Окна выходили во дворик, а за ним — еще одна темная громада дома. Во дворе, за беснующейся метелью угадывались елочки и старый фонтан, заваленный снегом.
Андрей, оставляя в коридоре следы снега, отпер противоположную дверь, стеклянную и занавешенную простыней.
— Иди сюда, — внутри не было окон, и он включил лампу на столе.
Из мебели кушетка, стол и медицинский стеллаж в углу. На столе стояли уже знакомый мне аппарат УЗИ, и еще какое-то оборудование. В углу — капельница.
Андрей уложил меня на кушетку и расстегнул молнии на сапогах.
— Продрогла? — ласково спросил он. — Коля скоро приедет, все будет хорошо, Лен. Здесь все, что нужно. Он примет роды.
Я сама видела, что шкафы забиты — медикаментами, и прочей всячиной. Николай Александрович предусмотрел все.
Андрей помог снять пальто — в отделении было тепло. Колготки промокли от вод и снега, я стащила их, но оставила теплое платье. Андрей укрыл меня пальто сверху. Наконец, смог присесть, и улыбнулся, сжав мою руку.
У него был теплый, успокаивающий взгляд. Пальцы холодные, а когда мы переплели их, Андрей поднес ко рту и выдохнул на кисть, грея.
Снова пришла схватка, и я изо всех сил сжала руку.
— Лена… — он наклонился, целуя меня в лоб.
То ли не понимал, что мне сейчас не до этого, то ли жалел, видя, как я мучаюсь.
Впереди ждала долгая ночь.
Глава 42
Андрей снял пальто, через голову стащил свитер, в котором ходил утром, и остался в черной футболке. Вытащил из-за ремня пистолет и положил на стол.
Я лежала полубоком, подогнув ноги. Пригрелась под пальто. В больнице, после погони и нервов, стало спокойнее. Я смогла посчитать схватки — регулярные, но между ними было минут десять.
Мучиться долго.
Пережидала их с закрытыми глазами. Андрей ждал на стуле напротив, накрыв рот ладонями, сложенными лодочкой. Неподвижный и терпеливый. Взгляд устремлен вникуда.
Наверное, как и я ошарашен, что скоро на свет появится его дочь.
— Не думал, что все начнется сегодня, — сказал Андрей в пустоту.
Опустил руки, откидываясь на спинку стула. У него были усталые глаза.
— И я не думала, — улыбнулась я, и зажмурилась. — Ой, снова…
Он пересел обратно, и я первой схватила его за руку.
— Больно? — я ощутила, как он убирает волосы с лица.
— Не представляешь, как…
Андрей слабо улыбнулся. Наверное, человеку, который весь в шрамах, забавно это слышать.
Скорей бы приехал врач…
Мама рожала одна — представляю, как ей было страшно. Но она справилась, и у меня получится. Я попыталась заболтать страх за малышку.
— Поговори со мной, — попросила я. — Расскажи про родителей. Я хочу знать, Андрей. Хочу потом рассказать ей.
Он нахмурился — не раздраженно, скорее, печально. В прошлый раз говорить о них он не захотел.
Вздохнул, баюкая мою тощую кисть в своих ладонях.
— Мой отец работал на железной дороге, ему шестьдесят один, — сказал он. — Мама медсестра, в марте ей будет пятьдесят восемь...
Он замолчал.
— Столько лет их не видел. Когда уволился и связался с Бестужевыми, домой так и не заехал.
— Жалеешь?
Он пожал плечами.
— Они про тебя ничего не знают?
Мне казалось пугающим, что когда-то их сын ушел в армию и с тех пор контакты оборвались.
— Почему, знают, — он невесело улыбнулся. — Уже всё знают.
— Ты будешь ее любишь? — спросила я. — Нашу дочь?
Андрей поднес руку к губам.
— Конечно.
Не знаю, врет он или нет — мне нужно было это услышать.
— Я расскажу ей про тебя. Как ты защищал нас, как заботился. Только хорошее про тебя расскажу.
Накатившая схватка оборвала меня на полуслове.
— Не могу лежать, — простонала я, искрутившись. — Помоги встать.
Андрей подал руку, поддержал, пока поднималась, и вывел в коридор. Темнота и запустение уже не пугали.
— Я покурю, — спросил Андрей, набрасывая пальто на плечи. — Справишься без меня?
— Иди.
