Если кто-то один не выдержит, начнется пальба.
«Она начнется в любом случае» – отчетливо поняла я.
— Ладно, кончай, Марат. Ты всегда неудачником был, неудачником и сдохнешь. Даже сейчас ноешь, как телка со сбитой целкой. Руслан мразью был, но лохов не приближал, вот тебе и ответ.
— Грохнуть меня решил? Думаешь, получится? А может, это я тебя шмальну? – оскалился Марат.
— Ты моё тронул, за это и сдохнешь!
— А может, я влюбился? – проорал Марат. — Слышишь, Алина? Конечно, бл*ть, слышишь. Любовь у меня к тебе. Нянчился с тобой, как с писаной торбой носился.
Любовь?
Может, раньше я бы и приняла это за любовь. Она разная бывает, не только такая, как в сказках – добрая и милая. Одержимость принимает разные формы, вот только у Марата совсем иное.
Не любовь. Просто похоть, желание подмять под себя, задвинуть. Стать равным Руслану Ковалю, и чтобы я рядом была безмолвной тенью, чтобы слушалась. Если бы я повелась на Марата, долго ли я оставалась бы в живых?
Если бы молчала и повиновалась, возможно, долго. А если бы нет, интереса Марата хватило бы на пару лет. И я бы просто исчезла.
Сейчас я отчетливо вижу этого человека, я его как книгу читаю, сопоставляя все, что Марат когда-либо говорил мне, вспоминая все его взгляды, все сигналы, которые он подавал мне.
Я хотела, чтобы убийства прекратились. Чтобы Демьян больше не марал руки в крови, но Марат… от него нужно избавиться. Жизни он нам не даст.
Демьян словно прочел мои мысли, и я увидела в его ладони пистолет.
— Хорош трепаться, – рыкнул он.
— Ну как знаешь. Людей поровну, в своих я уверен, – рассмеялся Марат.
И вздрогнул.
Впрочем, не только он, но еще и я. К больнице подъехали еще пара авто, и сердце зашлось в панике – если к Марату прибыло подкрепление, то все мы умрем. Но Марат нервно повел плечами, и прошипел:
— Какого хера?
— Людей не поровну, брат, – это слово Демьян выплюнул с отвращением. — Решил не рисковать ни собой, ни Алиной, ни своими людьми. А твоей бригаде, – повысил он голос, — я предлагаю сложить оружие. Парни, вы окружены, и ни за что сдохнете.
— Меня не кинут! – нервно парировал Марат, и заорал: — Алина, выходи, давай просто поговорим. Просто, мать твою, поговорим и решим все! Алина…
Не знаю, почему, но я дернулась. Сделала маленький шаг вперед, а затем меня обхватили мужские руки. Со спины. И через секунду свет в глазах померк, что испугало меня до трясучки.
Это не обморок, ведь выстрел я услышала. Глухой выстрел, не оглушительный.
— Не смотри, – прошептал мне на ухо Ян, развернул к себе, и я смогла видеть его лицо – парень попросту закрывал мне лицо ладонями. — Не стоит тебе этого видеть, идем.
— Демьян… – пробормотала я, но парень просто подхватил меня на руки, чуть закряхтел от натуги, он ведь не восстановился даже, и у меня в глазах потемнело по-настоящему.
Выстрел.
Еще один.
Глухие, их не много, это не пальба, а казнь. И там Демьян, а я удаляюсь от него. Он жив хоть? Жив?
Но язык непослушный, тяжелый. Я не понимаю, куда Ян несет меня, то проваливаюсь в темную бездну, то выныриваю из нее буквально на секунду, чтобы увидеть грязное крыльцо, холл, и, наконец, ощущаю под собой твердую лавку, а на лбу холодную ладонь.
ЭПИЛОГ
На завтрак яичница с беконом и хрустящие тосты. С джемом. И апельсиновый сок. И кофе.
По кухне уже поплыл этот головокружительный аромат, и желудок жалобно сжался.
Так есть хочется, но без мужа я за стол не сажусь теперь. Он это знает. Поэтому всегда приезжает вовремя, где бы ни был.
Чтобы голодной меня не оставить.
Выключила плиту и накрыла сковороду прозрачной крышкой, отошла, чтобы не соблазняться.
На столе две плоские белые тарелки и приборы. В высокой стеклянной вазе вчерашняя роза, сегодня должна быть новая.
