— По итогу, я могла и не лезть в ваши отношения. Он бы все равно к тебе ездил. Дело ведь было не в споре. Уверена, для Марка это был только предлог. Иначе бы он все рассказал другу сразу и забрал выигрыш, а не гонял в Одинцово каждый день за новой порцией тебя. А с Мишей… Я просто не хотела с тобой ссорится. Ты должна была сама к этому прийти. Если двух людей тянет друг к другу, то они все равно будут вместе. Через неделю, месяц, даже через несколько лет. Тебе ли не знать? Поэтому ты бы ни на что не повлияла. Поэтому я пошла к нему за ключами и устроилась к нему на работу. И, если бы ты не пришла в тот день поздравить его, я бы и дальше от тебя это скрывала. Каждому свое счастье. Ты не видела нашего. А я его и не показывала. Берегла ото всех.
— Я такая дура, если честно. Захотела вмешиваться в чью-то судьбу, не подумав, что придется быть ответственной за результат. А оказывается, я вообще не знала так много.
— Ты, скорее всего, не знала и то, что Миша был в курсе, что я выхожу замуж и улечу в Китай. Я не скрывала от него и ничего не обещала. Он думал, что изменит мое мнение и он его изменил. Но я струсила в последний момент. Побоялась, что отец доберется до нас. А оно, видишь, как обернулось. Тогда мы могли быть вдвоем против моего отца, теперь я одна.
— Ты не одна, Лер. Мы с Марком всегда поможем. Да и Миша. Знаю, что надо время, чтобы все улеглось, но ты так же, как и раньше, можешь ко мне обратиться. Прости, что подвела тебя.
— Давай не будем. Ты же опытная уже? — Я усмехаюсь и смотрю на нее. — Скажи лучше, как мне его вернуть.
— Кажется, он и так все время возле тебя. Я как ни позвоню, Миша все про тебя знает. — Она улыбается мне.
— Видела его секретаршу?
— Ну видела и что?
Я молчу и смотрю на нее. Даю ей время самой понять.
— Можешь свои флюиды разлучницы направить туда.
Я пытаюсь разрядить обстановку, как умею. Потому что юмор всегда делает проблему проще и сближает.
— У него с ней что-то есть? — Она округляет глаза.
— Я не знаю. Вроде нет. Но она все время возле него. И меня это жутко бесит. А теперь она еще полетела с ним в Питер. Ассистентка хренова.
— Да ну, — Алиса качает головой из стороны в сторону. — Миша бы не выбрал ее после тебя.
— Почему?
— Нет в ней чего-то, за что можно было бы зацепиться. Она как красивый фон без акцентов. На меня она, кстати, тоже смотрела косо. Представляю ее лицо, когда ты зайдешь с животом в приемную.
Я не сдерживаюсь, тоже это представляю и смеюсь.
— А если мы еще и вдвоем придем, то она вообще уволится сама.
— Алис, у тебя хоть с Марком-то все в порядке? В постеле? — уточняю.
— А что такое? — Откашливается она. — Должно быть не в порядке?
— Да так… — Мне вдруг вспомнилось, с чего вообще все началось у нас с Мишей. — Так все нормально?
— Я не жалуюсь, — отвечает, поджимая губы и стесняясь говорить об этом.
— Ну и хорошо, тогда все было не зря.
— Я не понимаю тебя, — она заглядывает мне в глаза и хочет понять.
— Да не важно.
Зато я хочу это сохранить нашей с Мишей тайной.
— Так что, прощупать Мишу по поводу секретарши?
— Он же сразу все поймет.
— А я аккуратно. Загляну к нему в офис, когда он вернется.
Подмигивает мне и прикусывает, улыбаясь, губу.
Следующие два дня я только и живу ожиданиями, когда у него появится минутка, чтобы ответить мне. Написать “доброе утро”, рассказать, что у него на обед или сколько визиток он раздал. Это вселяло уверенность, что все налаживается. Cлова Алисы, что Миша не выбрал бы Веронику, конечно, грели мне душу, потому что именно это я и хотела услышать. Но забыть то, что она рядом с ним и может творить там, что угодно, было сложно. А он так и не сказал мне ничего особенного, наши отношения сейчас больше напоминали дружеские. А мне этого не хотелось.
