Андрей внимательно рассматривал эту черно-белую историю. Вот Марина с бантиками с плюшевым мишкой в руках, вот она же, серьезная, в пионерском галстуке, вот с женщиной, удивительно похожей на нее, вот...
А вот и он сам, Андрей Травин, молодой только очень, лет шестнадцати. Тогда он точно был Андреем Травиным, а не то, что сегодня – Пал Палыч Лесников. Тоже красиво, конечно, но... чужое.
Стоп! Откуда это у Марины его фото, да еще в таком нежном возрасте?! И вообще, откуда у нее его фото?! Да еще такое, какого он сам и не помнил даже. Не было у него такого! И стрижка какая-то современная... В его шестнадцать в моде все больше «полубокс» был, а его вообще маманя стригла дома – покороче, ежиком, только челочка жиденькая подлиннее.
Андрей удивленно посмотрел на Марину:
– А это...
– А это мой сын, Егор.
– Это... мой сын?!
– Твой.
– А почему ты...
– А почему ты?.. Андрей, не надо идиотских вопросов. Когда Егор родился, тебя уже не было в живых. Во всяком случае, мне это точно было известно.
– Ну а сейчас, когда ты все знаешь... Марина! Может быть...
– Нет, Андрей. Не «может быть». Все в прошлом.
– Ма-ри-на! Но ведь сын! Наш сын. Ему отец нужен.
– Отец ему, может быть, и нужен. И я не против вашего знакомства и общения.
– А... у тебя... кто-то есть?
– У меня никого нет. И я знаю, что ты хочешь сказать. Я не хочу обижать тебя ничем, поэтому прошу – не продолжай!
– Почему?
– Почему? А ты сам не догадываешься?
– Нет.
– Все в прошлом. Все ушло. Было здорово, да! Была любовь. Короткая, но яркая, как вспышка молнии, любовь. Она, как известно, разной бывает. Но тут есть слово одно важное – «была». Прошедшее время. В одну реку дважды не входят. Все в прошлом. – Марина наконец повернулась к нему. Все это время она, разговаривая с Андреем, смотрела в окно, как будто там было что-то интересное, от чего она глаз оторвать не могла. – Прошло слишком много времени, Андрей.
– Ну и что?! Мариш! Я... вот... – Андрей достал коробочку, открыл ее. Блеснуло в солнечном луче колечко, хитро заплетенное, с мелкими камешками, сверкавшими всеми малюсенькими гранями, – тысячи крошечных зайчиков-радуг разбежались по стене. – Выходи за меня замуж, Марина!
Она наконец оторвалась от подоконника, за который держалась, чтоб не упасть. Сделала шаг вперед, погладила колечко в бархатной коробочке, что лежала в большой ладони, и закрыла ее. Замочек в коробочке крепкий был, захлопнулась она со звуком – будто выстрелил кто. Зайчики-радуги тут же пропали.
– Я, Андрей, не могу...
– Почему?
– Я не люблю тебя...
* * *
Из дневника Марины
«Ну а что делать – врать?! Ему могла бы и наврать, а себе? Себе не наврешь... Просто надо трезво на все смотреть. Да, я вижу Андрея: положительный и серьезный, и во все, что он мне рассказал, я верю безоговорочно. И вижу, что не безразлична ему. Но любить и быть не безразличной – это разные вещи!
Мама вон чуть с сердечным приступом не свалилась, когда все узнала. А как от нее скроешь?! Она со своим звонком не опоздала, самое вовремя! Узнала, что я уже дома, и тут же пришла. Да какое «пришла»! Прибежала! Радости – полные пригоршни! Обнимает, целует, про Васю рассказывает, как эта сволочь обои разодрала – подклеивать пришлось, а Егор – свинота такая! – по три дня домой не является, того гляди, в подоле принесет!
– И ты первым делом ему кренделей вставь! Разбаловался начисто. Уж женился бы и не болтался, как г... в проруби!