Придвинула к себе видеоняню и заглянула в экран.
Мое солнце еще спит, во сне раскинул ручки и приоткрыл рот. Вместе с видеоняней дошла до холодильника, достала молоко.
Пора и Захару готовить завтрак, у него подъем через полчаса.
Захар. Имя сыну выбрали в честь отца Демьяна, а еще муж уверяет, что наш малыш в деда пошел, ярко-синие глаза и темные волосы.
Верю на слово, у нас ведь даже фотографий его семьи не осталось, чтобы сравнить. Зато сейчас Демьян составляет особый альбом, каждую неделю фотографирует подросшего Захара, с самого его рождения начиная.
Этой традиции больше года.
Поставила кашу на плиту и отдернула штору.
Окна панорамные, и вид потрясающий. Под ногами зеленая лужайка и садовые гномы сидят вдоль участка, охраняют кусты роз.
Солнышко светит, и в его лучах искрится синее море – его видно, если прижаться носом к стеклу и сильно-сильно скосить глаза направо.
А слева – такой же аккуратный, словно игрушечный, соседский домик. Два этажа и терраса, и лебеди вокруг бассейна. И утки. Дельфины. И даже одинокая акула, ей пока не подобрали пару.
Это идея Ларисы – бассейн по центру лужайки и пластмассовые фигурки. Ян ужаснулся поначалу, но с беременной женой спорить не рискнул.
Сестре каждый день приходят в голову новые безумные идеи по обустройству участка, она и на нашу землю поглядывает, но тут мы с Демьяном непреклонны и тверды.
Вот родит она свою малышку. И посмотрит трезвым взглядом на зоопарк, который развела за окном под влиянием гормонов.
И тогда будем разговаривать.
Из видеоняни послышалось кряхтение, и я тут же метнулась в сторону. Уже хотела бежать к лестнице, но бросила взгляд на экран – и остановилась.
Демьян.
Вернулся, а я его проморгала, задумалась.
Сын понял, что уже утро и проснулся, стоило только мужу подойти к кроватке. Ревную иногда – их связь даже прочнее, чем со мной, матерью.
Посмотрела на календарик на холодильнике и улыбнулась – все ясно, неделя прошла, будут фоткаться.
Поколдовала над кашей, поставила греться чай. Сбросила фартук на крючок и прокралась на второй этаж, в детскую.
Заглянула в комнату, осторожно, боясь спугнуть.
Уже умылись. Переодеваются.
Муж стянул с Захара синие слипы, встряхнул модные брючки и потянул пояс в стороны, проверяет, не малы ли.
Сын так быстро растет, и хочется время попросить, чтобы чуть медленнее, куда торопиться.
— Захар, какую сегодня рубашку наденем? – спросил он и оглядел разложенные на кровати кофточки – белую, серую и зеленую.
И рядом роза лежит. Для меня.
Сын еще не все цвета различает, но у него есть любимая, с вышивкой медвежонка на нагрудном кармашке.
Захар показал на нее пальцем.
— Хороший выбор, парень, – оценил Демьян и наклонился, когда Захар дернул ногой. Муж поймал ее и чмокнул пяточку.
Такой огромный в обтягивающей белой футболке и простых синих джинсах. Мощные руки в сплетениях вен. Брутальная щетина.
Эта щетина колет нежные пяточки.
И Захар всегда смеется с этого. Взвизгивает сначала. А потом заливается.
Так и сейчас.
Демьян тоже засмеялся. И чмокнул снова.
Не выдержала и захихикала.
Муж обернулся. Встретил мой взгляд и смотрел пару секунд. А потом улыбнулся. Не смутился, что его, такого сурового, за нежностью застукали, подхватил на руки Захара и двинулся ко мне.
— Привет, – шагнула навстречу.
— Привет, – отозвался он эхом и приблизился.
Захар протянул ручку, поцеловала его ладошку. Встала на носочки и коснулась губами небритой щеки Демьяна.
— Завтрак готов.
— Мы тоже почти готовы, – он запустил пальцы в мои волосы, обхватил затылок и притянул к себе, поцеловал кратко, но языком глубоко в рот толкнулся, запуская по телу дрожь.
Мы всю ночь не виделись.
И теперь…после завтрака…
— Тогда жду внизу, – вырвалась, смущенно улыбаясь, поймала его потемневший взгляд и схватила с кровати розу. Едва не налетела лбом на косяк, когда из комнаты выскочила.
