— Мамочку повели в тюрьму? — спросила Стефани. — Я ее увижу?
Уайт не хотел оставаться в памяти дочери человеком, засадившим ее мать в тюрьму, но и врать не хотел. Он просто не знал правильного ответа.
— Мы обо всем поговорим, — пообещал он. — А сейчас мы поедем домой.
Адрианна с трудом заставляла себя поверить, что они подходят к дому Уайта со Стефани и Сарой. Уайт держал Стефани за руку и отпускать не собирался. Сара, выйдя из машины, ухватилась за руку Адрианны, явно в поисках утешения, и винить ее в этом было невозможно. Девочка растеряна. Она не знает Уайта, не понимает, откуда взялся умерший отец подруги, не знает, где ее мать и брат. Безумно жаль бедняжку.
Адрианна сама еще не отошла от встречи Уайта с дочкой, не представляла, как ему удалось сохранить самообладание, сдержать гнев. Он даже попросил надеть на Джен наручники на лестничной площадке, чтобы Стефани не видела, как арестовывают ее мать. На каждом шагу он больше думал о дочери, чем о себе, и Адрианна им невероятно гордилась.
— Девочки, вы проголодались? — спросила она, как только они вошли в квартиру. — Я могу что-нибудь приготовить. Сара, поможешь мне?
Надо было чем-то занять девочку, чтобы Уайт и Стефани могли побыть вдвоем.
Сара пристально посмотрела на Адрианну и кивнула.
— Папа, можно посмотреть мою комнату? — спросила Стефани.
— Конечно. Там все как ты оставила.
Слава богу, что он ничего не изменил, подумала Адрианна. Стефани возвращается в привычную обстановку и никогда не узнает, как страдал отец без нее, ну по меньшей мере не сразу.
Когда Уайт и Стефани ушли, Адрианна повернулась к Саре:
— Держу пари, ты совсем сбита с толку.
— Я хочу к маме… и Бену, — впервые за все время заговорила Сара. — Вы знаете, где они?
— Бена я на днях видела, — ответила Адрианна, не желая признаваться, что понятия не имеет, где мальчик. — Он переночевал в моей квартире.
— А сейчас он где?
— Думаю, милая, он ищет тебя.
— Мама Эмили не взяла его с нами. Я просила, но она сказала «нет».
Адрианна кивнула.
— Я понимаю, ты за него тревожишься, но с ним все будет хорошо.
— Почему все называют Эмили Стефани? — спросила Сара, нахмурившись.
— Потому что это ее настоящее имя, а Эмили — вымышленное.
— А почему она притворялась?
— У нее было приключение. — Адрианна решила сменить тему: — Ты какие оладьи любишь? Простые или черничные? Ой, я забыла, что у меня нет продуктов. Мы с тобой пойдем в магазин.
— Может, мы по дороге встретим Бена? Он, наверное, тоже проголодался, — тихо сказала Сара.
— Как ты думаешь, где он может быть?
— В мотеле. Если не там, то в парке. Он всегда говорил, если я потеряюсь, чтобы шла в парк. Может, он тоже там.
Решение явилось само собой.
— Давай проверим, может, он там. Я только предупрежу Уайта и Стефани, что мы ненадолго уйдем.
Сара вдруг засомневалась:
— Может, Эмили тоже захочет пойти с нами.
— Думаю, она хочет немного поиграть в своей комнате. — Адрианна улыбнулась Саре. — Можешь доверять мне, милая. Я хочу найти Бена и твою маму. Веришь?
Сара медленно кивнула, и Адрианна не поняла, поверила ей девочка или просто привыкла слушаться взрослых.
Они вместе прошли по коридору к комнате Стефани.
Уайт сидел в изножье кровати, смотрел, как Стефани разговаривает с любимым мишкой, и его лицо излучало такую любовь, что у Адрианны заныло сердце. Как же долго он ждал этой минуты!
— Мы с Сарой сходим в магазин, купим продуктов.
Стефани переглянулась с Сарой и перевела взгляд на Уайта.
— Мне тоже пойти с ними?
— Почему бы тебе не остаться со мной? У меня есть для тебя новые игрушки. Я купил их на твои последние два дня рождения. Они ждали тебя. — Его голос чуть дрогнул, он откашлялся. — И мы должны позвонить бабушке и дедушке.
— Мы ненадолго, — пообещала Адрианна, выводя Сару из комнаты.
Стефани колебалась не дольше секунды и, похоже, не возражала против ухода Сары. Она явно была счастлива в своей комнате. Уайт даже не хотел представлять, где она спала в последние два года. Он просто хотел быть с ней. Если честно, он даже не был уверен, сможет ли когда-нибудь на нее насмотреться, и все время подмечал что-то новое. На переносице появилось больше веснушек, и теперь у нее были все зубки… Он нахмурился, заметив сережку, когда дочка заправила волосы за ухо.
Могло быть и хуже, сказал он себе. Он еще не осмотрел ее всю, но пока не заметил ни татуировок, ни синяков, ни царапин, ни шрамов. И кажется, она здорова. Слава богу за это.
— Мамочка к нам вернется, — сообщила Стефани своему мишке, не глядя на Уайта, хотя повысила голос, и он заподозрил, что она говорит это для него. — Мамочка вернется и будет жить здесь с нами, и мы снова станем семьей.
У него чуть не разорвалось сердце. Они никогда не станут семьей, но в этом нет вины Стефани. И, как бы он ни хотел, он не мог во всем винить Джен. Он пропустил ранние признаки. Может, если бы он с самого начала был внимательнее, все не закончилось бы так плохо.
— Стеф, помнишь эту книжку? — спросил он, надеясь отвлечь дочку, и вручил ей «Спокойной ночи, Луна», которую они так часто вместе читали.
— Почитаешь мне сегодня?
— Столько раз, сколько захочешь.
Она внимательно посмотрела на него.
— Где ты был? Почему не пришел и не забрал меня? Мамочка сказала, что ты умер. Ты спустился с неба?
В свои восемь лет она никак не могла осознать, что произошло, и в этом он не мог ее винить.
— Я не умер и не спустился с неба. Мама ошиблась. Я искал тебя с того самого дня, как ты пропала… Я и Бурый Мишка, но мы не могли тебя найти.
— Тебе было грустно?
— Ужасно грустно. Я безумно скучал по тебе.
— Я тоже по тебе скучала. Мамочка иногда уходила надолго, и я не знала, где она.
— Она не должна была оставлять тебя.
— Поэтому ее забрали в тюрьму?
— Отчасти. Ей нужна помощь, и я сделаю все, чтобы ей помогли.
— А Бен и Сара смогут жить с нами? — встревожилась Стефани. — Их мама тоже надолго уезжает, и тогда Бен заботится обо мне и Саре.
— Я и им постараюсь помочь, — попытался успокоить ее Уайт, хотя понимал, что это обещание трудно будет исполнить. — Не тревожься. Я обо всем позабочусь. А теперь, может, еще обнимемся?
На этот раз Стефани решилась быстро, подбежала и обняла его, а он мечтал лишь о том, чтобы никогда ее не отпускать.
— Папочка.
Господи, он уж и не надеялся когда-нибудь услышать это слово.
— Да, детка?
— А мы можем потом пойти поплавать?
