которая между нами образовалась. Бывший муж – ну, это вообще пиздец! Особенно, когда рядом здоровяки татуированные с кофеечком и цветочками. Только не властен я там: прав не имею, и претензии мои легко нахер могут пойти.
– Твоя бывшая не станет настраивать Нику против нас? – обеспокоенно спросила Вика.
– Ей это не нужно, – отрезал я.
– Она что у тебя, святая?
Я коротко хохотнул. Почему-то этот эпитет в отношении Катерины Полонской позабавил.
– Нет! Она порой такая вредная, принципиальная жутко, бесячая такая. Совершенно уникальная Мальвина.
– Мальвина? – с прохладцей уточнила Вика.
– Да, – усмехнулся, вспомнив первую встречу с женой. – У Кати волосы голубые были.
– Фу, – скривилась Вика. – Не думала, что ты мог увлечься фриком.
Я медленно повернулся и внимательно по приятному личику взглядом прошелся. Я не очень хорошо понимал, чего Вика добивалась. Либо хотела проверить, насколько я уважителен к жене после расставания, чтобы меня с морально-этической точки зрения оценить. Но лично мне с моей моралью все ясно. И Кате тоже. Либо провоцировала на оскорбления, чтобы убедиться, что у нас действительно баста. Между нами правда все, но не по моей воли, хоть и с моей подачи.
– Мы в парк пойдем, – я освободил локоть из острых коготков и к детям пошел. Я обещал дочери лес.
Пока женская половина с помощниками готовились к «домашнему и очень простому» ужину, мы с Николаем, братом Вики, взяли детей, ватрушки и отправились на прогулку. Снег выпал неглубокий, но деревьям хватило, чтобы не пугать темными голыми ветками. Мы пошли нетоптаными дорожкам, любуясь нетронутой природной красотой. Даже дети первые пару минут не решались говорить – тишину слушали. Было здорово. В шумном мегаполисе, вечно в движении, а здесь можно услышать себя самого, свои мысли и желания.
– Пап, – тихо позвала Ника, – а здесь медведи есть?
– Нет. Здесь точно нет.
– Это лесопарк, здесь максимум белку или зайца увидеть можно, – добавил Николай.
– На Лосином острове есть кабаны, лоси, лисы, олени даже. Можем съездить на следующих выходных, – предложил я.
– И мы хотим! – заголосили его мелкие. У него пацан и девчонка погодки, чуть младше Ники. Она быстро их в оборот взяла и совсем не скучала.
– Давайте тогда в снежки! – заорала Вероничка и принялась бросаться снегом, который совершенно не лепился. Очарование тишины спало, даже белки попрятались от урагана Вероника.
– Садись, – я подставил ватрушку и придержал, пока тихая Лера устраивалась. Мы нашли не сильно крутой спуск и приспособили под горку. Дети визжали от восторга. Я усаживал. Николай внизу страховал, чтобы все целыми вернулись.
С двоюродный братом Вики я знаком никогда не был. Пока курили, а дети в стороне шишки в снегу искали, разговорились. Он последние десять лет в Нью-Йорке жил: работал, женился, детей родили. Сейчас вернулся с ними и няней. Без жены. Я не расспрашивал, куда мама мелких делась, а он не распространялся. Новые знакомства я всегда легко заводил, но тех, кого друзьями верными назвать мог, по пальцем пересчитать. Николай мог бы стать другом. Такое сразу чувствовалось.
– Может, пора их уже в дом гнать? – иронично усмехнулся он, оглядывая снежных ангелов. Или грязевых? Снег выпал всего сантиметров пять, и ребятня на пятачке возле озера, соскребли его до промерзлой земли и ошметков прелой листвы. И если я Вероничку собрал, примерно представляя, каков будет досуг (лыжный комбинезон), то Лера с Иваном были как денди лондонские одеты, изначально, естественно. Американские, точнее. Сейчас все были грязными, мокрыми, румяными и очень довольными.
– Пусть еще повозятся, – ответил я. – Спать лучше будут. Коля, вы тоже на ночь остаетесь?
– Нет, – покачал головой он. – Мы только как две недели вернулись, с покупкой дома решаю. Завтра дел много. И называй меня Ник. Я привык уже. «Коля» слух режет.
– Идет, – согласился я, затем предложил: – Так оставь мелких с родней. Да и моя с ними сдружилась, веселее будет.
– Нет, – достаточно резко ответил Ник. Я только бровь вздернул. Что за нервы? Он неожиданно объясниться решил: – Их бывшая мама все ищет способы встретиться. Я их не оставляю одних, только с охраной.
– Бывшая мама? – я был поражен. Как мама детей может стать бывшей? Она же мама! Смог бы я отнять Веронику у Кати? Нет. И даже если бы в буйную голову мысль забралась, Мальвина бы убила меня. И не только она, кстати. Боюсь представить, что сделала бы Баба Маша…
Ник молчал. Делиться печальным опытом не торопился. По лицу видно, что все сложного у него.
– Ты тоже в разводе? – вдруг спросил.
– Ага, – невесело хмыкнул.
– Бывшая – сука? – поинтересовался деловито. Видимо, его именно такая.
– Да нет, это я мудак.
– Понятно.
Больше мы о наших женщинах не заговаривали. Через полчаса решено было забирать выводок и вести греться. Не хватало с соплями Нику домой вернуть: на носу конец четверти, болеть нельзя. У них основы геометрии с какого-то перепугу начали в третьем классе давать – не все у Ники получалось, нужно тройки исправлять.
– Может, останетесь? – спросила Вика у брата, встречая нас с прогулки, помогая детей раздевать.
– В другой раз, – достаточно мягко отказал Ник.
– Можно воды? – Ника посмотрела одновременно на меня и на Вику.
– Конечно, бегите в столовую. Мама для вас и чай, и сладости приготовила, – когда в колоритном деревянном холле остались вдвоем, Вика меня за шею обняла: – Пойдем?
– Мне в душ нужно.
– С тобой можно? – шепнула нежно, в шею носом уткнувшись.
– В доме родителей? – саркастично бровь поднял. – Бесстыдница Виктория Сергеевна.
– Я, да.
– Нет, – и убрал руки. – Я быстро. Ника может искать начать.
– Вика, – в дверной проеме, в который дети убежали, появилась Алиса. – Тебя мама зовет.
Вика в щеку меня поцеловала и ушла за сестрой. Я проводил их взглядом, нахмурившись. Не знал, что она не единственная в семье.
Алиса определенно была очень поздним ребенком, ей около двадцати всего, почти вдвое младше сестры. Да и с Викой такие разные, совершенно не похожи! Одна с яркой живой красотой, другая прозрачная, как облако. Тонкая светлая кожа просвечивала голубую сетку вен, и очень контрастировала с черными до плеч прямыми волосами. Все остальное было бледноватым: глаза, губы, брови. Симпатичная девушка, невысокая, тонкая в кости, казалась очень легкой. И все вроде бы ладно, но что-то меня в ней смущало. Странное чувство. Словно что-то неправильное: в наклоне головы, жестах, взглядах. Что-то настораживающее, искаженное будто. Я не врач и диагнозы ставить не умел, но было ощущение, что Алиса имела проблемы с развитием.
К ужину никто не надел смокинг, все действительно, было очень по-домашнему, но стол
