Возражений не осталось, оставалось только упаковать рюкзаки. И, таким образом, к обеду пятницы вся шайка-лейка собралась в квартире Анны, готовая к подвигам и свершениям. Вся, за исключением Олеси, которая уже с четверга отчалила в сторону фестиваля на автобусах организаторов.
– Олеська-то наша прямо работает, не покладая таланта, – усмехнулась Женька, устраиваясь поудобнее рядом с Ванюшкой. – Буквально прорыв, да?
– Не говори, – согласилась Нонна, показывая тем самым, что и с ней можно разговаривать об Олесе. Миру мир. – А еще это шоу. Когда оно выйдет на голубые экраны?
– Вроде с сентября запускают. Оно не в прямом эфире будет идти, как я поняла, – рассказала Женька.
– А это ее шоу покажут по настоящему телевидению? Я думал, это какой-то кабельный канал снимает. Или вообще радио. О, это бы тогда объясняло, почему они выбрали нашу звездочку! – хмыкнул Ванюшка. – По радио-то ее не видно, а только слышно. Правда, тогда надо было лучше нанимать нашу Женечку, у нее не голос, а музыка, да? Какофония!
– Что? – вспыхнула Женька и ткнула его кулачком в плечо.
– Так, ну-ка перестаньте. Как дети, честное слово. Ванька, веди себя прилично. И вообще, вы с Женькой там не подеретесь за столько-то часов? – строго спросила Анна, с подозрением оглядывая парочку на заднем сиденье. – Обещаете вести себя прилично, или, может, лучше вам пересесть? Пусть Ванька сядет вперед, что ли?
– Нет уж! – возмутилась Нонна, запихивая в багажник два спальника, специально одолженных у соседей ради такого случая. – Я хочу сидеть рядом с нормальным человеком. Если рядом со мной посадить Ваньку, я просто могу не доехать до места. Он сведет меня с ума своими шуточками.
– Это я могу, – согласился Ванька. – А как иначе, если меня посадить рядом с УЧИТЕЛЬНИЦЕЙ! У меня на них аллергия. Ты, кстати, хоть английский-то знаешь? Парле ву франсе?
– Дурак! – фыркнула Нонна, и, таким образом, вопрос размещения пассажиров тоже оказался полностью решенным. Всем оставаться на своих местах, Ваньке рядом с Евгенией. В случае чего – немедленная высадка на обочину, в диких дебрях Подмосковья. После третьего предупреждения, а первые два – уже были израсходованы, вот так-то.
Женька испытывала двойственные чувства в этой связи. С одной стороны, она ужасно боялась, что ее подруги узнают о странных, непристойных и необъяснимых отношениях, возникших между ней и неприличным братом Анны. С другой стороны, то, что он будет рядом несколько часов подряд и что его ладонь периодически будет оказываться на ее коленке, а смешливые Ванькины глаза буду ловить ужас и возбуждение на ее испуганном лице, – все это заставляло ее замирать от странного (и, конечно же, ненормального) восторга.
– Что-то наша Женька какая-то тихая. Ты чего такая, а? – спросила Анна, оборачиваясь в тот самый момент, когда Ванькина ладонь почти добралась до Женькиного бедра.
– Я ничего, – прошептала она. – Просто устала.
– Интересно отчего? – спросил бесстыдник Ваня. Поездка обещала быть насыщенной.
Мероприятие, романтично названное «Лесные встречи», проходило в лесах Калужской области уже третий год – и каждый год со все возрастающим успехом. В последнее время такого рода отдых стал очень популярным, – когда лесной поход, посиделки у костра и пение под гитару можно совместить с чередой концертов, один лучше другого. Фестивали рождались, жили, плодились и переходили один в другой. «Лесные встречи» предлагали вниманию не только концерты разного рода музыкальных групп, специализирующихся на этнической музыке, но и так называемые исторические реконструкции. «Лесные встречи» обещали настоящий старинный бой на палицах, метание огненных шаров, пытки, рыцарский турнир и сходку «стенка на стенку» в конце фестиваля.
– Что-то я не поняла, – нахмурилась Нонна, задумчиво разглядывая программку. – В каком смысле пытки?
– В самом прямом. Будут ловить всех тех, кто приехал без костюмов, в джинсах, и пытать у позорного столба, – пояснил Ванька, вылезая из криво стоящей палатки. Ну, не нашлось у них настоящего специалиста по установке этого чуда жилищного фронта. Как смогли, как смогли. Не дай бог дождь пойдет, а если не пойдет – то все обойдется.
– Вау! – пробормотали девочки, глядя на Ивана в полнейшем изумлении. Он уже переоблачился в длинную разноцветную рубаху чуть ли не до земли. Этническая принадлежность сего облачения была неизвестна, но Ванька сразу преобразился и теперь улыбался, повязывая волосы кожаной ленточкой. – Какой ты!
– Вот только одного не пойму, Иван-царевич или Иван-дурак? – задумчиво потерла подбородок Женька, за что чуть было не схлопотала от него пинок. Но увернулась. Ловкость – сестра неповрежденных конечностей.
– Ну, а ты? Так и будешь царевной Несмеяной? Давай, переодевайся! – потребовал Ванька, бросая Жене рюкзак.
Та в нерешительности стояла и думала. В рюкзаке лежала странная цветастая размахайка, очень похожая на Ванькину, и ходить в ней Женька не собиралась, однако теперь, когда она оглядывалась вокруг себя, она видела – тут, на фестивале, было куда меньше нормально одетых людей.
– Ну, давай, не будь дурой! – подмигнул Ванька.
Женька махнула рукой, схватила рюкзак и полезла в палатку.
– Боже мой, но это же смешно… – пробормотала Нонна, с ужасом думая о том, как она будет смотреться в своих джинсах и толстовке. Кажется, она будет здесь такой одна. – Какие-то они тут все…
– Аутентичные? – усмехнулся Ванька.
Анна вдруг тоже обернулась птицей-лебедем – выбралась из палатки в собственноручно (естественно) сшитом сарафане цвета слоновой кости, с вышивкой на груди.
– Когда успела? – вытаращилась Нонна, не веря своим глазам.
Анна выглядела великолепно. Она заплела две длинные косы и повязала голову кожаным ремешком – таким же, как у Ваньки. – Ты что, знала, что тут нужны наряды?
– Ну, разведка донесла, – улыбнулась Анна, и глаза ее засияли.
Сходство ее с древней норвежской принцессой стало вдруг невообразимым. И все вокруг – и место, и люди, и ясное голубое небо, и странные непонятные звуки музыки, какой Нонна никогда раньше не слышала, – все это было таким же невообразимым, как и Аннин наряд. Люди менялись на глазах, будто их заколдовали, и из менеджеров среднего звена, из торговых агентов, страховщиков и агентов по рекламе получались Ильи-Муромцы, друидские старцы, волхвы и лесные царевны. На Анну оборачивались, Анну фотографировали. Впрочем, здесь оборачивались на всех.
– Ну что, идем? – спросила Женька, чувствуя себя полной идиоткой в этом «аутентичном» наряде, но чем дальше в глубь фестивального поля они продвигались, тем меньше становилось это чувство. Здесь все были такими.