Андрей вышел в метель. Я побрела вдоль коридора, наблюдая за ним через окна. На ногах переживать схватки легче. Он прикурил спиной к ветру, темную фигуру скрыли завихрения снега.
Такой уже родной мне. До мельчайших деталей знакомый: наклон головы, когда прикуривает, легкая фигура.
Это наша последняя ночь вместе.
Самая долгая и мучительная ночь.
Андрей вернулся пахнущий снегом и дымом сигарет. Поддерживая живот рукой, я без сил уткнулась носом в холодное плечо.
— Менты уехали, — шепнул он, гладя по голове.
Я тихо выдохнула.
Обняв меня, Андрей бродил со мной по коридору. Смотрел, как я маюсь, опираясь на подоконник, пытаюсь уменьшить боль. Так прошел час или больше. Низ живота разламывало от надоедливой боли. С каждой схваткой она усиливалась.
— Помоги дойти, — мне захотелось лечь.
Андрей завел меня обратно и помог устроиться.
— Мне плохо… — простонала я. — Когда он приедет, Андрей? Мне очень плохо, я больше не могу терпеть…
Он присел на кушетку.
Из бутылки смочил кусок бинта и осторожно протер лоб.
— Скоро, милая.
Милая… В другой раз было бы приятно. Сейчас все тонуло в изнуряющей боли.
— Попробуй дышать, — подсказал он. — Давай вместе.
Я послушно вдохнула, но сразу сбилась. Живот вновь окаменел, изнутри тянуло так, словно он вот-вот лопнет. Снова боль.
— Она не двигается…
— Это нормально. Ты ведь рожаешь. Хочешь попить?
— Да, — рот пересох, как пустыня.
Андрей приподнял мне голову и поднес бутылку к губам. Их пекло от жажды и укусов. Я сделала маленький глоток и устало опустила голову на кушетку. Лоб был в испарине, я смотрела на свое отражение в дверце шкафа. Даже так видно, какая я измученная.
— Хочешь еще? — тихо спросил он.
Темные, спокойные глаза напомнили, как он освобождал меня из плена — так же методично и упрямо, как сейчас ухаживает.
— Нет, — одними губами выдохнула я, снова началась схватка, и я не смогла говорить.
Андрей отстранился, набрал номер и долго слушал гудки.
— Может, в пробке застрял. Уверен, он скоро будет.
— Андрей, она не двигается, — захныкала я. — Воды отошли, и она совсем перестала шевелиться, ты уверен, что это нормально?
— Так, не нервничай, — он вновь наклонился ко мне. — Я уверен. Сейчас посмотрим.
Стул скрипнул. Андрей склонился над столом, рассматривая оборудование. Наш доплер я оставила дома, полагая, что окажусь в надежных руках. Как пользоваться этим оборудованием он не понимал. Андрей наугад поднял крышку аппарата УЗИ. Меньше чем за минуту тот включился сам.
— Так, иди сюда, — пробормотал он, листая инструкцию. — Сейчас, посмотрю, как программу включить.
— Ты не сможешь, — сказала я, тем не менее, приподнимаясь и опираясь на него спиной, чтобы оказаться лицом к экрану.
Андрей обнял меня сзади, закатал платье, обнажив живот, и щедро налил геля из бутылочки.
— Доктор у нас тоже не акушер…
Он наугад ткнул датчиком. В сплетении линий на экране была полная неразбериха. Андрей попробовал поменять угол датчика, провел по животу, но как мы ни вглядывались, а знакомых очертаний малышки не увидели.
Андрей что-то изучил в инструкции, затем нажал кнопку и помещение заполнил ритмичный стук.
— Сердце бьется, — сказал он. — Все нормально.
Я расхныкалась от облегчения.
— Еще попробую, — он вновь прижал датчик, теперь выше. — Смотри, кажется, это ножка?
Силуэт на экране действительно напоминал пяточку. Я расслабилась в его полуобъятиях, Андрей долго водил датчиком, все перемазав гелем. Неумело — его руки к другому привыкли, но это успокаивало.
Вновь накатило, я заерзала и застонала от боли, и он убрал датчик. Пачкая ладони, гладил напряженный живот, затем догадался помассировать поясницу.
Я запрокинула голову, не зная, куда деваться. Эти схватки меня разорвут!
— Да где же он! — прорычала я сквозь пелену боли.
— Расслабься, — вкрадчиво прошептал Андрей. — Дыши и расслабляй мышцы...
