рано говорить обо всем этом, но я хочу, чтобы ты не избегала всего этого, но была аккуратной.
- Я постараюсь…
- Просто слушай свое сердце.
- Хорошо, - больше всего на свете хотелось сказать отцу, что я его люблю, но признание так и осталось не высказанным, почему так трудно...
- Я рад, что ты пришла…
- И я, - одинокая слезинка все же предательски скатилась по щеке.
- Ну-ну, не нужно, я хочу видеть твою улыбку.
Я выходила от него, поцеловав на прощанье и улыбаясь.
Но улыбка быстро померкла, как только ушла от отца. И прохладный воздух улицы не помогал привести голову в порядок. При отце держалась как могла, а сейчас казалось, что силы покинули меня. Присела на лавочку, так кстати поставленную рядом, облокотилась спиной на ее спинку, на некоторое время прикрывая глаза. Немного мутило, а перед глазами летали мушки, а так можно о них не думать. Комок из переживаний превратился в огромный снежный ком. Удаться ли мне все это распутать, отпустить ту страшную часть моей жизни, все еще преследовавшую меня, от которой старательно убегала, старалась просто вычеркнуть и забыть. Но нельзя жить в неведенье, ведь правда действительно рано или поздно станет ясна. Я была рада, что в моем случае получилось раньше, чем быстрее начну прорабатывать свое прошлое, тем скорее оно отпустит меня.
Виню себя, кого же еще винить. Мне стыдно перед отцом, ведь это я его не послушала, не придавала его словам значительный вес, а вышло как он сказал. Меня изнасиловали. Даже в мыслях трудно это произнести. Но нужно принять случившиеся, не знаю, справлюсь ли я в этот раз, меня словно разрывает на части. Одна я хочет через все переступить и двигаться дальше, простить насильника, ведь его даже больше нет в живых, простить себя, жить, не оглядываясь на прошлое, строить новые отношения, ведь не все мужчины такие и секс это... В свои года не знаю что это, правильно ли будет цитировать фразы из книг и интернета? Другая я хочет просто свернуться калачиком и закрыться от всех дома, да там и остаться навсегда, всеми покинутой и никому не нужной.
Все же интуиция меня не подвела, все оказалось связано. Все было завязано на том проклятом дне. Мой отец убил того, кто сделал это со мной. Он убил Добреева. Руки холодели от этих мыслей. Оказывается, не было умершего на столе пациента, а он просто защищал свою дочь. Будь я на его месте как бы поступила? Смогла бы так же забрать жизнь человека за то, что он искорежил жизнь родного и самого дорогого тебе – твоего ребенка. Не хочется быть слабой, но где взять силы...
Представила как пака избивает его до смерти, раскаялся ли он в тот момент в содеянном или также как мне, твердил, что я его хотела и он ничего плохого не сделал? А вдруг там был нож, и хирург, отлично орудующий скальпелем, пустил в ход другое холодное лезвие? Затошнило сильнее. Не думать, не думать, не думать…Хотела ли я знать подробности? Это не важно, главное то, что отец убил его.
А его родственники, были ли они у него? Есть ли мать? Может она где-то сейчас по-прежнему горюет над потерей сына и проклинает его убийцу и его дочь, наверняка, винит во всем меня.
Его родственники не могут быть довольны, хотя это слишком мягкое слово, они люто ненавидят нас и желают, чтобы мы за все ответили и нам все вернулась бумерангом, скорее всего, желают моей смерти или чтобы отец сам сдох как собака в подворотне.
Было ли мне жаль насильника? Жаль мне было отца. В тот вечер Алексей Добреев как человек перестал для меня существовать. И надо же какая фамилия досталась этому человеку.
Да никто не в праве отнимать жизнь. Так я раньше считала, когда была слишком наивной и верила, что добро всегда побеждает. Теперь я знаю, что мир не делиться лишь на черное и белое.
Иногда руки начинали неметь, вот как сейчас, до невозможности ими пошевелить. Чаще всего это было ночью, просыпалась и понимала, что просто отлежала их от нахождения в одной позиции во время сна. На первые секунды пробуждения казалось словно их зажали в стальные тиски - пальцы насильника. Парня, возомнившего, что ему все можно. Будто ему можно решать за девушку хочет она близкого контакта или нет, лишить ее свободы, превращая из живого человека в предмет, в куклу для утех. Он лишил меня тогда не просто девственности, он лишил меня выбора самой выбирать мужчину, которому ее отдать, как принято говорить «подарить». Этим подарком оказалась я сама, просто вещью, похищенной преступником из магазина, укравшего и сломавшего, немного поигравшись, и выбросив за ненадобностью.
Но меня никто не спросил, более того, когда я яростно боролась, о словах говорить не приходится. Была лишь его похоть и моя боль.
Помню, как в этот момент мне больше в его хотелось отделиться от тела и не чувствовать эти грубые липкие толчки, пропитанные кровью. Наверное, я хотела умереть, ведь только так моя душа смогла бы покинуть плоть и не быть там. Но я была, иногда, до сих пор закрываю глаза и оказываюсь там, тело парализует и трудно отделить прошлое и настоящее. Но я пообещала себе и папе, что буду пытаться это преодолеть, перешагнуть. Сейчас представляю, что меня обнимают теплые руки Родиона, как он ими потихонечку растирает мои потерявшие чувствительность, шевелю еле-еле пальцами. Нужно идти, потихоньку встаю и иду. Шаг за шагом. Как говорит Родион, маленькими шагами у нас получится…
РОДИОН
- Это ужасно дорого! - возмущалась Даша.
Она так забавно сердилась, будто мы купили действительно что-то очень дорогое, а мы всего лишь арендовали в прокат велосипеды.
Тогда в больнице она сказала, что ей хочется на велопрогулку, вот и устроил, пригласил ее в парк, где была точка сдачи велосипедов.
Я засмеялся.
- Все нормально, это же не десять тысяч.
- Нет, ты не понимаешь, дело не в этом, не в том, что ты заплатишь или нет, ну где это видано, чтобы покататься час на велосипеде надо заплатить тысячу, ты ведь не день катаешься, это просто обдираловка людей.
Конечно, я был с ней согласен, что цены слишком завышены, но это просто бизнес. Кто открыл его, прекрасно понимает, что в настоящее время велосипеды не
