и, кажется, он все понимает.
Бросаю вещи и встаю, прильнув поясницей о высокую спинку кровати.
И заново…
— Мирон, — томно вздыхаю, — я тебя прощаю.
Глаза у Потемкина так и округлились.
— Что все? Театр закончился? Сил больше не хватает недотрогу из себя изображать?
— Закончился, — улыбаюсь я, попутно соображая, как подать следующую порцию информации, — я люблю тебя, Мирон! А остальное все неважно!
Подхожу к нему и тереблю расстегнутые полы его клетчатой рубашки. Затем опускаю ладонь на светлую однотонную футболку, надетую им под рубашку, и оглаживаю.
Почуяв неладное, он не стремиться меня обнять, а всего лишь с любопытством наблюдает. Прижимаюсь к нему, словно хочу согреться.
— Мирон, пожалуйста, можно я не поеду? — начинаю упрашивать я.
Послышался тихий и добрый смех.
— Поедешь. Сама же сказала, что все остальное неважно!
Скорчив недовольную гримасу, отскакиваю от него и, выказывая свое нескрываемое ничем недовольство, делаю по комнате круг.
По дороге в аэропорт, обижено уткнувшись в карту Карелии, читаю:
— Медвежьегорск, — перевожу взгляд с экрана на Мирона, — ты меня, что на Родину везешь? — подшучиваю я. — К диким бурым сородичам?
Приподняв бровь, мой личный водитель косится на меня с секунду.
— Смирись. Тебе надо развеется.
— Ну не в тайге же! — всплеснув руками, ною я.
Гашу экран и убираю телефон к чертовой матери! То есть в сумку.
— Лиз, ты, что совсем не рада, что мы едем на охоту? — с заднего сиденья показалась милая мордашка Авроры, а ее тонкая рука накрыла мое плечо.
Только ради этой малышки я сижу в машине и еду в аэропорт.
Нахожу слова, чтобы успокоить дочку Мирона и заодно успокаиваюсь сама.
Перелет «Москва — Петрозаводск» проходит удачно.
Остановиться бы в гостинице, и перевести дух, но Мирона к себе пригласил его друг. Собственно он и со своими старшими детьми встречает нас в аэропорту.
Мы знакомимся. Аврора быстро находит общий язык с подростками, которые чуть старше ее. И всей веселой гурьбой мы усаживаемся в минивэн. Я с детьми в салоне, мужчины впереди.
Дорога не близкая. Больше часа мы добирались до загородного дома товарища Мирона.
В целом для меня уже приключений было достаточно, но на самом-то деле, это только начало!
Общение с детьми меня успокоило, и я перестала внутри себя протестовать, против чего уже глупо протестовать. Я же уже на охоту приехала.
Когда мы, наконец, подъехали к дому друга Мирона, и я вышла с детьми на улицу, была поражена насколько здесь чистый и сладкий воздух, что аж сразу пьянит. Дурманит. Блаженно потянувшись, я осмотрелась.
Поселок окружал тенистый красивый лес, от которого в теплый день веяло сейчас приятной прохладой. Дом товарища находился чуть подальше от поселка и был обнесен высоким деревянным забором. Ворота резные, покрытые лаком, иллюстрировали эпизод из известной народной сказки «Жар-птица».
Круто!
Дети хозяина шустро открыли ворота, и машина плавно вкатилась на огражденную территорию.
Прохожу следом.
Чудесно.
Вокруг так чудесно и спокойно, а тишина природы ублажает слух.
Замечаю на крытом крыльце деревянного просторного дома хозяйку и иду знакомиться.
С боку раздается детский смех — Аврора с новыми друзьями атаковали хозяйские самодельные качели.
Отдых.
Да, Елистратова, ты опять забыла переключить режим.
Все. Ближайшие три дня будет отдых.
Надеюсь…
Время в дружелюбной компании летело незаметно. К вечеру к нам присоединилась еще одна семья, и встреча друзей на моих глазах превращалась в настоящее веселье.
Дети, поужинав, продолжили игры на улице. Когда похолодало и стемнело, присоединились к нам на просторную веранду. Просидев до часу ночи, компания начала затихать.
Вторая семья заторопилась домой. Чета хозяев проводив их, призадумались, что действительно пора укладываться спать.
Завтра на охоту.
Подъем ждал ранний.
Аврора уснула в комнате хозяйской дочери, а нам с Мироном досталась отдельная небольшая комната.
Стрелки на часах стремительно передвигались, а мозг отказывался ложиться спать.
Что это?
Эффект свежего воздуха? Лесного рая?
— Чего не спишь? — заметив на моем лице мечтательно-задумчивую улыбку, спросил Мирон.
— Не устала, — машинально ответила я.
— Завтра устанешь, — загадочно сверкнув глазами, пообещал он.
— А сегодня? — обнимаю его со спины плотным кольцом рук и трусь щекой о его висок.
Вот нравится ему, чтобы я приставала!
