что мы имеем на данный момент — нравится. Очень легко... и я могу снова говорить, что это алкоголь... но это не так.
— Поехали ко мне?
В салоне автомобиля повисла пауза. Гудящая тишина. Она казалась какой-то нездоровой. Я смотрела на него. Пристально. Кусала внутреннюю сторону щеки. И... почему-то ощущала себя девчонкой рядом с ним. Молодой и импульсивной. Словно в меня заново вдохнули жизнь. И мне нравилось это состояние. Мне нравилось всё, что происходило с тех пор, как он встретил меня, распахивая дверь своего автомобиля.
Под давящим взглядом Нади, я одобрила его просьбу. И уже спустя каких-то десять минут, он был возле её дома. А я не раздумывала долго. Накинула на плечи кофту и вышла во двор. Словно всё именно так и должно было быть.
— Дин? — я наблюдала за движением его руки. Марат пальцами подцепил цепочку на моей шее. Неторопливо скользнул ими ниже, задевая кулон и ложбинку, — мне слишком сильно понравилось с тобой спать... это теперь мой фетиш.
— Марат, — пьянящее искушение буквально плавило мой мозг, — пойми...
— Я всё понимаю, — не даёт мне договорить. И все те слова, которые я хотела ему сказать, просто растворяются в воздухе, — не делай так. Ты уже сделала этот шаг. Дороги назад нет.
Я пытаюсь переварить услышанное. Отчаянно гоню прочь мерзкий голосок, напевающий мне о том, что я не должна идти у него на поводу. О том, что всё это несерьёзно... что это просто кризис.
— Если ты не захочешь, то ничего не будет, — Марат вновь пытается достучаться до меня, — мы просто ляжем спать. А утром я отвезу тебя к твоей подруге, чтобы ты спокойно собралась на работу. Идёт?
...
— Могу предложить тебе чай. Кофе?
— Кофе? Ночью? — выгибаю бровь, переводя на Марата удивлённый взгляд, — я планировала сегодня поспать. А не таращиться в потолок до утра.
— Есть вино. Хочешь продолжить то, что начала с подружкой?
— Её зовут Надя.
— Я запомню, — пропускает меня вперёд, и я прохожу на кухню, — так, что?
— Бокал. Один.
Осматриваюсь, примечая чистоту и порядок. Не верится, что он самостоятельно следит за этим. Это немного настораживает.
— Садись.
— Ты точно живёшь здесь один? — интересуюсь, опускаясь на высокий стул.
— Да. А что?
— Здесь слишком... чисто. Хочешь сказать, что ты сам здесь всё вылизываешь?
— Ну... скажем так: я стараюсь здесь сильно не гадить. Я чистюля, — деловито надувает грудь после того, как ставит передо мной бокал.
Ничего отвечаю. Наблюдаю за тем, как Марат стягивает со своих плеч кардиган и вешает тот на спинку своего стула. Достаёт бутылку вина из нижнего шкафа и умело откупоривает её.
— Надеюсь, не до фанатизма?
И я правда на это надеюсь. Потому что терпеть не могу убираться. Да. Мне тридцать лет, и не люблю наводить порядок. И готовить я тоже не люблю. Скорее, делаю это машинально. Просто, потому что надо.
— Думаешь, я стану гонять тебя за крошки?
— Даже не представляю, как это будет выглядеть! — я закрываю лицо ладонями, не сдерживая смех. Вот так. Легко. Смеюсь во весь голос, находясь рядом с ним. Смеюсь из-за него.
Марат подкатывает глаза и, принимая серьёзный вид, наливает в бокалы белое вино.
— Где твои родители, Дина? Они живут не здесь? — ловко меняет тему, усаживаясь напротив меня.
Я мгновенно замолкаю. Не ожидала подобного вопроса. С чего вдруг его интересует моя семья?
— С чего ты взял, что они не здесь?
— Я просто предположил... ты ведь поехала не к ним, а к подруге.
— Может, я просто не захотела их беспокоить?
— И всё же?
Смотрю на его полные губы, которые мягко касаются кромки бокала, отпивая. Автоматически облизываю свои. Это выходит само собой...
— Мои родители переехали в Эстонию почти десять лет назад, — произношу, не отводя въедливого взгляда от его рта, — отцу предложили хорошую должность...
— И они так просто переехали?
— Ну... у них было пару месяцев на раздумья. Я уже была большая девочка. Папа настаивал, чтобы я поехала с ними. И я поехала. Но через два три месяца вернулась восвояси.
— Почему?
— Не знаю, — пожимаю плечами и, наконец, обращаю своё внимание на наполненный передо мной бокал, — просто не моё, наверное.
— Учила эстонский? — его мальчишеский задор в тёмных глазах жутко заразителен. Мне хотелось есть его ложками.
— Немного...
— Скажешь что-нибудь? — ставит локти на столешницу, слегка наклоняясь ко мне.
— Мммм, — на секунду задумалась, — Ma tunnen end teiega hästi, — шепчу, чуть погодя, и наблюдаю за тем, как заинтересованно вытягивается его лицо.
— Что это значит?
— Я запишу тебе это на листочек, — к моим губам прилипла улыбка, — потом посмотришь.
— Дин! Нет! Что за интриги? Скажи!
— А твои родители? — чувствую смущение за сказанное, и пытаюсь увести разговор в другое русло, — ничего о них не слышала.
Улыбка на его лице как-то резко исчезает. А глаза, что мгновение назад блестели азартом, вмиг потухли. Темные брови неторопливо опустились, смыкаясь на переносице.
Я что-то не то сказала?
Чувствую неловкость и сглатываю нарастающий в горле ком. Его потяжелевший взгляд соскользнул на стену позади меня.
— Я что-то не то спросила? — озвучиваю свой вопрос. Я спросила о семье, и мне этот вопрос казался вполне логичным. Учитывая то, что он так же интересовался моей семьёй.
— Нет, — качнул головой и снова взглянул на меня. Жалкая попытка улыбнуться не увенчалась успехом. Словно его губы трещали по швам, — всё то, — шумный вдох и выдох со свистом, — мой отец погиб, когда я ещё даже не родился. А мама... она здесь. Просто она больна и находится в больнице.
— Что-то серьёзное? — моя рука отпускает бокал, и сама тянется к Марату. На ощупь. Касаюсь его запястья и мягко провожу по нему кончиками пальцев.
— Если честно, то ничего хорошего, — опять отводит взгляд, — у неё глиобластома. Рак головного мозга.
— И уже ничего нельзя сделать? Какая стадия?
— Она долгое время скрывала своё самочувствие. Не рассказывала ни о головокружениях, ни о головных болях... сказала только тогда, когда начались проблемы с координацией и рвота без повода.
— А сейчас?
— Сейчас она меня не узнаёт, — сдвинул в сторону свой бокал и поднялся на ноги. Я смотрела на то, как он поворачивается ко мне спиной и достаёт из чёрных джинс пачку с сигаретами. Заученным движением распахивает окно и прикуривает свою сигарету.
Я
