Теперь и она меня не радует. Как в море о скалы бьюсь, да и все. Бизнес-ланч абы что, кофе горький, шоколадка невкусная. Обои раздражают своими точечками.
Ловлю себя на том, что нарочно шуршу страницами документации, изображая активную деятельность. Сама же только и жду конца рабочего дня.
Не думать о Диме не получилось и когда ехала на работу, и когда в лифте стену плечом подпирала. Даже с Каруговым поздоровалась без особой инициативы, хотя зачастую бываю с ним любезна и даже иногда болтаю, как говорится, «по душам». А тут вот беспросветная серость, которую никто кроме меня не замечает. С тоской осознаю, что вот сейчас он приедет и снова мы будем родителями-партнерами.
В дебильных раздумьях я и провожу восемь часов рабочего времени, толком ничего не сделав. Мысленно воскресаю и смакую те минуты, когда он защитил меня от Кирилла, вошел в автобус и стоял так близко, что тело горело, кровь шумела в ушах, а руки и ноги млели, плохо слушаясь.
Прилив грешных воспоминаний нарушает звонок моего мобильного телефона.
— Привет, — слышится голос Игоря.
Внутри ощущается разочарование, к счастью, сегодня доктор трезв. Сердце тут же наполняется свинцом. Почему нет какой-нибудь кнопки, чтобы можно было выключить человеку лишнюю надежду? Чтобы он мог просто жить дальше, не оглядываясь? Мне бы очень хотелось помочь ему, но я правда не знаю как.
— Привет. Ты знаешь, я очень занята. Мне правда пора.
— Хотел просто узнать, как твои дела.
— Очень хорошо, много интересной работы.
Ну почему я такая врунья?
Все вокруг начинают собираться, и я понимаю, что наконец-то дождалась конца рабочего дня. И тоже встаю с кресла.
Сердце екает. Сейчас я увижу Диму. Но на проводе Игорь.
— Извини, мне нужно собираться домой.
— Собирайся, я жду тебя внизу. Подвезу. В окно выгляни — небо затянуло тучами, дождь может быть, — его голос звучит мягко, он очень-очень старается.
Не дождавшись ответа, завершает вызов, наверное, чтобы я не успела отказаться. Ну как же все это неудобно и неуместно. Отчаянно соображаю, как мне лучше поступить. Надо было, наверное, быть более резкой и жестокой, обрубить концы, занести его в черный список. Очевидно, Игорь ко мне все еще неравнодушен и по-прежнему хочет видеться.
Хватаю сумку и, кинув вещи как попало, решаюсь бежать вниз. Надо быстренько избавиться от Игоря, как бы ужасно это ни звучало, иначе Дима увидит нас вместе.
Я надеюсь, что Авраменко в холле. Но он на улице. Стоит возле своей машины, наклоняется, бьет по колесам «лады», что-то проверяя.
А на другой стороне, чуть вдалеке, уже стоит белый внедорожник. Дима сидит на месте водителя. Одной рукой он держит руль, другой оперся о дверцу автомобиля, высунув локоть в открытое окно.
Когда я, опешив и едва не потеряв равновесие, спускаюсь по ступеням, Игорь идет ко мне. И хоть я отворачиваюсь от абсолютно неуместного поцелуя, глянув за его спину, замечаю: Дима наблюдает, впившись в нас своим темным взглядом исподлобья.
— Игорь, пожалуйста, будь благоразумен, мы расстались. Я не могу с тобой поехать.
Бывший все понимает. Мне так жаль, очень неприятно, но что я еще могу поделать? Прошу же, умоляю. Игорь оглядывается и, приметив тачку на той стороне, злится.
— Реветь еще будешь, когда этот хмырь опять бросит.
Дима нас слышать не может. Слишком далеко. Но вся ситуация болезненная и патовая. Чувствую себя отвратительно. Игорь садится в машину и уезжает.
Опять все не так. И со стороны наверняка кажется, что мы с Игорем вместе. И поцелуй этот, от которого я почти увернулась, тоже непонятно как издалека смотрелся.
Чувствую, что вся вспотела от волнения. Голова немного побаливает. Иду на пешеходный переход и медленно, будто готовлюсь к чему-то страшному, перехожу дорогу. Дима вяло здоровается, но ни о чем не спрашивает, выходит из машины, галантно открывая для меня дверь. Сзади уже сидит Васька. Целую сыночка в обе щеки.
