сторонам смотрят.
Потому что уже в лифте Саня набрал кого-то и холодно приказал:
— Секретаршу рассчитать прямо сейчас. Проследить, чтоб с ее компьютера никакая информация не ушла, дать подписать договор о неразглашении. Второй вариант, да.
Сам он при этом мягко гладил меня большим пальцем по зацелованным губам, отчего контраст холода и тлеющего под этими ледяными углями пламени становился еще отчетливей. И заводил не по-детски.
Гном хмыкнул, одной лапой придерживая меня за талию, потому что ноги отчетливо подрагивали после… переговоров, а второй что-то быстро набирал в телефоне. Не иначе, тоже какие-то приказы отдавал.
Каюсь, мелькнула у меня мысль, подглядеть, что он там так печатает, и, возможно, попытаться как-нибудь потом, когда они оба отвлекутся, ломануть их гаджеты на предмет директорского входа в базу. Это же сразу оттуда сто процентов верную информацию можно вытащить!
Но, кроме мысли, больше ничего нигде не мелькнуло, потому что Саня смотрел на меня, поглощая своим взглядом весь дневной свет, а Гном трогал уже ниже талии, с очевидным намеком… И, собственно, на этом моменте умная и периодически удачливая Женька превратилась в слабую на передок дурочку, облизывающую губы в предвкушении продолжения банкета.
Уже по одной этой реакции мне можно было прописывать дурку, и, вполне вероятно, когда-нибудь я в нее загремлю, учитывая специфику работы, но в тот момент мне было на эти перспективы глубоко пофиг.
И потом, когда приехали в этот особняк, тоже.
Потому что ожидала я все-таки разговоров, вроде как для этого мы все сегодня собрались, но, как оказалось, разговоры — это далеко не первое, чем планировали заняться со мной боссы.
Так что четыре часа прошли весело, но не продуктивно.
И я даже не задумывалась о том, что будет дальше.
И, как оказалось, зря.
Потому что меня привезли реально для разговоров.
Верней, для постановки ультиматума.
На этот ультиматум я наложила свое решительное “нет”, возбудив не в тот самом приятном смысле Гнома настолько, что он даже из кровати выбрался и курить пошел.
И это я еще в глаза Сане не смотрела, трусливо опираясь о каменную грудь спиной и занимая рот виноградом. А там ведь, вполне возможно, уже не ультиматум. Уже объявление войны…
Но я не могла по-другому, просто не могла!
Потому что требования немыслимые. И как этого не понимали мои вроде бы умные боссы? Странно, ей-богу.
— Ну ты говори, малыш, — выдохнул, судя по всему, немного унявший стресс никотином Гном, — должны же быть какие-то аргументы.
— А вам они не очевидны? — изумилась я, — как вы себе представляете это знакомство? В прошлый раз вы Ксюшу напугали, я же говорила…
— Это потому что ты сбежала, — напомнил мне Гном, — напрягла нас… А если бы все сделала по-человечески…
— Да постойте, — оборвала я готовящийся вылиться гневный обвинительный поток, не надо мне рассказывать, насколько я плохая, я сама в курсе, — а как вы хотели? Мы жили совершенно спокойно, ребенок привык к маме, у нее свой мир! А вы хотели ворваться в этот мир, разрушить все! И как вы себе это видите вообще?
— Мы это видим сначала через тест днк, — спокойно прогудел за моей спиной Саня.
Я поежилась, но оборачиваться не стала.
— Зачем? — спокойно спросила, — что изменится от того, что вы узнаете, чья она дочь? Помогать будете? Так, как ты предлагал?
Гном, развернувшись, злобно выдул дым, рявкнул:
— Ты еще моего предложения не слышала, малыш! Не надо все к одному сводить!
— Вот и я о чем, — кивнула я, — вы меня сейчас делите, тянете в разные стороны… А не думали, что мне этого не нужно ничего? Что меня все устраивает так, как есть? И вообще… То, что у нас сейчас с вами происходит… Ну… Это… — тут я замялась, придумывая, каким словом, кроме очевидного, обозначить наши отношения, но в голову ничего не шло, как назло, — короче говоря, что это все временное. И вы, и я это знаем. Так зачем все углублять? И ребенка вмешивать? Вы хотите свой отцовский долг исполнить, что ли? А как вы себе это видите? Вот ты, Саня, — я все же набралась смелости, да и распалилась сверх меры, обернулась к Сане, выбралась с натугой из-под его ладони, потянув за собой простыню, укуталась, села по-турецки на краю кровати так, чтоб видеть обоих мужчин одновременно, — ты мне предлагал жить вместе… — на этом моменте Гном злобно выматерился, а я повысила голос, чтоб перекрыть его реакцию, — предлагал мне официальные отношения…
Саня кивнул, спокойно и серьезно. Гном опять выругался, тише, но гораздо грязнее, поминая некоторых особо отвратных предателей и козлов, добра не помнящих.
Саня на это отреагировал со свойственным ему безразличием, а я, убедившись, что оскорбления пока что не переходят в те, смыть которые можно только кровью, продолжила:
— Но я так понимаю, что вы с Гномом партнеры… И вы будете регулярно встречаться. И я тоже, ведь так? И что? Семьями дружить будем, да? Ай, как весело… Или вы планируете продолжить отношения… В прежнем формате? Не спросив меня. Но плевать на меня, тем более, что пока что я, как видите, не в силах что-то… Ну ладно… Но как быть с Ксюшкой? Она растет. И она неглупая девочка… Зачем ей все это видеть?
— Ты считаешь, что то, что между нами происходит, это… Это что, по-твоему? — спросил Гном, убирая сигарету и садясь в кресло прямо напротив кровати.
— В смысле? — стушевалась я, — что, прямо так и сказать?
— Прямо так и скажи, Алиса, — спокойно попросил Саня, пытливо глядя на меня.
— Эм-м-м… Секс? — попыталась я съехать с темы, ощущая себя на редксоть неуютно под тяжелыми взглядами обоих мужчин.
— Только секс? — уточнил Саня, переглядывась с Гномом.
Я насторожилась, потому что гляделки эти были странными. Словно они между собой что-то решили, причем, давно, и теперь прикидывали, посвящать ли меня в это все, или нет…
Глава 31
Глава 31
— Малыш… — как обычно, первым начал
