Мелисса Дэйли - Молли и кошачье кафе

В конце улочки старуха свернула к ряду аккуратных кирпичных домиков. Подойдя к последнему, она прислонила тележку к ограде и вошла в палисадник. Я мигом юркнула в кусты, что росли вдоль забора, и крадучись подобралась к двери. Пока она запирала за собой калитку, я легла на дорожку перед входом и закрыла глаза.

Я почувствовала, как завибрировали плиты дорожки, когда старуха покатила тележку в мою сторону. В нескольких дюймах от моего распростертого тела тележка остановилась, и я осторожно приоткрыла один глаз. Старуха с брезгливой миной смотрела на меня. «Брысь, кошка. Пошла прочь!» – неуверенно сказала она и слегка подтолкнула мою лапу носком башмака. Я жалобно застонала, будто от боли, но не двинулась с места. Женщина наклонилась надо мной, опираясь на тележку, и стала рассматривать. Она даже ткнула меня пальцем в бок, и я так взвыла, что она подскочила на месте от неожиданности и испуга и зацокала языком.

Я видела, как она украдкой огляделась, словно проверяя, не видит ли нас кто-нибудь. Потом она крепко ухватилась за ручку своей сумки, и у меня сердце ушло в пятки. Отправляясь в погоню за врагом, я действовала по наитию, смутно представляя, что буду делать. Я надеялась, что при встрече как-то сумею угадать ее планы и намерения. Теперь я поняла, что на самом-то деле я ей даже подыграла. Ведь вместо того, чтобы положить конец ее проискам против Дебби, я предоставила ей великолепный шанс завершить то, что она когда-то начала: сейчас она переедет меня своей тяжеленной тележкой, а потом прикончит в полном уединении у себя дома.

Она толкнула тележку вперед, но вдруг резко ее повернула и объехала меня, выкатив сумку с дорожки на траву. Конечно, я испытала невероятное облегчение от того, что осталась цела, но на смену ему почти сразу пришло недоумение и даже разочарование. Что же, она просто пройдет мимо, бросит меня – может быть, умирающую – здесь, у себя в палисаднике? Не зная, что делать дальше, я продолжала лежать неподвижно, стараясь даже не дышать и изо всех сил желая, чтобы она не скрылась в доме. Я почувствовала на себе взгляд старухи и представила, как она – губы поджаты, глаза прищурены – прикидывает, что со мной делать. Наверняка она решила, что я больна или ранена. Интересно, она понимает, что если меня найдут мертвой у дверей ее дома, то подозрение первым делом падет на нее?

Потом я услышала, как она медленно подошла ко мне поближе.

– Да что с тобой такое? – ее голос прозвучал раздраженно. Не открывая плотно зажмуренных глаз, я принялась жалобно подвывать. – О господи, – пробормотала старуха.

Я невольно повела ушами, когда тележка снова заскрипела по дорожке в мою сторону. Я услышала, как старуха расстегивает молнию на сумке и шуршит ее содержимым. Вдруг одна ее рука взяла меня за задние лапы, вторая подхватила под мышки, и я, борясь с искушением оцарапать ее и сбежать, обмякла не шевелясь. Она подняла меня и, тяжело дыша, аккуратно уложила в сумку.

Я открыла глаза как раз вовремя, чтобы успеть мельком увидеть старухино лицо – потому что в следующий момент она уже застегнула молнию.

В тележке было совершенно нечем дышать и темно, как ночью, если не считать пробивавшегося через щель в застежке узкого луча. В бок мне врезался острый край какого-то свертка, и я извивалась, как червяк, чтобы устроиться поудобнее. Колеса тележки подпрыгивали на камнях. Из пакета, в который я упиралась лапами, несло сырой макрелью – и от этого сильного запаха, духоты и качки меня замутило. К горлу подкатывало, и я старалась не дышать: неизвестно, что задумала старуха, но если меня стошнит прямо ей в сумку, мне точно не поздоровится.

Мне был срочно необходим глоток свежего воздуха, и я попробовала дотянуться до молнии. Подцепив когтем собачку, я стала потихоньку двигать его, стараясь приоткрыть молнию. Наконец, я смогла просунуть в образовавшееся отверстие голову. Первое, что я увидела в нескольких дюймах от собственного носа, была рука, крепко сжимавшая ручку тележки. Немного отдышавшись, я попыталась понять, куда же меня везут, но по обеим сторонам тянулись стены, а впереди все загораживала спина старухи.

Привстав на задних лапах, я что было сил вытянула шею, чтобы хоть что-то увидеть. Уловив краем глаза движение, я повернулась и заметила знакомую пеструшку. Немногим раньше, когда я пробегала мимо нее, догоняя старуху, кошка глядела на меня с любопытством, припоминая, откуда она меня знает. Сейчас этот интерес сменился оторопью. Я подмигнула ей во второй раз за это утро, понимая, как странно, должно быть, выгляжу. Нервно дергая хвостом, кошка потрясенно наблюдала, как я проезжаю мимо – голова без тела, торчащая из сумки.

На выезде из переулка я нырнула под застежку, чтобы не привлекать внимания зевак. Сидя в темноте, я слышала шум рыночной площади: вокруг хлопали дверцы машин, по мостовой шаркали сотни ног, и довольно скоро тележка начала с грохотом подпрыгивать на булыжниках. Мы остановились, раздалось звяканье колокольчика, и тележка накренилась, когда ее втащили внутрь.

Каково же было мое облегчение, когда я поняла, что меня окружили хорошо знакомые звуки нашего кафе: приглушенные разговоры посетителей, звяканье чайных чашек и характерные ритмичные звуки – кто-то из котят занимался с когтеточкой.

– Прошу прощения? – раздался неуверенный голос старухи.

После минутной паузы я услышала удивленный ответ Дебби:

– М-м-м, конечно. Чем могу быть полезна?

Я представила себе, как шокирована Дебби, внезапно оказавшись лицом к лицу с человеком, причинившим ей столько вреда.

– Я вашу кошку принесла, – буркнула старуха.

– То есть как? – судя по голосу, Дебби не на шутку испугалась. Я поняла, что ей сейчас вспомнился недавний разговор с Джо о том, что старой карге нельзя доверять, и теперь она корит себя за то, что не прислушалась к предостережениям подруги.

– Она валялась возле моего дома. По-моему, она заболела или ранена.

– Молли? Вы уверены? Где же она? – сердито и недоверчиво отозвалась Дебби.

Не дожидаясь ответа старухи, я высунула голову в проделанное ранее отверстие. Дебби ахнула, всплеснула руками и замерла, ошарашенно наблюдая, как я через узкую щель выбралась из тележки и спрыгнула на пол.

– Молли! – воскликнула, наконец, Дебби и бросилась ко мне. Я радостно приподнялась на задних лапах, чтобы поздороваться с хозяйкой. Краем глаза я заметила, что старуха остолбенела от неожиданности.

– Я… она… она так плакала. Я думала, ей плохо, – путано объясняла она, пораженная моим внезапным исцелением. На миг мне даже стало немного жалко бедную женщину. Она говорила правду, но ее бормотание звучало неубедительно, будто она провинилась и оправдывалась.