через пять минут. Уже меньше».
– Щедро! – В горле словно ком образовался. Сглотнуть было невозможно.
– Время такое. Не до жадности.
Так и не открыв конверт с деньгами, Шульц нервно передернул плечами и взглянул на свои часы.
– Прости, больше сделать для тебя ничего не могу. Надеюсь, мы в расчете? – Он не стал жать мне руку, но во взгляде, который бросил, так и сквозила надежда. Другой, возможно, и не заметил бы этой эмоции, но слишком хорошо я ее выучил за последнее время.
Каким бы гадом ни был бывший зам Герасимова, но сейчас он боялся не за себя.
– В расчете, – время тикало, и задерживать Шульца ответом я не стал. – Твоей подружке обязательно все понравится.
Кадык на горле Шульца дернулся, глаза на минуту закрылись, и он кивнул.
– Спасибо. – Нырнул в машину. Лишь, когда завел двигатель, прокричал в открытое окно: – Счастливо тебе оставаться.
И ударил по газам.
* * *
Дальше время полетело со скоростью выпущенной стрелы. Больше всего мне хотелось сесть за руль и умотать к чертовой матери от этого чемодана. Еще хотелось зашвырнуть его куда-нибудь подальше. Но дома ждали Аглая и дочь, а Герасимов все еще находился на свободе.
Выбора не было. Времени – тоже.
Как только машина с Шульцем отъехала на несколько метров, я начал действовать.
– У нас бомба! – громко произнес вслух и с помощью телефона сфотографировал рисунок.
Странно, но именно сейчас он уже не казался мне абстракцией. Линии в точности повторяли ближайшие улицы на карте, а в квадратах я узнал машины. Четыре штуки. В каждой по группе бойцов. Герасимов, видимо, даже бомбе не доверял. Страховался во всем.
– Высылаю еще один презент от нашего друга. – Быстро отправил фотографию Диме и метнулся к машине.
Учить Штерна работать было не нужно. Не успел я улечься на долбаный пол, охранник из моего багажника уже несся с чемоданом к ближайшей сторожке, а в наушнике гремели команды разным группам захвата.
Взрыв и рев автомобилей я услышал почти одновременно. Не знаю, прошло пять минут или меньше. Время я не ощущал. Втиснув кое-как свою немаленькую тушу в промежуток между задними и передними сиденьями, я слабо представлял, что вообще происходит вокруг.
У меня перед глазами был только грязный коврик Мерса. В бок болезненно впивалась панель кондиционера. А по носу бил аромат химии.
Меньше всего хотелось сдохнуть здесь от шальной пули или какой-нибудь новой бомбы. Наверное, нужно было бояться, паниковать, вспоминать моих девчонок, которые точно сейчас тряслись и молились. Но волноваться не получалось.
Вместо этого я ощущал себя идиотом. Представлял, как убого смотрюсь со стороны. И продумывал, какую машину куплю взамен этому Мерсу.
Больной. Не иначе!
Передозировка страхом, которая произошла за последний год, совсем повредила голову.
На улице в громкоговоритель что-то кричал Штерн. Орала полицейская сирена, и раздавались редкие Бадоевские «Куда пошел?!». А я, вместо того чтобы сражаться со злодеями, как герои фильмов, позорно валялся на полу машины. И, словно спящая красавица, все ждал, когда какой-нибудь добрый молодец явится по мою душу со спасительным: «Шеф, отбой!».
Примерно через десять минут долгожданная фраза таки прозвучала. Все тем же Бадоевским зычным басом. С хохотом и хлестким матом.
* * *
Когда я совсем не героически выбрался из машины, небольшая площадка оказалась укрытой лежащими на земле незнакомыми бойцами. Прогуливающиеся между ними люди Штерна не позволяли никому поднять голову или хотя бы дернуться. А сам Дима лично обыскивал одного из напавших.
Полиция и прокурор, которые тоже находились здесь, ни во что не вмешивались. Полицейские переговаривались о чем-то между собой. Следователь прокуратуры с тоской в глазах рассматривал объем работы, лежащий у его ног.
– Ну так что, разговаривать будем или попрощаешься с правой почкой? – Дима не сильно нежничал со своим подопечным. К тому времени, как мы с Бадоевым к нему подошли, он дважды успел ударить, и дважды стоявший перед ним бугай успел сплюнуть на землю.
– Красотки, мы не помешаем вашей милой беседе? – Проигнорировав Штерна, Бадоев положил тяжеленную лапу на плечи незнакомцу и по-дружески похлопал по плечу. – Давно не виделись. С Воронежа, если мне память не изменяет.
– Руку убрал! – огрызнулся бугай. То, что нас больше, его словно и не волновало.
– Разве так общаются со старыми знакомыми?
Я даже мигнуть не успел, как мой начбез резко засадил своему «другу» кулаком в живот.
– Су... А-а... – Тот согнулся пополам и снова сплюнул. На этот раз кровью.
– Вот, другое дело! Узнал-таки! Счастье-то какое!
Вслед за ударом в живот последовал еще один – по позвоночнику, и тело бугая с громким шмяком рухнуло на землю. Как раз в собственную слюну.
– У нас, вообще-то, разговор был, – Штерн раздраженно зыркнул на своего вечного соперника. – Обязательно было вмешиваться?
– Пардону прошу. – Бадоев даже не пытался изображать раскаяние. – Не договорили девочки. Понял. Сейчас исправлю.
Одним рывком, будто не стокилограммового мужика поднимает, а пушинку, он поставил своего воронежского «товарища» на ноги. И театрально сдул с плеч невидимые пылинки.
– Вообще красавчик получился. – Потрепал избитого по окровавленной щеке, а после демонстративно медленно вытер ладонь о его грудь. – Не благодари! – Обернулся к Штерну.
Тот брезгливо поморщился. Но уже через несколько мгновений, будто нас тут и не было, продолжил свое дело.
– Сейчас берешь телефон, набираешь своему боссу и говоришь, что Абашев мертв.
Как учитель младших классов перед зазевавшимся первоклашкой, Дима помахал телефоном перед глазами бугая.
– Никаких лишних слов. Ляпнешь что-нибудь, сядешь на такой срок, что свободы в этой жизни уже не увидишь. – Штерн протянул телефон. – Все понятно? Звони!
Его визави по-волчьи осклабился. На асфальт полетела новая партия кровавой слюны.
– Сам звони! –
