— Спасибо огромное! Всегда мечтала о такой штукенции, только не знала, как она называется! Это профессиональная, да?
— Ага. Теперь ты сможешь сама себя стричь. Всё равно в салон не ходишь.
На голове у неё было черт-те что. Меня она о стрижке не просила, хотя я в любое время могла её подстричь — в городе или Мухоборе, без разницы. В «Натали» Зоя не заглядывала, сама себя кое-как корнала. Я заметила, что она перестала выщипывать брови и забила на маникюр. Её это не портило. Она потеряла холёную внешность богатой дамочки, но стала выглядеть моложе. Широкие рыжие брови и короткие естественные ногти придавали ей моложавой небрежности. Макияж тоже исчез. Зоя превратилась в андрогина — человека, которого можно принять и за женщину, и за мужчину. Видимо, она этого и добивалась, подчёркивая андрогинные черты одеждой унисекс, — драными джинсами, кедами и мешковатым по моде пиджаком.
И хотя я высоко оценила привлекательность нового образа, я всё равно скучала по той ослепительной красавице, которой всегда восхищалась. Зоя была самой красивой женщиной, которую я когда-либо встречала. А теперь… Когда мы находились рядом, мужские взгляды задерживались на мне, а не на ней. Для мужчин она стала невидимкой, странным существом без выраженных половых признаков. Официант подал меню сначала мне, а потом Зое, словно я была леди, а она джентельменом. А вот некоторые женщины на Зою поглядывали — с интересом и лукавым огоньком в глазах.
— Кажется, я не такой уж урод, — заметила Зоя, усмехнувшись.
— Ты классная! — искренне сказала я.
— Ты всегда неровно ко мне дышала, — подмигнула Зоя.
Мы выпили за её здоровье, за тридцать девять лет, за процветание конюшни, за успехи мальчиков, за сбычу мечт и самых сокровенных желаний. И за любовь, конечно же, потому что всем нам хотелось любви.
— Кирилл тоже приезжал в Москву, — сказала Зоя, хотя я не спрашивала её о муже. — Отпраздновали дни рождения, а на следующий день сообщили детям о разводе.
— Ох, — вырвалось у меня. — И как они приняли эту новость?
— Плохо. Орали и обижались. Потом поняли, что для них ничего не изменится, и смирились. Они взрослые уже, Маша. Скоро свои семьи заведут.
— А про себя ты рассказала?
— Нет, но они обратили внимание на мой внешний вид, — она почесала переносицу. — Позже расскажу, не вдаваясь в детали. Для них я навсегда останусь матерью, как бы ни выглядела.
Я кивнула.
— А с Кириллом вы поговорили?
Зоя махнула рукой:
— Обсудили детали развода, мелочь какую-то. А о личном — нет, не разговаривали. Ему нужно время, Маша.
— Нам всем нужно время, — согласилась я.
— А ты с ним общаешься? Не верю, что он не пытался с тобой связаться. Ладно, он злится на меня из-за развода и всей этой ситуации с небинарностью, но ты-то причём?
Я улыбнулась.
— Он приезжал, Зоя. Сделал мне предложение.
— А-а, я так и думала! Поздравляю от всей души! Вы — мой любимый пейринг!
— Я не согласилась, — призналась я.
— Ты что, дура? — не удержалась Зоя. — Он же правда тебя любит. И ты его! Я тебя знаю, ты бы не стала спать с мужчиной без любви.
— И с женщиной, — напомнила я.
— И с женщиной, но в данный момент речь идёт о мужчине. Почему ты ему отказала?
— Я не отказала, я не дала согласие.
— Почему, Маша?!
— Мне кажется, он сильно торопится. Хватит ли его страсти на целую жизнь? Я уже была замужем, страсть так быстро проходит… Что нас связывает, кроме влечения? Что мы знаем друг о друге? Что, если он очнётся и увидит рядом с собой женщину, которая до него не дотягивает? Что, если разочаруется во мне? Он привык гордиться своей женой, а разве мной можно гордиться? По сравнению с тобой я пустое место.