Я дала себе обещание этого не делать, но потом сама же нарушаю. Знаю, что будет больно, если увижу, но не могу по-другому. Лезу в инстаграм и ищу страницу Вероники через общих коллег. Чтобы отметить, как она фотографирует себя рядом с ним. Улыбаясь, фотографируется в закрытом платье, которое так подчеркивает фигуру. Не эти современные тренды на бесформенность, а ярко подчеркивающие изгибы. Даже не представляю, как я буду выглядеть скоро со своим животом.
Миша на снимке смотрит в камеру, но не улыбается. Выглядит больше как для галочки. Я делаю себе скриншот этой фотографии и обрезаю все лишние детали. Она там лишняя. Листаю дальше. На следующей фотографии они уже сидят рядом в креслах огромного зала. Хотя бы вокруг них много людей и посетителей.
Сочетание “пятница и вечер” всегда навевает какие-то мысли свободного полета. Хоть у меня и так каждый день выходной, сегодня все равно по привычке хочется гулять. Почему-то по Питеру. Наливаю стакан сока и набираю Мишу. Даже, если он не гуляет, в номер должен был уже вернуться.
— Да, Ле-ра, — слышу знакомый голос, произносящий ядовито мое имя по слогам.
Смотрю на экран своего телефона, проверяя не ошиблась ли я номером. Нет. На экране его фотография.
— Могу я услышать Михаила? — спрашиваю, как будто мы на работе. Помню, что обещала ему не “тыкать” при посторонних. Хотя злит, что должна сейчас перед ней отчитываться.
— Миш, ты занят? — зовет его так по простому и домашнему. — Говорит, что уже в душе и уже разделся. Что ты хотела?
Какого черта он в душе, а она у него и отвечает на звонок. Сжимаю зубы, чтобы не ляпнуть лишнего и не выдать себя. Не показать, что задело.
— По работе кое-что хотела уточнить.
— В пятницу вечером? — ухмыляется в ответ. — Заняться нечем, что ли? Иди мужика себе найди свободного лучше. Слушай, может тебе вообще уволиться? Ты все время мельтешить и мешаешь нам. С твоим больничным все равно ничего не поменялось. Ты что есть, что тебя нет.
— У меня есть начальник, пусть он решает.
Знаю, что провоцирует, но б**ть не знаю, где тут правда, а где ложь. Не мог он. Гулять со мной и улыбаться, а потом идти к ней в кровать. Так какого черта тогда она отвечает на его телефон? А он в душе и позволяет ей быть в номере. Она ведь может в любое время зайти в ванную.
— Жалко ему тебя выгнать просто. Добрый он. Но ты подумай.
Как ножом проходится по только затянувшимся ранкам. Жалость — то, что я меньше всего хотела бы. Жалость — это не любовь.
Хочется послать ее, но я сдерживаюсь. Не буду опускаться до ее уровня. Хотя внутри что-то гаснет. Где-то подсознательно я что-то чувствовала и, наверное, была готова.
— Ты же в больнице?
Продолжает, а я зачем-то ее слушаю. Может надеюсь, что он появится, заберет у нее телефон и скажет, что это бред.
— Вот и лечись. Не спеши. У нас с ним все хорошо. А если будет отрицать, то знай, что просто скрывает наши отношения, — рассказывает мне это с таким удовольствием, что плюнуть хочется. — Так что здоровья не желаю.
Это последняя капля желчи от нее. Надеюсь, остальной она подавится сама. Я сбрасываю вызов первой. Сдаюсь. Дышу глубоко. Привожу в порядок нервную систему, чтобы не натворить чего-нибудь. Я беременна. И ребенок может пострадать, если я буду нервничать.
Смотрю на погасший экран… Свое отражение в нем…
— Свет мой, зеркальце, скажи…
— Ты прекрасна спору нет, но…
Убираю телефон под подушку, а сама сжимаю зубы и тихо скулю. Не понимаю его, не понимаю… Зачем тогда это все было…
Лучше бы его никогда не было….
Но и лучше его не будет…
29
Миша
Мою руки в ванной и слышу, как Вероника с кем-то эмоционально разговаривает по телефону. Хотел же прогуляться с Лерой, но секретарша уговорила скинуть фотографии с ее телефона на мой ноутбук. Я не различаю слова, только интонации, — и они подталкивают это сделать. Знаем с детства, что подслушивать плохо, и все равно выхожу тихо из ванной, не выключая воду.
