– Не будьте свиньей.
– Ну, хорошо. У вас тут рядом вокзал, как мне кажется...
– Я взял билет на вечерний поезд до Орехова, – быстро сказал Астраханцев.
– У вас отличная интуиция, коллега. Да, и вот еще что. Тут в моем мобильном появилась новая информация.
Он открыл список контактов и выделил подсветкой нужную строчку. Сунул телефон Астраханцеву в руки и снисходительно наблюдал за тем, с каким жадным восторгом тот переписывает номер Любы.
– Только не вздумайте меня выдать.
– Идите к черту, – буркнул тот. – Она говорила про меня хоть что-нибудь хорошее?
– Э-э... Дайте подумать. Я находился под действием лекарств, так что отчетливо ничего не помню... А, вот! Люба призналась, что, когда вы ее обнимали, она была дико счастлива.
– Так и сказала – дико? – Астраханцев изо всех сил сдерживал эмоции, но дыхание контролировать не смог – грудь его начала бурно вздыматься.
– Именно дико, да. Думаю, у вас есть шанс.
– Почему она сбежала? Узнала про мою жену?
– Разумеется. Заглянула в ваш паспорт. Женщины любопытны, как белки. Вы еще только испугались, что они что-то заметят, а они уже это заметили.
– Что ж, спасибо, коллега.
– Взаимно. Почему-то мне кажется, что это не последняя наша встреча, – заметил Грушин, засовывая руки в карманы брюк.
– Серьезно?
– Думаю, вы еще не в курсе дела. Моя двоюродная племянница Лена – лучшая подруга вашей Любы. У нее у самой сейчас роман с моим лучшим другом. Так что, полагаю, у нас еще будет повод встретиться всей теплой компанией.
– Забегаете вперед, – нахмурился Астраханцев. – После того, что случилось, Люба может прогнать меня в шею. Отвергнуть то есть.
Грушин посмотрел на него снисходительно и изрек:
– Отвергнуть? Чушь собачья. Почитайте классиков! Женщины не отвергают мужчин, из-за которых льют слезы.
Поезд прибывал в Орехов на рассвете. Именно там вагоны под завязку наполнялись пассажирами. А до Орехова он обычно шел полупустой. Астраханцев сначала думал, что, раз пассажиров мало, он сразу увидит Любу на перроне. Но ему не повезло, и тогда он решил, что ничего страшного, Любу можно поймать и в Орехове, когда она будет выходить из вагона.
Однако, послонявшись по вокзалу, он понял, что ждать до Орехова у него не хватит терпения. Тогда он стал бегать вдоль поезда, к которому тонким ручейком текли пассажиры, и заглядывать в окна. К сожалению, многие из окон оказались занавешены, а из других ему строили рожи или показывали кулак. За пределами вокзала было темно, по платформам носился ветер, и люди зябко сутулились, ловили руками улетающие полы пиджаков и жакетов.
За две минуты до отправления поезда, предъявив проводнице билет, Астраханцев сосредоточил свое внимание на двух девушках, стоявших возле его вагона. Девушки были хороши собой и слегка рисовались, поигрывая сигаретами и пуская дым тонкими струйками. Они провожали подругу, которая уже засела в своем купе и раскладывала на столе запасенную провизию. Пользуясь своим природным обаянием, Астраханцев завязал с девушками разговор, узнал, что одну зовут Надя, а другую – Оля, очаровал, заставил кокетничать, после чего неожиданно попросил:
– Надя, а вы не могли бы мне помочь? Не в службу, а в дружбу.
– Пожалуйста, – слегка порозовела та, предполагая, что ее попросят о чем-нибудь простом и понятном. – Что нужно сделать?
– Нужно позвонить вот по этому номеру, – он сунул ей в руку свой мобильник, – и крикнуть пронзительным голосом: «Люба, в каком ты вагоне?!»
Если бы Астраханцев гавкнул и укусил ее за ногу, Надя и тогда удивилась бы меньше.
– А в чем прикол? – Она посмотрела на него ошарашенно.
– Прикол в том, чтобы узнать, в каком она вагоне.
– Это ваша жена?
– Моя жена сбежала в Прагу с любовником, – ответил Астраханцев.
Девушки захихикали. Дмитрий уже давно понял, что говорить правду гораздо выгоднее, чем сочинять всякие глупости. Главное – тебе никто не верит, и это прекрасно.
– Только вы должны крикнуть так, чтобы она от неожиданности испугалась и сразу сказала, в каком она вагоне, понятно? – никак не мог успокоиться он. – Справитесь?
– Не знаю, – ответила Надя и посмотрела на Олю.
Та бросила сигарету себе под ноги и затоптала каблуком. И потребовала:
– Дай мне мобильник! У меня голос противнее.
– Она права, – кивнула Надя. – Ее однажды в парке испачкали мороженым... Она так вопила, что кто-то вызвал МЧС.
– Отлично, – одобрил Астраханцев, потирая руки. – То, что нужно. Итак, поехали!
Он кивнул головой, давая добро, и Оля нажала на кнопку соединения. Связь была отличной, и когда Люба откликнулась и сказала: «Алло!», он услышал и испытал дикий восторг, что вот она, тут, совсем рядом!
– Люба!!! – гаркнула Оля таким страшным голосом, что у стоявшей тут же проводницы защемило межпозвоночную грыжу. – В каком ты вагоне?!
– В пятом! – испуганно крикнула в ответ та и тут же всполошилась: – Кто это?!
Оля небрежно захлопнула крышку телефона и подала его Астраханцеву со словами:
– Она в пятом.
– Девочки, вы – супер, – покивал головой тот и показал большой палец. – Огромное спасибо. Счастливо оставаться!
Он повернулся лицом к поезду, и проводница тут же сказала ему в спину:
– Ходить по вагонам строго воспрещается.
– А в туалет? – живо среагировал Астраханцев.
– В вашем вагоне два туалета и два пассажира. На каждого по унитазу.
– А в вагон-ресторан?
– Можно сделать заказ, вам все принесут в купе.
– Джентльмены не едят там, где спят! – гордо заявил Астраханцев.
– Вы собираетесь охотиться за своей Любой, – мстительно сказала проводница, слышавшая все до единого слова. – И багажа у вас с собой нет.
– Да, багажа нет, – признался Астраханцев и поглядел ей прямо в глаза. – У меня с собой только любящее сердце и безумная надежда на счастье. Один шанс на миллион, что Люба меня простит...
– А чего вы сделали-то? – спросила проводница, как-то сразу растеряв весь свой пафос. При слове «любовь» даже самые стойкие женщины распадаются на молекулы.
– Я должен был признаться ей в своих чувствах и струсил. А она ждала...
– Как же вы так? – ахнула добрая женщина и жалостливо спросила: – Ну, может, еще не все потеряно?
– Люба едет в пятом вагоне. Правда, я не знаю, в каком купе.
– Так можно узнать! – загорелась проводница.
На ней была кокетливая форма и туфли с красивыми лакированными язычками. Когда мимо проходил какой-нибудь мужчина, она приосанивалась. Было ясно, что романтические мечты все еще владеют ее сердцем.
– Сразу я ее огорошить не хочу, – понизив голос, признался Астраханцев. – Надо, чтобы у нее не было свободы маневра.
