- Эй, малышка, не плачь, - Фредди склонился над ней, заглядывая в эти глаза цвета тайны, - я с тобой, я рядом. Я знаю, что я не заслуживаю твоего прощения. Я вообще тебя не заслуживаю, я не стою тебя. Но все же я люблю тебя, дорогая. Я понял, это, когда она попыталась лишить меня самого себя. Ты это ты, ты никогда не была ни на кого не похожа. Я люблю тебя. Ты простишь меня?
- Да, видит Бог, я не хотела этого. Если ты еще раз поступишь так со мной, то я покончу с собой. Я клянусь, что сделаю это. Но для начала я убью тебя, или вся твоя жизнь превратится в ад, - Бетти приникла к нему. - А как же Беатрис? – ей необходимо было понять, почему он здесь? Может, она его бросила, а ему просто некуда идти, и лучше она, Бетти, чем быть одному?
- Я бросил ее, я не могу быть с маленькой шлюшкой, которая с пятнадцати лет успела переспать с половиной Мюнхена, но ты не такая, - он прильнул к ее губам, - Я люблю тебя, малышка. А ты, ты любишь меня? – вопрос повис в воздухе.
- Пока все сложно, мне надо время, - ответила она, - Прости меня…
- Значит я просто любовник? – в его голосе была горечь.
- Ты мой муж. Пока я отдала тебе свое тело.
₪
Бетти давно вышла из больницы, он обещал прийти домой в тот же день, когда ее привез Джордж, но он не пришел. Холли уже отчаялась, думая что он никогда не вернется. Она пыталась с ним поговорить в клинике, но он вечно находил отговорки, и она расценила это просто, как нежелание с ней общаться. Она тосковала без него, каждую ночь мечтала о его ласках, с улыбкой вспоминая их завтраки. Он общался с мальчиками, но по-прежнему словно не замечал их с Кэрри, так он их наказывал. Холли слонялась вечерами в их огромной квартире, думая, что выходные поедет в Аллен-Холл, но каждый раз, подбирая слова для него, передумывала, откладывая поездку до следующих выходных. Его родители старались не вмешиваться в их отношения, вообще никто не вмешивался, у всех и так было много проблем, чтобы решать чужие. Когда он хлопнул дверью, они с Кэрри смотрели на друг друга испепеляющим взглядом. Она убежала, и заперлась у себя, а Холли потрясенная его поступком, как мешок села на пол, и долго сидела тупо смотря в одну точку. Через два дня Кэрри нашла ее рыдающей в кабинете, девочка села рядом с ней, обнимая за плечи. Холли вздрогнула, ожидая очередной пакости от нее.
- Мам, не плачь, он вернется, - она впервые назвала ее мамой. Холли подняла голову, делая вид, что не заметила этого, - прости меня за все годы унижения. Я должна вести себя, как взрослеющий человек, а не трехлетний ребенок, - Холли улыбнулась.
- Это Флора тебя этому научила, или Бетти?
- Я сама это поняла, - Холли стерла слезы.
- Я горжусь тобой, надеюсь, это мир, - она протянула ей руку, та ее пожала. С того дня в их доме был действительно настоящий мир, не рисованный, только в этой картине не хватало Гарри, но они верили, что он вернется когда-нибудь.
Холли писала в кабинете отчеты, Кэрри готовила ужин, мальчики помогали ей, когда позвонили в дверь. Кэрри, зная, что Холли занята, побежала открывать дверь. Она открыла дверь и увидела кого-то с прикрытым лицом корзинкой с цветами и яблоками. Гарри поставил ее на порог, Кэрри быстро обтерла руки об фартук.
- Кэрри, кто пришел? – услышал он голос Холли.
- Мам, это папа приехал, - он вошел в дом, увидев Холли.
- Гарри Хомс, я убью тебя! – смеясь, сказала она, - Я так ждала тебя, - он раскрыл для нее свои объятья и она устроилась в них.
- Прости меня, идиота. Я не понимал, как тебе тяжело, - он поцеловал ее.
- У нас здесь все хорошо. Только тебя не хватало, - он тихо смеялся.
