Особенно трудно стало, когда до окончания командировки Вадима осталось три дня. Светочка не находила себе места. Время тянулось не просто медленно, а очень-очень-очень медленно. К тому же до последнего момента Вадим точно не знал, когда он поедет в Москву. Дата отъезда каждый день менялась. Эти расплывчатые то завтра, то послезавтра нервировали ужасно. Что за порядки в этой армии? Никакой определенности и точности. Потом неожиданно возникли какие-то непредвиденные обстоятельства, и все стало вообще непонятно. Сроки все время менялись. Три недели истекли, а Вадим все еще находился в командировке. Телефон продолжал звонить по-прежнему каждый вечер. Но Вадим не унывал, и Светочка тоже старалась не выдавать своей тревоги.
Однако было очень трудно и многое для нее изменилось. Почему-то стали не важны мелочи жизни. Светочка, казалось, на все теперь смотрела другими глазами. Будто резко повзрослела и помудрела.
Она думала, что уже пережила самое трудное время, что осталось только чуть-чуть подождать — и все наладится, Вадим вернется и можно будет вздохнуть спокойно. Ничего подобного! Ожидание вымотало ее совершенно. Она жила в странном режиме, где главным пунктом был десятичасовой звонок, все остальное не имело значения.
И вдруг в один из вечеров телефон не зазвонил. Вот когда наступил кромешный ад. Сама позвонить Вадиму она не могла, потому что связь у них была односторонняя. Он мог ей позвонить, а она ему — нет. Там, где Вадим находился, было запрещено пользоваться сотовой связью в целях безопасности. Вадим ей звонил или с переговорного пункта, или по своим военным каналам. В ту ночь Светочка не могла уснуть. В голову лезли самые скверные и тяжелые мысли. Как она ни отгоняла от себя предчувствие беды и тревоги, ничего не получалось. Самое тяжелое в этой ситуации было мучительное состояние безызвестности и абсолютной безысходности. Сидеть сложа руки было невыносимо, но и предпринять было ничего невозможно. Этот замкнутый круг сводил с ума. Когда Светочка проваливалась на несколько минут в сон, ей начинали сниться кошмары, от которых она просыпалась и не могла найти себе места. Девушка еле дождалась утра.
На работу после бессонной ночи она пришла сама не своя и выглядела соответственно. Объяснять любопытным и сочувствующим сотрудницам положение вещей не было ни малейшего желания. Кажется, все заметили ее угнетенное состояние, никто мимо не прошел. А ей каждый вопрос был как удар в сердце. А тут еще Костины бесконечные звонки и обиды. То с работы ее встречает, то средь бела дня как бы ненароком заявится или домой, или на работу. Светочка просто не знала, что с этим делать. Обижать человека не хотелось. Мальчик ухаживал изо всех сил, проявлял к ней внимание и заботу. Но в настоящий момент он был ей нужен как рыбке зонтик. Ее раздражало, что Костя вел себя с такой ненормальной настойчивостью, будто ему больше делать было нечего. Видел же, не слепой, что не нужны ей его вздохи и страдания, и все равно упорно, с завидной регулярностью продолжал вести свою непонятную игру. Сколько раз она пыталась с ним спокойно поговорить, объяснить ситуацию, избавиться от его навязчивого внимания. Но Костя словно ничего не понимал, сводил все ее разговоры к шутке и продолжал вести себя по-прежнему. Вот уж воистину настоящая головная боль.
На следующий вечер телефон опять не зазвонил. Светочка просидела на кухне, уставившись неподвижным взглядом на аппарат, до полуночи. Но как она его ни гипнотизировала, каким богам ни молилась, чуда не произошло. На негнущихся ногах девушка дошла до дивана, обняла свое любимое плюшевое чудо и провалилась в сон. Дойти до постели, снять покрывало и раздеться она была просто не в состоянии. Все ее физические и моральные силы иссякли.
Разбудил Светочку бесцеремонный звонок в дверь. Спросонья она не сразу сообразила, какой на дворе час и день. Но через несколько мгновений с облегчением вспомнила, что у нее сегодня выходной, а глянув на часы, узнала, что шесть утра. Господи, что опять? Какой нормальный человек будет трезвонить в такое время без особых причин? У Светочки чуть сердце из груди не выскочило, пока она добиралась до входной двери. Второпях даже забыла посмотреть в глазок. Слишком велика была тревога. Ведь ранние звонки хоть в дверь, хоть телефонные никогда ничего хорошего не приносят. Это она знала точно. Так в дом стучится беда. Ключ, как назло, долго не попадал в замочную скважину. Светочка еще не научилась ловко управляться со всеми этими защитами новой двери. Но наконец все-таки отомкнула дрожащими руками замок, распахнула дверь.
И ничего не успела сообразить, как оказалась в объятиях Вадима, который схватил ее и закружил, как ребенка. Вадим долго не выпускал девушку из своих ручищ, осыпая ее лицо колкими поцелуями, а Светочка совсем потерялась в этом сумасшедшем круговороте. Она не могла ни говорить, ни дышать, ни даже пискнуть. Еще немного — и просто могла бы потерять сознание. Ее вдруг охватила жуткая слабость, она не была способна даже к малейшему сопротивлению. В этот момент Светочка простила Вадиму, что он заставил ее так волноваться в последние дни, главное, что он жив, вернулся, а остальное — ерунда. Наконец Вадим осторожно поставил девушку на пол, но не отпустил.
— Привет, — тихо произнес он, глядя ей в глаза.
— Как ты мог, как ты мог? Почему ты не звонил двое суток? — Из глаз Денисовой покатились беспомощные слезы. Она изо всех сил, насколько позволяли его объятия, колотила по Вадиму кулачками куда придется.
— Светочка, радость моя. Я тебе все объясню. Успокойся, пожалуйста. Ты видишь, я даже домой еще не заезжал, сразу к тебе. Я вернулся, Светка! Слышишь, я вернулся! — радостно закричал Вадим и разжал руки, что позволило Денисовой хоть вздохнуть полной грудью и отступить от этого ненормального на пару шагов.
Вадим не обманывал. Только сейчас она сообразила, что одет он в полевой камуфляж, а рядом стоит чемодан. И весь он небритый, страшно уставший, хоть и со счастливой улыбкой на физиономии.
— Проходи, а то ты сейчас весь дом на ноги поднимешь. — Светочка впустила Вадима и закрыла дверь. — Раздевайся и без разговоров в ванну. Я тебе подберу что-нибудь из папиной одежды.
— А можно я потом гигиеной займусь? — очень жалобно, как-то по-детски спросил Вадим.
Получилось очень смешно. Здоровенный мужик, который буквально несколько дней назад ежеминутно рисковал своей жизнью, сейчас вел себя как кисейная барышня и пытался капризничать.
— Не можно, — строго отрезала Светочка. — Вот тебе чистое полотенце, папин халат — и вперед! Там еще папин станок есть, можешь им воспользоваться, если пожелаешь. Ничего не хочу слушать. Отговорки не принимаются ни в каком виде. Небритый, немытый, еще и целоваться лезет в шесть часов утра. Просто нахал неотесанный.
