– Нет, я понимаю. Уйдет ли когда-нибудь эта тоска? Потому что мне кажется, будто я только и делаю, что борюсь, чтобы она не засосала меня. А бороться вовсе не всегда хочется.
– Зачем бороться?
– Потому что надо идти вперед, жизнь не будет ждать!
– Кто вам сказал, что она не будет ждать? Разумеется, она продолжается, но не требует от вас соблюдения ритма. Вы запросто можете немного отстать, чтобы пережить свою скорбь. Вы молоды, у вас вся жизнь впереди. Дайте себе время.
– Это мой друг Поль. Вы его помните?
– Конечно, вы часто о нем говорите. Он одолжил вам денег на фортепиано?
– Он мне его подарил. И сдал квартиру за умеренную плату.
– Потрясающе!
– Мне все же несколько неловко. Такой огромный подарок. Я чувствую себя обязанной.
– Дайте людям возможность делать вам приятное. Я не думаю, что он чувствовал себя обязанным поступить именно так. Наоборот. Если он имеет достаточно средств, это один из способов быть рядом с вами. Судя по тому, что вы мне о нем рассказывали, я не думаю, что он пытается купить вашу дружбу.
– Нет.
– И тем более вашу благосклонность!
– Тоже нет.
– Тогда это огромный подарок, но он сделан от чистого сердца. И вы примите его с чистым сердцем.
Жюли улыбнулась. Закончив массаж, Ромэн держал ее в своих объятиях и тихонько, почти незаметно, баюкал. Еще и ради этого мы никогда по-настоящему не покидаем страну нашего детства. От ласк становится так хорошо. Это неопровержимо, неоспоримо – и так часто забывается…
Ромэн тоже забыл ее, свою душу ребенка. Как большинство людей, он утратил детство. И только когда ушла жена, он вновь обрел свою душу ребенка, чтобы обеспечить связь с дочерью. Просто чтобы она стала связью. Потому что жизнь не так печальна, когда играешь в нее, как во время переменки на школьном дворе, и цепляешься за простые утешения.
Он осознал это чуть больше года назад, когда понял, что окончательно покинул большую спокойную реку. Так сильно кровоточило его разбитое сердце.
– Привет, Жюли. Как дела? – сказал Жером, обнимая ее.
– Нормально, хотя не так чтобы очень, иначе я не пришла бы к тебе на прием. Каролины нет?
– Нет, она на несколько дней уехала к родителям. Что случилось?
– Я стала пи́саться, – ответила Жюли, опускаясь на стул возле письменного стола.
– Жюли, мы с Полем уже говорили тебе, что ты должна поработать над своей речью. Попробуй еще раз!
– Мочиться, что ли?
– Так лучше, но ты могла бы еще постараться…
– Мочить штанишки?
– А еще лучше?
– Мне это неприятно, Жером!
– Ну ладно, ладно! У тебя недержание мочи?
– Тебе видней, как это называется.
– Давно это с тобой?
– Со смерти Люка.
– Для тебя это проблема?
– А как ты думаешь? Только мужики могут задавать такие вопросы.
– Прости. Какой же я идиот! Ладно. Отправлю-ка я тебя к акушерке. Она поможет лучше, чем я.
– Если это для того, чтобы засунуть мне кое-куда электрический зонд, то не стоит.
– Нет, для другого. Сама увидишь.
– А для чего?
– Она тебе объяснит. Ее зовут Сильви Петижан. К тому же она живет недалеко от тебя. Позвонишь ей и скажешь, что от меня, – закончил разговор Жером, протягивая ей направление.
Выйдя из кабинета, Жюли тут же позвонила. Акушерка ответила после нескольких гудков. Голос оказался очень приятным. Слышно было даже, что она улыбается в трубку.
Случай или совпадение, у нее только что образовалось окно во второй половине дня. Жюли согласилась. К чему ждать?
Вернувшись домой, она рассеянно приготовила себе поесть, хотя не была голодна. Однако ей не давало покоя сегодняшнее замечание Жерома по поводу ее веса. «Продолжай в том же духе, и в следующий раз, когда мы привезем тебя в Бретань, придется набивать тебе карманы песком, чтобы ты не улетела».
Ладно. Она будет есть.
Жюли сунула полешко в небольшой камин. Поль установил его в гостиной, потому что подумал, что немного лесного тепла ей не помешает. Она могла бы отправить сообщение Ромэну, чтобы пополнить запас сегодняшних маленьких радостей. Одна из них – смотреть, как потрескивает огонь. И Жюли пользуется такой возможностью, глядя в камин блестящими, как зеркала, в которых отражаются желтые и синие языки пламени, глазами.
Акушерка оказалась очень приветливой. Взяв протянутое Жюли направление, она спросила о цели визита и, выслушав объяснения, принялась заполнять медицинскую карту, попутно продолжая задавать вопросы. Фамилия, имя, дата рождения, адрес, номер страхового полиса, профессия, дата начала первых месячных и другие. Перенесенные заболевания, случаи применения насилия…
– Какое еще насилие? – спросила удивленная таким вопросом Жюли.
– Все, что вы в своей жизни могли испытать как насилие.
– У меня никогда об этом не спрашивали.
– А я спрашиваю всегда. Женщины вольны сами решать, говорить об этом или нет. Важно тут суметь открыть дверной замок, зачастую запертый на два оборота.
– Тогда да, – после минутного колебания ответила Жюли.
Одного взгляда на Жюли оказалось достаточно, чтобы акушерка поняла, что может перейти к следующему вопросу. Больше Жюли ничего не скажет. Во всяком случае, не сегодня.
Продолжение носило, скорее, технический характер. Вопросы касались ее половой жизни, привычек, невоздержанности. Акушерка спросила Жюли о том, как проходили роды. Перидуральная анестезия, вес ребенка, легко ли он родился, кормила ли она грудью. Как он сейчас. У Жюли, которой к этому времени уже удалось осушить утренние слезы, случился рецидив. Ей понадобилось довольно много времени, прежде чем она смогла произнести, что месяц назад ее сын умер. Это необходимо было сказать. Сидящая напротив нее женщина не могла бы догадаться. Выслушав всю историю, изложенную в нескольких словах, акушерка просто взяла плачущую Жюли за руку.
– Что, отовсюду течет? – спросила она, улыбаясь. – Сверху, снизу… Попробуем устранить протечки.
– Да, – улыбаясь сквозь слезы, подтвердила Жюли. – Придется вам поработать.
– Это вам придется поработать. Я дам вам упражнения, будете делать их дома.
– Что за упражнения?
– На визуализацию. Вы будете воображать красивое: небольшие пещеры, морские глубины, бабочек и закрывающиеся двери.
– И это устранит протечки?
– Из глаз – не знаю, но на нижнем этаже должно отлично подействовать.
– Почему после смерти Людовика у меня начались эти проблемы?
– Женская промежность – это ее хоры. Сакральное место в соборе. Смерть вашего ребенка именно их и коснулась. Позвольте вашей промежности страдать вместе с вами, она оправится… И вы тоже. Увидимся на следующей неделе?
