– Цвет мокрого асфальта! – Кит гордо похлопал рукой по капоту.
Ему не столько нравился цвет машины, сколько сочетание «мокрый асфальт».
– Три дня выбирал!
Алик слышал это уже неделю подряд, но позволял другу повторять историю покупки от начала до конца.
– Включи-ка музыку, – попросил он, когда Кит любовно подышал на каждое зеркальце и наконец-то сел за руль.
Кит ткнул в кассетник новый альбом «ДДТ», и Алик блаженно зажмурил глаза.
Осень – мне бы прочь от земли,
Осень – в небе жгут корабли,
Там, где в море тонет печаль.
Осень – темная даль… —
надрывался хрипловатый голос Шевчука.
– Класс! – протянул Алик.
Акустическая система в Никитиной машине заслуживала всех существующих комплиментов.
– Я на эту машинку два года копил! Два года! – снова начал Кит.
– Заткнись! – попросил Алик, не открывая глаз.
Кит добродушно хмыкнул и увеличил громкость. Музыка окружала, обволакивала, будоражила.
Осень вновь напомнила
Душе о самом главном,
Осень, я опять лишен покоя.
– Кстати, о главном! – радостно воскликнул Кит. – Сегодня год вашей семейной жизни. Ты, случаем, не забыл?
– Почему забыл? Я помню.
Алик врал. Про день свадьбы он забыл начисто. Слава Богу, что Кит вспомнил. Нужно хоть цветы Иринке купить, поиграть во внимательного мужа.
Цинично.
Вся жизнь – цинизм. Ладно, шутки в сторону, букетик купить надо.
– Родичи вас сегодня в гости ждали.
Алик пожал плечами:
– Вообще-то это наш праздник. Для двоих, понимаешь?
– Понимаю-понимаю. Значит, не приедете. Ладно, старикам как-нибудь объясню. Только жаль, что и я как бы без приглашения остался. Правильно я понял?
Алик усмехнулся:
– Правильно-правильно.
– Ну что ж! – шутливо вздохнул Кит. – Выпивка отменяется.
– Мы с Иринкой завтра к вам заедем. Не расстраивайся – выпить успеешь.
– Но угостить-то я тебя имею право! – встрепенулся Кит. – По поводу праздника. Поздравить, так сказать.
– Сейчас?
– Ну да! Завернем в какой-нибудь кабак. О'кей?
– От поздравлений не отказываются.
– Совсем другое дело!
Ресторан был маленьким и уютным. Тихонько мурлыкала приятная музыка. Алик расслабился и, честно говоря, не очень торопился домой. Кит заказывал напитки один за другим, с такой скоростью, что Алик даже запутался не только в их количестве, но и в качестве. В конце концов он перестал интересоваться названиями и молча глотал бокал за бокалом.
– Тебе Даша звонила? – вдруг спросил Кит, когда выдохся с пожеланиями счастливой и долгой семейной жизни.
– Нет.
– А мне звонила недавно.
– Как у нее дела?
– Нормально. Поступила в аспирантуру, учится. Совсем от нас откололась. Она в ученые метит, а мы с тобой презренные торгаши.
– Это ты к чему? – Алик исподлобья посмотрел на Никиту мутным, тяжелым взглядом.
– К тому, что мы теперь ей не пара.
– Ну, ты-то ей никогда парой не был, – усмехнулся Алик.
– Я-то – да, а ты вот…
– А я теперь верно не пара. Куда уж мне, женатому!
Кит рассмеялся и хлопнул Алика по плечу:
– Поехали к Тимуру!
– Не сходи с ума, – отмахнулся Алик. – Он в Люберцах живет.
– Поехали в Люберцы! Тачка есть.
– Какая тачка? Тебе сейчас до первого поста доехать и с правами распрощаться.
– Бог с ней, с тачкой! Поехали на электричке. Вспомним бедную юность.
– Почему бедную?
– Потому что раньше не было тачки.
Алик сообразил, что Кит несет пьяный бред, засмеялся и согласился.
– А тачку куда? – счел нужным вспомнить он.
– На платной автостоянке оставим. Поехали!
Время было позднее, и электрички ходили редко. До ближайшей оставалось минут сорок.
– Все! К Тимуру завтра! – объявил Алик.
Кит, тупо смотревший на расписание, вдруг встряхнулся и запротестовал:
– Подождем! По вокзалу погуляем!
– Была охота! – хмыкнул Алик.
Пустой пригородный зал гулко отдавал громкие выкрики Никиты. Дежурный милиционер искоса взглянул на них, и Алик забеспокоился: сейчас только неприятностей не хватало. Он глянул на Никиту: пьян как сапожник! Сам Алик, пока добирались до Казанского, немножко протрезвел. К Тимуру ему уже не хотелось, и он с отвращением втягивал в себя душный, смрадный запах вокзала.
– Пошли хотя бы на улицу, – попросил он Никиту.
На площади перед платформами было немножко поживее. Работали лотки, что-то говорило радио, время от времени мелькали люди, чаще всего такие же пьяные, как Алик и Кит. В углу расположилась кучка бомжей, расстелив на земле грязные кацавейки. Алик взял бутылку «Фанты», глотнул и предложил Никите.
– Напитки мешать нельзя! – прокричал в ответ Кит и расхохотался.
От кучки бомжей отделилась старуха в оборванном мешковатом платье трудно различимого цвета.
– Сынок, дай попить!
Алик поморщился, но спросил:
– Куда же я тебе налью?
– А это мы сейчас! – обрадовалась старуха, выхватила из ближайшей мусорки пластиковый стакан, встряхнула его и даже поскоблила внутри грязным пальцем. – Наливай сюда. Я всегда из стакана. Я из горла не пью. Нет! Я, знаешь, какая брезгливая!
Алик налил ей полный стакан и поспешил отойти.
– Не бывал, брат, на ночном вокзале? – понимающе воскликнул Кит, молча следивший за всей предыдущей сценой. – Здесь чего только не найдешь. И бомжи, и цыгане, и наркотики, и карманники, и проститутки. Даром, что ментов толпа дежурит. А вон и девочки! Хочешь познакомлю?
– Какие девочки?
– Вокзальные, дружище. Дешево и сердито!
Кит, пошатываясь, рванул куда-то в сторону, и Алик раздраженно решил: в Люберцы он не поедет и Никиту не пустит. Нашелся тоже знаток ночных вокзалов!
– Знакомься! – Кит вернулся, таща за руку ярко-рыжую деваху с полными накрашенными губами. – Это Инна!
– Лида, – похохатывая, поправила его деваха прокуренным голосом и нахально впилась глазами в Алика.
– Точно! Это Лида! А это Инна! – Кит вытолкнул вперед маленькую щупленькую девчушку лет семнадцати в большой спортивной куртке с чужого плеча. – К черту Люберцы! К Тимуру поедем завтра! – продолжал выкрикивать Кит, а Алик молча смотрел на щупленькую девчушку в куртке. Та опустила глаза и вообще стала похожа на жалкую школьницу.
Кит проследил за взглядом Алика и барским движением руки махнул в сторону девчушки:
– Тебе эта нравится? Лидуха?
– Инна! – обиженно поправила рыжая. – Лидуха – это я!