— Нет, ты точно дура, — расстроилась Зоя. — Ты рассуждаешь как Умная Эльза и хочешь подстраховаться со всех сторон. Но в любви страховок нет. Нам приходится рисковать, чтобы чего-то добиться. Если хочешь, чтобы он гордился тобой, — дай ему для этого повод. Если хочешь узнать его получше — задай ему вопросы и выслушай ответы. Не хочешь скоропалительного брака — так ему и объясни. Но, прошу тебя, никогда не сравнивай себя со мной. Поверь, он полюбил тебя не за то, за что когда-то полюбил меня. Прошло двадцать лет! Он изменился, сейчас его привлекают в женщинах совершенно другие качества. Будь самой собой, не ври ему и научись слушать — чаще всего этого достаточно для счастливого брака.
«Зоя особенная, а ты настоящая», — вспомнились его слова. Это правда, он любил нас за разное.
— Спасибо, — сказала я.
— Да за что?! — воскликнула Зоя.
— За то, что ты есть. За то, что дружишь со мной.
* * *
Я рьяно взялась за учёбу. Мы проходили практику в барбершопе, бесплатно брея и подстригая всех желающих. Тренировались на добровольцах, отчаянных парнях. В качестве первого клиента мне достался улыбчивый молодой человек с клочковатой бородкой. Я брила его, затаив дыхание. Выдохнула только когда закончила процедуру. Нанесла на кожу тающий бальзам, сделала массаж лица и шеи. Парень мурчал от удовольствия. Потом глянул в зеркало и провел пальцами по скуле:
— Как гладко! А можно к вам прийти ещё разочек?
— Можно, — ответил за меня преподаватель. — Но второй раз — за деньги. Бесплатно только первая процедура.
— Вы прямо как дилеры.
— Мы не дилеры, мы барберы, — засмеялся преподаватель.
Я — барбер! Парикмахер-стилист и специалист по мужскому имиджу. Девушка, которая рискнула внедриться в традиционно мужскую профессию и нашедшая в ней призвание. Как же мне нравилось заниматься мужской красотой! Каждый мужчина — необработанный алмаз. В моих руках он превращался в бриллиант.
В начале мая состоялись выпускные экзамены. Я долго искала подходящую модель. Сокурсники предлагали свои кандидатуры, но все они были ухоженными и стильными парнями. Услуги барбера им не требовались. Я бы пригласила Стасика, — модельный рост, роскошный блонд, стилистическая запущенность, — да его забрали в армию. Взяла бы и Диму, если бы мы с ним нормально общались. Но мы с ним не разговаривали, даже сталкиваясь нос к носу в офисе Зои. А когда я увидела, что Света на кассе минимаркета беременна, я и здороваться с ним перестала. Только мысленно крестилась, благодаря судьбу и Кирилла, которые уберегли меня от участи быть ширмой для скрытого гея.
Меня выручила Зоя.
— А возьми-ка ты в модели нашего Шурика! — предложила она.
— Шурика?
Он был конюхом. Странным одиноким мужичком, который дневал и ночевал на конюшне. Семьи у него не было, ни с кем не встречался, водку не пил. Немного такой не в себе, но добрый и безотказный. Выглядел он по-бомжатски, хотя ничем плохим, кроме конского навоза, от него не пахло. А на конюшне много от кого пахло навозом, даже от Зои иногда.
— Я куплю ему новую одежду, — воодушевилась Зоя, — и привезу в город. Ты сделаешь из него красавчика, а потом мы пойдём обмывать твой диплом! А после этого мы найдём Шурику невесту! А то чего такой хороший человек пропадает? Надо показать местным девчонкам, что он не хуже других! Вот увидишь, за ним ещё очередь выстроится!
Я посмеялась, но согласилась. Так даже лучше: контраст до и после будет колоссальным! Заручившись согласием Шурика, я целую неделю обдумывала его новый образ. И одежду купила сама, потому что Зоя могла приобрести не то, что нужно, — нечто пафосное, чересчур модное или экстравагантное. А я нашла для Шурика классические голубые джинсы, чёрную водолазку и кроссовки. В подобном стиле одевался один известный американский предприниматель, и я была уверена, что Шурику этот наряд тоже подойдёт.
В назначенный час они приехали в академию, где проходил экзамен. И закипела работа. Двадцать будущих барберов одновременно стригли и брили своих моделей. Жужжали машинки и триммеры, щёлкали ножницы, гудели фены. В воздухе витал запах помады для бороды и бальзамов после бритья. Приглашённый фотограф делал фотографии до и после и готовил коллажи для презентации. Экзаменаторы бродили между креслами и внимательно наблюдали за работой студентов.