– Ма! Не выражайся! Мы не одни...
– А с кем мы?! – Мама заполошно оглянулась.
Тут Андрей из комнаты вышел, поздоровался. Представился. На меня вопросительно посмотрел – до какого момента мамане рассказывать эту историю. Я махнула рукой, что уж тут скрывать-то, не преступление же...
– Только давайте хоть на кухню, что ли...
– Да, давайте на кухню! – взяла инициативу в свои руки мама. – Мариш! Там в холодильнике борщ, сметанка! Обедать будем! Я сейчас картошечки поджарю, салатик сообразим.
Мама, как всегда, как перпетуум-мобиле, не остановить!
Я вытащила крымские помидоры, настрогали крупно, укропчиком посыпали, лучком зеленым. Бутылка вина крымского – мускат белый «Красного камня»...
– Ох, хорошее какое вино! – приговаривала мама, отпивая из рюмки мелкими глоточками. Она смотрела на нас с Андреем, ждала, когда рассказывать начнем. А я боялась этих рассказов. Боялась, что мама рыдать начнет. А ведь начнет! Знаю я ее! А потом у нее сердце прихватит.
Мама слушала внимательно и не плакала, чем удивила меня».
* * *
А потом пришел Егор. В тесной прихожей подхватил Марину, закружил:
– Ур-р-ра! Вернулась наша лягушка-путешественница! А то бабанька все причитала: «Заблудится! Не вернется!» Как будто она не знает нашу маму! Ну, рассказывай, как ты, как море, дядя с тетей как?
Егор прошел в кухню, к столу, сцапал самое большое яблоко и вкусно укусил. Андрею кивнул:
– Здрасьте!
А он ответил так, что все вопросы – кто это да что за гость – отпали сами по себе:
– Здравствуй, сын...
Егор не дожевал кусок яблока, закашлялся, чуть не подавился и вопросительно посмотрел на мать.
– Это твой отец, Егор. Мама, пойдем в комнату, пусть они тут сами...
И подумала: «Он же хотел этого – признания своего отцовства! Вот пусть сам и объясняется!»
В комнате Светлана Юрьевна присела на диван, а Марина принялась мерить жилплощадь ногами.
– Мариш! Что ж теперь, а?
– А ничего, мам! Нет, я рада, что Егор знает теперь, что его отец – вот он, и на этом все. Андрея я не виню ни в чем. Что случилось – то случилось...
– Мариш! А это что? – Любопытная мама обнаружила на столике бархатную коробочку.
– А это, мам, Андрей мне предложение делал, с кольцом!
– А ты?
– А я отказала.
– Мариночка, может быть, ты погорячилась, может быть, имеет смысл подумать...
– Мама, не ты ли учила меня тому, что женщина в первые пять минут видит «да» или «нет» по отношению к любому мужчине?! Вот я и вижу – «нет»! Да, было время, когда я готова была жить с ним в палатке, лишь бы вместе. А сегодня – «нет»!
– Ты ему не веришь?
– Почему не верю?! Верю. Я просто его больше не люблю...
– Ну да, ну да, дочка, ты права... – Светлана Юрьевна хлюпнула носом. – Но ведь живут люди и без любви, особенно когда у них общие дети, особенно если любовь была...
– Мама, вот ты сама и сказала – «была». В другой жизни. И ее я никогда не забуду. А сегодня нет ее, и вот тут, – Марина постучала себя в грудь, – пусто.
– Ну да, ну да...
* * *
Поздно вечером Марина провожала Андрея в гостиницу.
– Давай все-таки я отвезу тебя, чтоб не заплутал!
– Не надо, Мариш! Я возьму такси, доеду до отеля, заберу вещи – и в аэропорт. Ночью есть рейс на Симферополь. А вот с Егором я еще хочу поговорить. Ты не против, если он проводит меня до остановки?
