Медведь.
Из спальни раздаётся кряхтение, потом один писк, а за ним и другой погромче.
— Дети проснулись, — говорю я, а мама Богдана вздрагивает и подбирается.
Её глаза загораются. Этого момент она ждала весь последний час, пока дети спали. Их уложила няня, которую мы отпустили, когда пришли.
— Поможете их покормить? — прошу то, чего она так сильно ждёт.
— Конечно, — улыбается она.
Мы берём уже приготовленные бутылочки из подогревателя и идём в комнату.
— Привет, мои крошки! — улыбаюсь детям.
Беру на руки Дениса, который кричит громче всех и почти сразу затихает на руках.
— Давайте знакомиться с бабушкой. Это Дениска, — протягиваю малыша ей.
Наталья Степановна берёт его на руки, едва дыша. Аккуратно подставляет локоть под головку, но я фговорю, что они уже в принципе неплохо держат голову.
— А это Боря и Алёнушка, — беру обоих на руки, прижимаю к себе и целую по очереди, а потом кладу обратно на постель и снимаю одёжки, чтобы сменить им подгузники.
— Привет, привет, мои хорошие, — она буквально начинает плакать, расчувствовавшись. — Мои маленькие, мои рыженькие.
Она гладит их дрогнувшей рукой по головкам. Поправляет чубчики. Дети смотрят на бабушку с интересом. Алёнка начинает активно махать ручками и агукать.
— Вы ей понравились, — говорю, наблюдая, как Наталья Степановна буквально расцветает на глазах. Кажется, что от той строгой, недовольной увядающей женщины не остаётся и следа.
— А можно я кого-нибудь покормлю?
— Конечно.
Я показываю, как менять подгузник, как нужно держать бутылочку. Вдвоём мы справляемся быстро.
— Ой, а им без шапочек не холодно? — спрашивает мама Богдана.
— Нет, в квартире же тепло. Мы шапочки сняли сразу, как из роддома приехали.
— Да, сейчас всё по-другому, я вот до полугода на Богдашку надевала. Но тогда нас так учили, информации больше негде взять было. Но ты не переживай, я лезть с советами не буду. Если позволите, помогать буду, может там погулять или посидеть. Я вот с работы уволилась, так что дома теперь.
* * *
Полгода спустя…
Время летит незаметно. Есть такое выражение, да. Оно вроде бы и верное, но вместе с тем это хитрое время любит остановиться и передохнуть, растягиваясь максимально именно в те моменты, когда наши с Богданом дети кричат по ночам сначала от газиков и коликов, а потом от прорезывания зубов.
До полугода бывали ночи, когда мне не удавалось даже глаз сомкнуть. Богдан пытался меня отправить спать, но я понимала, что утром ему ехать на работу. А работа его не только в офисе. Это и тренировки, и стрельбы. Ему нужно было спать.
Поэтому утром, когда приходила няня или Наталья Степановна, я, сдав им детей, едва доползала до гостевой спальни и валилась спать хотя бы на два-три часа.
После шести месяцев стало чуть легче в плане сна. Нам удалось убрать рассинхрон у детей, возникший в четыре месяца, когда едва засыпал один, тут же просыпался второй, потом третий и так по кругу. Это был нереальный кошмар.
Мы даже прибегали к услугам консультанта по сну, но его советы показались мне совершенно античеловечными.
Я не смогла сидеть за дверью, пока дети, разделенные по разным комнатам, кричали до вздутых на лбу вен. Идея обучению самозасыпанию через «это не настоящий плач, это всего лишь возмущение» показалась мне дикой и неправильной. Все эти шторы-блэкауты, белый шум и ритуалы-ассоциации я посчитала неестественными.
А потом я встретила блог какой-то девушки, детского психолога, которая всё это осуждала. Попробовала в отчаянии последовать её советам, и у нас всё получилось!
Три дня ушло на то, что я просто провалялась с детьми в кровати. Богдан взял выходные, Наталья Степановна тоже приходила. Они убирались, готовили и обслуживали нас с малышами. А я просто была с детьми, обнимала их бесконечно, играла. Отходила только по нужде.
И это сработало. Из всех методов, именно «гнездование» сработало. К концу третьего дня мы просто вырубились все четверо. Одновременно!
А точнее, пятеро. Богдан тоже к нам присоединился.
Его мама приготовила нам еду и тихонько ушла, оставив квартиру в долгожданном сонном царстве и тишине.
С тех пор со сном стало гораздо лучше, и у меня даже исчезли мешки под глазами.
Вообще, Наталья Степановна нам очень помогала. Она не была навязчивой, не лезла с советами, но иногда я видела, что она что-то хочет сказать, но сдерживает себя. И тогда я спрашивала сама.
Честно, мне совершенно не было разницы давать детям первый прикорм с пюрешек или кусочков, будет оно приготовлено дома или из банок, поэтому когда Богдана мама сама варила брокколи, купленное с огорода сестры соседки, чтоб домашнее, а потом молода его блендером, я не парилась.
Мне всё равно, а ей приятно. В её отсутствие я просто ставила перед детьми тарелку на присоске с раздербанеными кусочками вареного брокколи или чего там ещё. Или же ещё проще: открывала фабричную банку с готовым детским питанием.
И я была рада любой помощи. Даже если туалетная бумага была убрана в шкафчик на вторую полку вместо первой, а тарелки стояли в другом шкафчике.
В общем, детям уже вот-вот должно было исполнится десять месяцев, когда Богдан внёс в нашу рутину кое-что, что меня сильно всколыхнуло.
— Белочка, у меня для тебя есть сюрприз, — говорит он, прийдя домой с работы.
Я вытираю руки и спешу из кухни в коридор его встретить и скорее поцеловать, пока дети не перевернули манеж и не расползлись в разные стороны, как гусеницы в дождливое летнее утро.
И тут же столбенею на пороге коридора, когда вижу этот сюрприз.
Рядом с улыбающимся Богданом стоит… моя потерянная подруга Катя. А на руках у неё пухлощёкий малыш — примерный ровесник наших с Богданом карапузов.
— Привет, подружка, — говорит она, глядя виновато. — Простишь предательницу?
*Катя — главная героиня романа «Училка и миллионер» (прим. автора для тех, кто познакомился с творчеством недавно)
— Кариночка, давай, может, я чем-то помогу? — Наталья Степановна заглядывает на кухню. — С детьми там воюют мужчины, так что мне негде руки приложить.
— Мам, вы лучше там будьте, а то они сейчас навоюют. Я потом до конца недели не смогу убраться, сами же знаете, что творят.
— Принято. Пойду поработаю служителем охраны правопорядка, — салютует Богдана мама.
Я заканчиваю намазывать на бутерброды
