и вообще складывалось ощущение, что он это все так, для заполнения эфира болтал, отвлекая от своих действий и действий своего приятеля-соперника, с которым они, как показывала многократная практика, когда надо, умели выступать единым фронтом.
Тут тоже выступили.
И очень успешно, потому что я даже не поняла, в какой момент перекочевала из рук Сани на этот самый стол, на котором спасалась от двух бешеных зверей совсем недавно, не поняла, когда Саня успел жестко положить свою тяжелую ладонь мне на горло, мягко сжимая, контролируя каждый вздох, а Гном умудрился задрать юбку и добраться до белья!
Клянусь, не было плавного перехода между этими позиций! Все резко! Моргнула буквально — и вот она я! Сижу с бесстыдно раздвинутыми ногами на краю стола для переговоров, смотрю неотрывно в стремительно темнеющие острые глаза Сани и горю от развратных, нахальных ласк Гнома!
Никаких шансов против них… Ни одного… О чем я думала, когда давала себе зарок не допускать их к телу?
Да кто меня, собственно, спрашивать собирался?
Наивная Женька! Дурочка…
Я все же попыталась высказать свою позицию по этому вопросу, хотя бы невербально, неловко сводя ноги и цепляясь одной рукой за край бесстыдно задранной юбки, а другой — за широченное запястье Сани у своего горла.
Но опытные, настойчивые руки Гнома тут же легко преодолели мое сопротивление, просто припечатав ладонь к столу так, что не дернуться, а Саня наклонился к моему лицу и жадно вжался в раскрытые губы долгим, подчиняющим поцелуем.
Я только ахнуть успела, да и то мысленно. Вонзилась ногтями в запястье, бессильно дернулась, задохнулась от напора, жадности поцелуя, в панике ощутила, как скользят по совершенно мокрому белью опытные пальцы Гнома, сквозь шум в ушах слышала, как он что-то бормочет одобрительно, тянет меня еще к краю стола, чуть заваливая на поясницу, а Саня, продолжая терзать губы, на автомате подстраивает мое беспомощное тело так, как ему надо. Как им обоим надо.
— Ногу сюда, малыш… — развратный хриплый шепот становился все громче, он, словно грохот морских волн, нарастал волнообразно, поджигая меня изнутри, — давай… Сладкая такая… Попробую, малыш? Да? Чуть-чуть… Очень хочется…
Я не понимала, о чем он, не осознавала, пока не ощутила, как внизу меня касается горячий, чуть жесткий язык… Это было настолько сокровенно, настолько неожиданно и пугающе, что я слабо вскрикнула в губы Сане, попыталась еще раз дернуться, вырвать руку из-под продолжающей удерживать ее на столешнице тяжелой ладони, но Саня не позволил. Он заставил меня лечь полностью спиной на стол, склонился, не выпуская трепещущего тихим криком горла, и принялся, глядя в глаза, расстегивать пуговицы на блузке.
Гном в этот момент что-то такое сделал своим языком внизу, что я не выдержала и вскрикнула, словно застонала.
Стон мой жалким протестующим эхом разнесся по кабинету, и грубая ладонь тут же переместилась с горла на губы, закрывая полностью мне рот.
Гном, судя по всему, увлекаясь, теряя контроль, двинул меня за бедра еще ближе к себе, с низким звериным рычанием вжимаясь в промежность, вылизывая, целуя. Его язык был невероятно настойчивым, то жестким, то мягким, то ударял в самое нужное, в самое правильное место, заставляя тут же сокращаться от сладких болезненных спазмов, то широко проходился по нежной плоти, даря небывало острые ощущения.
А Саня, добравшись, наконец, до моей груди, задумчиво и грубовато тер соски, любуясь тем, как они становятся твердыми, собираясь, переводил взгляд на занятого делом Гнома, а затем — на мое лицо с закрытыми его ладонью губами.
Я не могла сопротивляться происходящему, глаза сами закатывались, все внутри трепетало и ныло, и мне хотелось одновременно продолжения этой пытки и того феерического взрыва, который обещал полное разрушение всего. И меня в первую очередь.
— Хочу тебя в рот, — сказал Саня, и тут же легко направил меня по столу ближе к краю. Гном, прекратив ласки буквально за мгновение до финала, и вызвав этим беспомощный и жалкий стон, помог приятелю, распластывая меня на углу стола так, чтоб легко добраться можно было.
Маленькую подушечку с дивана подложили мне под шею, заставив свесить голову с края, и зафиксировали жестко и недвижимо в совершенно беззащитном положении.
Я зажмурилась обреченно, представив на мгновение эту картину со стороны: я лежу на краю стола, голова свесилась, волосы метут пол, ноги бесстыдно раскинуты… И мои боссы смотрят на меня, жадно и возбужденно…
И нет, меня это не пугает. Заводит.
— Я долго не смогу, — прохрипел Саня, расстегивая ширинку и осматривая меня поплывшим, мутным взглядом.
— Скорострел, блять, — прокомментировал Гном, проводя по влажной промежности пальцами и заставляя меня дрожать и вскрикивать.
— Послушайте, я… — облизнув губы, попыталась я высказаться, но жесткая ладонь Сани снова легла на мое горло, неотвратимо и жутковато, а Гном, еще раз проведя пальцами внизу, через мгновение уже мягко и длинно погружался в меня, поражая тесной, запередельной заполненностью.
— Малы-ы-ыш… — застонал он, войда на полную длину и заставив обхватить ногами бедра, — бля… Малыш… Офигенная… Бля…
Я выгибалась от проникновения, сходя с ума, ощущая, как ездит спина вперед и назад по гладкой поверхности стола, как стягивает все внизу живота в воронку, горячую, неотвратимую. И смотрела на Саню. Просто потому, что он не позволял мне смотреть куда-либо еще, только на него. В его лицо, в его глаза безумные, твердо сжатые губы.
— Ближе ее мне, — скомандовал он Гному, и тот понятливо подтолкнул меня еще к краю.
— Раскрой рот, — приказал Саня, становясь напротив лица и проводя членом по губам.
Я раскрыла рот и позволила проникнуть в себя. Не до основания, конечно, слишком уж размер был серьезный, но все равно глубоко. До горла.
Саня тихо зашипел от переизбытка ощущений, начал двигаться неторопливо и аккуратно, не убирая ладонь с горла, словно хотел ощутить себя во мне.
Гном ускорился, явно не в силах дольше терпеть, и мне оставалось только закрыть глаза и отдаться стихии.
Я все равно ничем здесь не упралвляла, да и не стремилась к этому.
Мужчины брали меня так, как им хотелось, жадно и пошло, кабинет наполнялся нашими перемешанными
