После этого разговора следующие четыре недели проходят в заботе друг о друге и радостном предвкушении чуда. Только вот у меня внезапно начался токсикоз, да такой жесткий, что я даже взяла больничный на работе. Меня тошнит буквально от всего: еды, напитков, цветов, ароматов туалетной воды, Богомолова. Особенно от него. Витя окружил меня такой заботой, что не оставил мне пространства, чтобы дышать. Его слишком много в моей жизни. Он даже хотел взять отпуск на этот месяц, но я вытолкала его на работу.
Несколько ночей я даже спала отдельно, потому что меня мутило от запаха Витиного геля для душа. Но он выбросил этот гель и купил детский без запаха, чтобы не раздражать меня. Средство для стирки было заменено, ополаскивателями мы перестали пользоваться. День, когда помощница убирает в доме, я провожу где угодно, только не тут. Несмотря на то, что все средства были заменены, я все равно чувствую их запах. Теперь же к моменту моего возвращения дом так тщательно проветривается, что не остается никаких ароматов. В общем, моя беременность — это одновременно радость и наказание.
В один из вечеров я спускаюсь вниз, зажав подмышкой коврик для йоги.
— Ты куда? — вскидывается Витя с дивана, на котором полулежал, глядя в телевизор.
— Еду на йогу для беременных.
— Я с тобой, — подскакивает он, а я, нахмурившись, качаю головой.
— Ты не пойдешь.
— Пойду.
— Витя.
— Ира.
— Хватит того, что ты пошел со мной в школу сознательного родительства и начал учить преподавателя, как прививать детям стремление к победе.
— Так она тупила!
— Витя, она учит быть сознательными родителями для младенцев! Младенцев! Какое стремление к победе, Богомолов?! Очнись! Ребенок еще не родился, а ты уже пытаешься сделать из него Александра Македонского!
Резко разворачиваюсь на пятках и иду на выход. Богомолов несется следом.
— Я хотя бы отвезу. А почему, кстати, мне нельзя на йогу? Может, тебя там поддержать надо.
Я бросаю в него испепеляющий взгляд, но на Виктора мои молчаливые угрозы не действуют, он уже обувается в кроссовки.
— Да ты прикалываешься! — всплескиваю руками, но вижу, что спорить с ним бесполезно. — Ладно, но только отвезешь меня, понял? Внутрь ты не заходишь, советы тренеру не даешь.
— Тренеру? Это мужик?
— О, господи, — закатываю глаза, затягивая шнурки на своих кроссовках, и встаю. — Нет, Витя, это женщина. Ей пятьдесят с хвостиком, и она убежденная гетеросексуалка. Все?
— Поехали, — поджав губы, говорит Витя.
Когда я выхожу из машины возле центра йоги, слышу, как хлопает водительская дверца, и оборачиваюсь. Приподнимаю вопросительно брови, глядя на мужа, который торопится обойти машину и встать со мной рядом.
— Я провожу.
— Витя, блин, не беси меня! — цежу сквозь зубы.
— Я только провожу и пойду пить кофе, — он подхватывает меня под локоть и ведет к зданию. — Сколько длится твое занятие? Ты душ тут будешь принимать или уже дома?
— Не заговаривай мне зубы.
— Мышка, я только гляну, что там внутри, мне просто интересно.
Я закатываю глаза и качаю головой. Сражаться бесполезно, поэтому покорно шагаю ко входу. В центре нас, как всегда, встречает спокойная атмосфера, медитационная музыка и улыбающаяся администратор.
— Добрый вечер, Ирина, — здоровается она, а Витя переводит на меня вопросительный взгляд.
— Добрый вечер, — отзываюсь я, а Богомолов вторит мне.
— Вы сегодня в паре?
— Нет, — отвечаю до того, как муж успеет сориентироваться и выдать свою версию происходящего.
Мы проходим дальше, и я поворачиваюсь к Вите.
— Все. Посмотрел? Тебе пора.
— Привет, Ира, — здоровается Антон, проходя мимо.
— Привет, — отзываюсь, даже не задумываясь, пока не поднимаю голову и не вижу, как Витя поджал губы, провожая взглядом моего знакомого.
— Не понял? Тут и мужики есть?
— Прекрати. Конечно, они тут есть. Антон, например, преподает хатха-йогу.
— Я остаюсь.