После ужина они оказались в объятьях друг друга. Именно тот факт, что Бетти и Фредди померились, заставили его посмотреть на все другими глазами, и поэтому он вернулся домой. Холли плакала от счастья, когда он обнимал ее. Его пальцы не терпеливо скользили на ее коже, и она впадала в агонию. Холли лихорадочно шептала все нескромные слова, что ей приходили в голову, и еще больше возбуждала его. Только слившись с ней душой и телом, он окончательно признал свою не правоту, выбрасывая белый флаг. Гарри проглотил ее стон, чтобы никто не мог слышать их, ее ногти впились ему в плечи до боли, но это привело его в неописуемый восторг. Всю ночь напролет они занимались любовью, даря друг другу страсть, нежность, любовь, тая друг в друге. Они были свободны от пороков, что зажглись в их душах, они были другими. Свобода текла по жилам в их крови, разжигая все их стремления, давая новые силы для новых свершений. Все возвращалось на свои места.
В комнате пахло яблоками и розами, любовью и желанием. Гарри гладил спину Холли, его больше не преследовал кошмар той ночи, что он провел с Бетти, он не думал об этом. Холодный воздух хлынул в комнату. Звезды мерцали, как драгоценные камни на кубовом гладком покрове. Они были, как будто дети, играющие сами с собой в свои игры, то падая, то скрываясь за дымчатыми полупрозрачными облаками. Полная луна освещала улицу, ярче, чем ночные фонари. Она притягивала к себе и манила, каким-то своим неповторимым волшебством. Падали листья, тихо шелестя, и опускаясь на землю. У них было все, и звезды были благосклонны к ним сегодня…
₪
В тот день, когда он должен был венчаться с этой дрянью, она не хотела думать об этом, она так пыталась не думать об этом, что собрала вещи и уехала на три дня в Брайтон, отвлечься от дурных мыслей. Все газеты пестрели фотографиями и репортажами со свадьбы ее бывшего мужа. Как же она ненавидела его в эти минуты. Сияющие лицо Ребекки напоминало ей о том, что ее свадьба одиннадцать лет тому назад была всего лишь скромным мероприятием, где она облаченная нежно-лиловое узкое платье с длинным шлейфом, счастливая шла к алтарю. Теперь Антонио навсегда потерян для нее, она сама своими же руками отдала его этой нью-йоркской штучке. Что она наделала? Мери-Джейн старалась жить без него, она дописала вторую книгу, неделю назад они пышно отмечали ее издание, она отдала себя галереи, детям, но чувство собственного бездействия не уходило. Жизнь без него была невыносимой, но и жизнь с ним стала бы невозможной. Одни сожаления, ни одного решения, одна боль, ни одного нового чувства. Все слишком запутано, слишком сложно. Конечно, хорошо что он перестал претендовать на Фабрицио, но его фамилию ей пришлось дать. Чувства поглотили ее, поэтому она глушила их в работе. Назад пути не было, ее гордость не позволяла ей простить его, она не могла, как Бетти все простить Фредди, хотя это далось ей слишком тяжело. Нет, овца согрешившая один раз, согрешит еще.
В Нью-Йорке Антонио ощущал полноценным человеком, после свадьбы в его жизни мало изменилось. Он все также занимался своей живописью, изучая полюбившийся ему город. Казалось, он забыл о Лондоне, его людных улицах, о том неповторимом чувстве радости летавшем в воздухе. Его давно не волновала судьба М-Джейн, даже новость о примирение Фредди с Бетти не вызвала в нем ничего. Безусловно, его Беатрис была эгоистичной дурочкой, но она больше подходила Фредди, любившему контроль, чем его стервозная жена, которая не слушала его. Но неожиданно его вера в его чувства к Ребекки чуть не пошатнулись, когда на книжной полке магазина, он нашел новую книгу М-Джейн. «Влюбленный город» произвел на него впечатление, увидев фотография Каталины Фокс, сделанную до ее отъезда в Мадрид, он думал, что Мери-Джейн просто не понимает, что творит, но прочитав ее посвящение Диане и Виктору, Джейсону и Каталине, Джорджу и Джулии, он понял, как важно это для самой М-Джейн. Книга захватила его, нет, его привлекли не простые описания ресторанов, кафе, музеев и прочих особенностей Лондона, автор с точностью выводил закон любви. Антонио купил книгу, дома он не смог оторваться от нее. «Я не видела, как он наблюдает за мной, не понимала, что сидя у Нельсона на Трафальгарской площади, он смотрит на меня. Когда он заговорил со мной впервые, то мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Я поняла, что пропала, я забыла все острые словечки, с ним я робела». «В воздухе Лондона есть такая особенность, как флюиды любви, они витают везде, и никогда не знаешь, когда они настигнут тебя». «Он стал моей путеводной звездой…».
