Они устремились в глубь странной, разношерстной толпы людей в самых непредсказуемых нарядах. Тут невозмутимо расхаживали мужчины в кольчугах и старинных кожаных сапогах, женщины в длинных холщовых платьях, подпоясанные кожаными ремнями ручной работы. Высокий статный красавец в льняной рубахе а-ля рус живописно ваял глиняный горшок. Неподалеку от него пара мужичков в кафтанах ковала что-то из куска железа. Кругом бродили люди в индийских сари, странных шароварах, кушаках, сарафанах и рубищах на любой вкус.
– Что я говорил тебе о чудиках! – радостно прошептал Ванюшка Женьке на ухо.
* * *
События, которое последовало дальше, никто, конечно, не ожидал. Как такое предугадаешь! С другой стороны, ожидать его как раз следовало – звезды давно выстраивались в нужную цепочку, ромашки поднимались из земли и распускали свои лепестки только для того, чтобы на них гадать – «любит – не любит». Погода тоже не подкачала. Несмотря на все опасения Нонны, солнце честно светило, тучи если и плыли по небу, то в какую-то другую точку назначения – они пролились потом дождем над городом Малоярославцем, немного подмочили Бородинское поле, но «Лесные встречи» стояли сухие – их дожди не задели. Звуки балалаек и барабанов заполняли вечерний эфир, и вся гоп-компания переходила от сцены к сцене, заражаясь весельем. Это было неизбежно. Именно поэтому так тянуло людей сюда, именно поэтому менеджеры скидывали свои деловые костюмы и принимались ходить босиком по траве. В таких местах забываешь о том, кто ты и что ты, в таких местах есть шанс снова встретиться с настоящим собой. Хотя бы на пять минут.
– Вы Анну не видели? – спросила Нонна у Ваньки и Жени, упоенно отплясывающих около большущей колонки, из которой лились звуки нежной украинской песни.
– Что? – крикнула Женя, задыхаясь от сумасшедшей пляски.
Нонна покачала головой в недоумении. Анна исчезла ближе к вечеру, где-то между выступлением украинских и молдавских музыкантов. Потеряться на фестивале было совсем несложно – мобильники тут почти не работали, а у кого они еще сохраняли сигнал, те плевать на них хотели. Все забывали про этот маленький якорь цивилизации, улетая в тонкие миры и становясь частью природы. Сцен на празднике было четыре штуки – каждая в разном конце поля. Пока от одной сцены допрешься до другой, все ноги стоптать можно. Нонна пару раз ходила из конца в конец вместе с Анной. В первый раз они пошли, чтобы встретиться с Олесей, которая работала на поле с реконструкциями.
– Вы должны помириться! – настояла Анна, и возразить ей Нонна отчего-то не решилась. Такова была сила ее невероятного образа.
Тут, под звездами и летящими огнями китайских фонариков, Анна стала вдруг неподдельной королевой. Она повелела Нонне идти за ней, и та пошла – подчиняясь безропотно. Спасибо, что сдержала порыв встать на одно колено и приложиться к царственной руке. Примирение между Олесей и Нонной состоялось, хотя и выглядело со стороны скорее нелепо. Олеся по роду исполняемых должностных обязанностей была облачена в пурпурное бархатное платье с парой нижних юбок и невообразимым круглым кружевным воротником на проволоке, а волосы ее были убраны под шляпу-чепец времен Медичи. И ее объятия с полной женщиной в джинсах смотрелись странно.
– Я так скучала! – пробормотала Олеся. – Мне надо сейчас бежать. Сейчас начнется посвящение в рыцари!
– Ты хоть понимаешь, как это смешно звучит! – рассмеялась Нонна и поцеловала Олесю в щечку. Она даже чуть было не спросила у нее, как там поживает Померанцев, но вовремя удержалась, Анна еще раньше предупредила, что ничего хорошего она не услышит. Померанцев писал книгу. В остальном – все как обычно, реки слез.
– Ты можешь не сдержаться, и вы снова поругаетесь. Давай вы не будете о нем говорить совсем! – попросила Анна Нонну. И они отправились к восточной сцене, где какие-то прекрасные девушки били в огромные барабаны. Вечер потихоньку опускался на поле с пляшущими людьми, и на третий раз Нонна не нашла в себе сил последовать за подругой. Свежий воздух, громкая музыка, умопомрачительный запах свежеиспеченного хлеба… Нонна присела на минуточку, а потом – Анна потерялась. Правда, никто ее особенно и не искал. Ванька потребовал, чтобы его сестру оставили в покое, раз уж ей вздумалось затеряться. И постоянно терялся сам. Олеська работала и немножко выпивала с коллегами, особенно с парочкой рыцарей, у которых под доспехами была запрятана большая бутылка коньяка. Женька вообще вдруг стала странной и неадекватной, постоянно куда-то исчезала. А когда возвращалась, то смотрела на всех бешеными, сияющими глазами, а губы ее были такими красными, что можно было подумать, что она целовалась без остановки. На вопросы же не отвечала. Анна как сквозь землю провалилась. И найти ее они не смогли до самого утра – никто.
– А вдруг с ней что-то случилось! – волновалась Нонна.
И надо отметить, что она, как это часто случалось, была совершенно права. Кое-что случилось, а именно – случилось то, чего Анна так хотела и так боялась, – она встретила того, рядом с кем ее сердце забилось с новой силой. Время остановилось, и все утратило смысл.
Северная сцена была самой маленькой из четырех сцен, что, в общем-то, было символично – на севере все всегда меньше, даже растения. Помост сцены был развернут таким образом, чтобы звук не смешивался с потоками от других сцен, а шел в другую сторону, к небольшому озерцу. Людей на северной сцене было не так много, как на южной, где предполагалось, что будут выступать звезды. И куда, по слухам, собирался приехать даже старик Гребенщиков. К северной сцене вели две узкие тропинки, окруженные с двух сторон торговыми палатками – из-за них, собственно, Анна и попала туда, на северную сцену. Гомон торговцев привлек ее, и она мало-помалу втянулась в бурлящий поток людей, перетекающих от одной палатки с сувенирами к другой. Тут было все, от чего Анна не могла оторвать глаз. Мастера съехались со всей страны, чтобы показать плетеные браслеты, кожаные сумки, украшения из полудрагоценных камней и поделки из дерева и стекла. Некоторые были обычными, такими же точно, какие можно увидеть на Арбате или в торговых залах московских выставок. Но были и такие, над которыми Анна зависала подолгу и которые считала уникальными.
– Господи, как вы это делаете? – Она в изумлении подносила руку к фигуркам животных из цветного стекла, таким миниатюрным и таким подробным, что это сочетание казалось решительно невозможным.
– А как вы это делаете? – спрашивали торговцы, глядя на ее длинный расшитый сарафан. – Вы нимфа?
– Сегодня – да, – улыбалась она.
