Я улыбнулась, налила себе чай и присела за стол.
— Хорошо, не буду.
— Появилась тут одна… мадам. Юрист новый. Вся из себя такая ходит и глазками по сторонам стреляет.
— И что?
— Что? Она ему улыбается: "Борис Владимирович, я так рада с вами познакомиться!", а он довольно ухмыляется. Нет, Жень, вот ты подумай, я рядом стою, а он ей улыбается! Бабник…
— Ты знала, на кого нацелилась. Чего жалуешься?
— Да не жалуюсь я. Возмущаюсь. Бывают же такие наглые особы! — Сонька снова посмотрела на шарфик. — Ужин надо приготовить.
— Утро ведь…
— Я о романтическом ужине.
— А-а…
— Вина купить, приготовить что-нибудь особенное.
— Свечи зажечь, — подсказала я, но Сонька отмахнулась.
— Боря не любит свечи.
— Ну и отлично, мороки меньше. А зачем ты мне всё это говоришь?
— Я же сказала, нужно приготовить что-нибудь особенное. Помнишь, ты как-то гуся запекала? С апельсинами.
Я спрятала понимающую улыбку и серьёзно поинтересовалась:
— Тебе рецепт дать?
Сонька посверлила меня взглядом.
— Издеваешься? Гуся мне сделай.
— Не могу, Сонь. Я же на диете. Ничего не готовлю. Но проконсультировать могу.
— Спасибо. Закажу в ресторане.
— Не обижайся, — попросила я.
Она только рукой махнула, собрала свои подарки и засобиралась, сославшись на работу. Но перед тем, как выйти за дверь, поцеловала меня и сказала:
— Если я спалю кухню, это будет твоя вина.
— Ничего. Я однажды спалила, зато готовить научилась. Вдруг и с тобой сработает?
— Не любишь ты меня.
Я рассмеялась и подтолкнула её за порог.
— Иди уже.
На следующий день явился Димка. С видом победителя прошёл в гостиную, бросил портфель на кресло и раскинул руки в стороны.
— Скажи, что ты меня любишь!
Я задумчиво хмыкнула и спокойно прошла мимо него на кухню.
— Не скажу. Но почему ты выглядишь таким довольным — мне интересно.
Димка понаблюдал за мной минуту, потом подошёл поближе, но когда понял, что я ему на шею бросаться не собираюсь, отошёл и присел на высокий табурет.
— Ева, ты изменилась.
— Ты понял это за две минуты?
— Я про внешние изменения, другие оценить пока не успел. Выглядишь потрясающе.
— Правда?
Он кивнул.
— Не ожидал. Честно.
Я повернулась к нему и встретила его взгляд. Хотела проверить свою реакцию. Надеялась, что за два месяца сомнения в душе немного улеглись и рядом с Димкой я смогу что-то почувствовать. Думала, вдруг увижу его и пойму, что по-настоящему соскучилась, что накроет прошлое чувство, хоть уже и не такое острое, но пока ничего не происходило. Димка сидел, красиво откинувшись на спинку, поза была немного вызывающая, но в то же время заявляла о его уверенности в себе. Дорогой костюм, белоснежная рубашка, галстук, живописно сбитый немного набок, и красивое мужественное лицо с правильными чертами. Но самое главное взгляд — тёплый, проникновенный, с насмешливой искоркой. Он всем своим видом, словно старался мне сказать — ну куда ты денешься от меня, дурочка?
Полгода назад бы мне такой подарок. Я бы, наверное, не отказалась.
Да что там наверное? Точно бы не отказалась. А сейчас от этих мыслей даже страшно.
— И чего же ты не ожидал? Что я могу выглядеть потрясающе?
Я заметила, как он растерялся, не ждал провокационных вопросов в ответ на комплимент. И далеко не сразу нашёлся, что ответить. Замялся, потом принялся оправдываться, что уж было совсем ни к чему.
— Я имел в виду, что не ожидал, что отпуск так благотворно на тебя повлияет.
— Ясно. Дим, ты чаю хочешь? Просто у меня кроме чая нет ничего.
— И пирогов нет?
— Не смейся.
— Не хочу я ничего. Лучше расскажи, чем ты занималась два месяца на чужбине.
— Отдыхала. Столько интересного увидела… Я довольна поездкой.
— А вдохновение?..
Я с улыбкой кивнула.
— Присутствует.
— Просто замечательно. Это очень кстати. — Он едва ли руки не потёр в предвкушении. — Почему ты меня ни о чём не спрашиваешь? Тебе не интересно?
— Я спрашиваю, — послушно проговорила я. — Что у нас нового?
— Ничего особенного. Если только твоя выставка… Персональная, в Москве.
Я нахмурилась.
— Кому ты продал душу?
— Таких крайних мер не потребовалось, — рассмеялся он. — Я же всегда тебе говорил, что нужно только чуточку везения и побольше уверенности в себе. Как только всё это сошлось, — бах! — и мы в выигрыше.
Я с трудом сглотнула.
— Дядя? — глухо поинтересовалась я. — Дима, мы же говорили об этом, я не хочу, чтобы он…
— Успокойся. Борис Владимирович, конечно, тоже поучаствовал, как он мог в стороне остаться, но в остальном моя заслуга. Я спонсора нашёл, милая. Вот так-то.
— Какого ещё спонсора?
— Ну, какая тебе разница?
— Есть разница, ты же знаешь.
— Богатый человек, ценитель живописи, поддерживает молодые таланты. А ты у нас молодая, да к тому же талант. Прекрасно подходишь. А ты везде ищешь подвох. Не надо. У него своя галерея в столице и он готов организовать тебе персональную выставку. Просто ему нравятся твои картины. Он купил две.
— Какие?
— "Улыбку" и пионы.
— Пионы?
Димка безразлично пожал плечами.
— Повесит в столовой. Красиво.
— Да, красиво… — эхом повторила я за ним.
А Калинин поднялся и подошёл ко мне.
— Только не грусти, я тебя прошу. Не время впадать в меланхолию и подозрительность. У тебя сейчас каждая минута на счету. Через неделю выставка здесь, уже реклама идёт, а в феврале в Москве.
— Так быстро?
— Не быстро, Ева. Просто ты два месяца путешествовала, как ты это называешь. А я работал.
Я прислонилась плечом к стене и, опустив голову, согласилась.
— Хорошо, Дима.
— Ева, мы же мечтали об этом.
— Мечтали, — еле слышно проговорила я.
— Ты ведь об этом помнишь? Не забыла?
— Я не забыла, просто кое-что изменилось.
— Что?
— Раньше я мечтала о признании, а сейчас… Я просто хочу заниматься любимым делом. А всё остальное потом.
Димка склонил ко мне голову.
— Вот и занимайся. А я буду заниматься всем остальным. — Он улыбнулся. — Для этого я тебе и нужен — решать твои проблемы.
Я подняла на него глаза и вдруг поняла, что Калинин стоит слишком близко ко мне. Уже притиснул меня к стене, наклоняется ко мне, а в глазах искорки пляшут. И не надо долго мучиться, чтобы понять, к чему он ведёт.
Я судорожно втянула в себя воздух и нырнула под Димкину руку. Отошла от него и постаралась придать себе безразличный вид. Правда, раньше мне этот фокус никогда не удавался. Сдула со лба чёлку, поправила воротник блузки, а когда обернулась к Калинину, посоветовала себе не замечать его снисходительную улыбку.