А Дима молчит, опять ни слова об Игоре, даже обидно как-то. И будто встрепенувшись, Красинский заводит машину, болтая с Васей, рассказывая сыну о том, куда конкретно мы собираемся. А я от переизбытка эмоций и переживаний мну ткань юбки, непроизвольно собирая подол в складки. Разглядываю Димин притягательный профиль и млею от аромата туалетной воды. Несмотря ни на что, мне нравится, когда мы вот так, все вместе. Это видится правильным.
Дима привозит нас в новую, недавно открывшуюся пиццерию. Здесь, Ваське на радость, еще висит праздничный декор и разноцветные шарики. Есть детское меню и уголок отдыха. Мне все еще неловко из-за того, что Дима видел нас с Игорем. Если бывший парень и дальше будет действовать подобным образом, Красинский купит нам на свадьбу подарок. Злюсь и волнуюсь одновременно.
— Дима, я бы хотела сказать, что…
— Что будете заказывать? — Неожиданно, будто бы из-под земли, вырастает возле нас официантка, перебивая меня и обращаясь исключительно к Красинскому.
Она поедает его глазами и так широко улыбается, что мне снова становится неловко. Так будет всегда. Он выглядит обеспеченным и привлекательным. Женщины от него без ума. Тут либо смириться, либо отступиться.
И вот сейчас я ему скажу, что мы с Игорем расстались? И я свободна. Будто реклама какая-то. Ну как это будет выглядеть? Да и его мысли сейчас направлены в совсем другую сторону. А я эгоистично тяну одеяло на себя. Дима решил сказать Васе, что он его папа и наверняка тоже очень сильно нервничает.
Ждать не приходится. Нам почти сразу приносят ужин. Мы с Димой переглядываемся, улыбнувшись, когда ребенок с восторгом хлопает в ладоши, завидев блюдо в виде мордашки с волосами и милым названием «Кудряшка Сью». Васька лопает за обе щеки, смешно прожевывая импровизированный носик. А вот Дима, напротив — ничего не ест и, выдохнув, начинает разговор:
— Мы с мамой хотим тебе кое-что сказать.
— Ага. — Хватает сын пальцами глазки и, глянув на нас обоих, забавно забрасывает их в рот, хихикая при этом.
Дима кладет свою большую ладонь на макушку малыша. Гладит. Наши глаза снова встречаются.
— Вась, дело в том, что я твой настоящий папа.
Мое сердце мгновенно наполняется нежностью. Этот очень важный и трепетный момент кружит голову. Дима выглядит необычно растерянным, ожидая непредсказуемой реакции сына.
— А я знаю, тетя МаСа маме говоиила. Я сЫшал.
И мы с Димой снова смотрим друг на друга и, не выдержав напряжения, начинаем смеяться. Мы тут готовились, переживали, а он, оказывается, знает. Вот же чертенок маленький.
— Мозно мне еще моложено? — Поворачивается он к Диме и, задрав подбородок, причмокнув губами, добавляет: — Папа!
— Конечно, все, что хочешь. — Не выдержав момента, тянет его к себе Димка, обнимает, целует в макушку, жмет.
А я уже и не смущаюсь. Реву, глядя на них, как ненормальная.
Глава 19
Иванка
Прошло два дня с того момента, как мы объявили сыну, что Дима его папа. И они с Васькой как будто еще сильнее сдружились. Смотреть на них было сплошным удовольствием.
Димка открыто звал Василия сыном, а последнему очень нравилось всем подряд рассказывать, что у него теперь есть самый настоящий папа. От этого на глаза наворачивались слезы. Малыш, качаясь на качелях на детской площадке, вслух транслировал, какой у него замечательный отец, и что вместе они играют в мяч, догонялки и прятки. Это было невероятно мило.
Вот только Дима был по-прежнему сдержан и подчеркнуто любезен. Все, что у меня было — его томные взгляды, нечаянные прикосновения, запах и комплименты.
«Отлично выглядишь. Красивое платье. Чудесная прическа»
В памяти множились случайные моменты совместных минут. И только. Сердце болело.
Душа билась в необъяснимой агонии: волнами накатывало чувство беспредельной тоски, отчаяния. Хотя для ощущения безысходности, какого-то жизненного тупика не было серьезного повода. Ну подумаешь, безответная любовь, ну в самом деле, с кем не бывает? Есть ведь его черные глаза, теплая улыбка и невероятная забота о нашем мальчике. Но все равно по утрам я одевалась только для него. Как бы по делу звонила во время их с Васькой прогулок, чтобы просто услышать его голос и громкое дыхание.