— Нет, Витя, ты уходишь. Помнишь про мой процесс возвращения любви к себе? — он с недоверием кивает. Судя по всему, понимает, что в моих словах есть подвох. — Так вот йога — часть этого процесса. Территория только для меня. Тебя здесь быть не должно, я и так позволила тебе далеко зайти. А теперь уходи.
— Блядь, Мышка, — выдыхает он, по привычке прочесывая свои волосы.
А потом он целует меня. Совершенно неприлично, глубоко и жадно. Как будто таким образом пытается показать всему центру, кому я принадлежу. Мавр, черт подери.
Отталкиваю мужа, когда поцелуй становится слишком уж интимным и, задыхаясь, указываю рукой на дверь.
— Я наберу, как закончу.
— Через сколько?
Тяжело выдохнув, качаю головой и, развернувшись, ухожу к раздевалкам. Он изведет меня просто. Может, йога подарит мне немного душевного равновесия, потому что Богомолов его точно отбирает.
Глава 39
Виктор
— Привет, Мышка, — здроваюсь, как только Ира берет трубку.
— Привет.
— Слушай, я забыл в котором часу нам надо быть у врача.
— Витя, — тяжело вздыхает моя жена, — угомонись. Это просто плановая проверка после получения результатов анализов. Врач просто пропишет мне витамины, взвесит, и я уйду. Она даже смотреть меня не будет.
— А УЗИ?
— Его не делают так часто, Богомолов. Пожалуйста, дай мне отдышаться.
— Я душу?
— Еще как. Все, работай, я сама съезжу.
— Ты на такси? Давай, может, все-таки отвезу?
— Витя, блядь! — рявкает она. — Заходи, Славик, — спокойнее, но не мне. — Завтра я еду на работу на своей машине.
— Ладно, — соглашаюсь неохотно. — Но ты позвони мне, когда выйдешь от врача.
— О, господи, — вздыхает она и кладет трубку.
— Виктор Александрович, можно? — в кабинет заходит мой помощник, и я наконец отвлекаюсь от мыслей о беременности Мышки.
Вечером забираю ее с работы, злющий, как собака. Ира не ответила на мои звонки, отделавшись коротким сообщением “Занята”.
— Привет, — она запрыгивает в машину и бросает на заднее сиденье сумку. — Представляешь, для Разгуляева уже назначили суд. Я прямо выдохнула. Чем быстрее он получит строгача, тем лучше. Правда, его адвокатом будет Минин, но Семенов говорит, что прогнозы оптимистичные. Так что… Вить, а чего мы стоим?
— Ты не отвечала на звонки, — хмуро смотрю на жену.
— Потому что работала.
— Ты же наверняка находила время хлестать чай ведрами и звонить помощнику Семенова, чтобы справиться о делах преступника. Не нашлось минутки мне позвонить?
— Ты, блин, сейчас серьезно?
— Более чем.
Ира складывает руки на груди и, дернувшись, упирается взглядом в окно. На меня она демонстративно не обращает внимания, что бесит еще сильнее.
— Ну мы ехать будем или мне вызвать такси?
— Так тяжело меня набрать, Мышка?!
— Занята была! Сказала же! Вези нас домой, или я вызову такси.
Психанув, стучу ладонью по рулю, а потом завожу машину и выезжаю с парковки прокуратуры. Почти всю дорогу Ира молчит, только переключает каналы на радио, ловя песни, которые ей нравятся. Хочется взбрыкнуть и включить вместо этого мой любимый блюз, но я напоминаю себе, что моя жена в положении, и лучше ее не злить.
— Что врач сказал? — делаю радио тише, чтобы поговорить с женой, когда чувствую, что напряжение в машине снизилось.
— Нормально все. Небольшой тонус, судя по всему, на нервной почве. Прописала витамины для беременных и еще пару лекарств. Покой, йога, прогулки, сбалансированное питание.
— Поэтому из твоей сумки пахнет корицей? — хмыкаю я, сворачивая на дорогу к нашему поселку.
— Эти булочки просто нечто, не смогла сдержаться, — улыбается Ира, и я окончательно расслабляюсь.
— Ты могла бы хоть по дороге из больницы написать сообщение, что было на приеме.
— Ты опять?
— Ир, если я не скажу тебе, что для меня это важно, то как ты поймешь?
— Ладно, прости. Я как раз по дороге созванивалась с помощником Семенова.
