— Это мой подарок, — так же шепотом сказала Алекс, и сделала шаг вперед, идя за детишками.
Тихо играла классическая музыка — где-то в нише сидел небольшой оркестр. Подружки невесты шли по проходу очень медленно, создавая ауру таинственности, и заставляя ждать жениха. Я не видела его за спинами подруг и из-за волнения. Я слушала музыку и пыталась успокоиться. Тщетно.
— Ты как? — снова спросил папа, когда я взяла его под руку.
— Волнуюсь, — я улыбнулась, — но готова.
— Узнаю свою девочку, — он похлопал меня по руке. — Наша очередь.
Зазвучали фанфары. Гости встали, и развернулись к проходу. Мы сделали первый шаг… Потом второй… Звучал Вивальди, и его «Четыре сезона» добавляли сказочности происходящему. Но сказка на этом заканчивалась — Феб даже не пытался повернуться в мою сторону. Это меня поразило. Я смотрела на Бенджамина, мысленно прося его:
— Повернись. Просто повернись и посмотри на меня. Повернись…
И, где-то на середине нашего пути, он, наконец-то, развернулся. Наши глаза встретились, и я чуть не отшарахнулась — его взгляд был потухшим и несчастным. Не так должен выглядеть жених на свадьбе. Совсем не так. Он как-то похудел и сник. «Неужели он настолько не хочет на мне жениться? Тогда зачем все это нужно было начинать?» — роилось у меня в голове. Наверное, это просто был порыв какой-то, и он уже миллион раз пожалел, что предложил такой выход из ситуации. К н и г о е д . н е т
Пока папа вел меня к алтарю, я изображала счастливую невесту, в то время, как у меня внутри все холодело шаг за шагом. Я приняла решение, и собиралась его озвучить, как только мы подойдем.
— Ты обещала фату, — проговорил Феб, после того, как папа передал мою руку ему.
— Она бы закрыла бант, — я улыбнулась, но думаю, что моя улыбка не очень то и получилась.
— Да, ты прекрасна сегодня, впрочем, как всегда, — очень тихо, почти беззвучно добавил Феб, вызывая у меня сомнение в реальности услышанного.
Мы повернулись к священнику, и только он начал свою речь, как я его остановила. Словно в кино.
— Одну минуточку, — мой голос вызвал смятение у гостей, и у Феба тоже. Я повернулась к нему, и, собрав все силы, сказала: — Если ты не хочешь на мне жениться, то не стоит этого делать.
Глаза мужчины распахнулись и потемнели, а лицо покрылось красными пятнами. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я его остановила:
— Ты не рад сегодняшнему событию. Я не имею права тебя заставлять или требовать. Я приму любое твое решение. Правда.
Все гости замерли. Тишина была такая, что было слышно, как потрескивают свечи. Я не помню, дышала я или нет, и не представляю, с каким выражением лица смотрела на Феба. Мне было больно от того, что я потеряю его. Что он сейчас уйдет, оставив меня с моей любовью.
— Почему ты решила, что я не рад быть здесь? И что я захочу прервать церемонию? — я остолбенела. — Я хочу. Просто думаю, что ты не хочешь.
— Я хочу, — повторила я его слова.
— Или обязана? — я мотнула головой. — Точно?
— Абсолютно, — я попыталась улыбнуться.
— Продолжайте, — обратился Бенджамин к священнику и по церкви пронесся звук облегченного выдоха.
Феб не стал выглядеть счастливей или радостней. Но уже то, что он остался, порадовало меня. Пока не пришло время клятв.
— Только я произнесу клятву, — сказал он. — Бруклин заранее предупредила, что ей ближе математика, чем литература, — эти слова заставили меня немного покраснеть. — Моя клятва будет стара, как мир. Она принадлежит индейскому племени Апачи, но я взял на себя смелость ее переделать. Бруклин, — Феб взял меня за руки, и я подняла глаза. И практически была сбита с толку той любовью и теплом, что они излучали, — Я клянусь, что теперь ты не будешь мокнуть под дождем, потому что я буду твоим укрытием. Теперь ты не почувствуешь холода, ибо я буду согревать тебя всю жизнь. Ты никогда не будешь одинока, потому что я твой спутник до конца жизни. Милая, теперь нас двое, но у нас одна жизнь впереди. Пусть красота окружает тебя впереди, потому что самое красивое, что я мог встретить в жизни стоит передо мной. Пусть счастье будет нашим спутником, и наши дни вместе будут добрыми и долгими на земле. Чтобы ни происходило — знай: я люблю тебя, малышка.
— Бенджамин, — у меня отобрало речь. Мне казалось, что я сейчас заплачу, но я и не заметила, как по щеке скатилась слеза, которую вытер Феб большим пальцем. Он взял в ладони мое лицо, и взглянул мне в глаза. И я сказала то, что меня мучило последние дни. — Как бы ты не отнесся к моим словам, знай — я тоже тебя люблю…
64
— Объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту, — заключительные слова церемонии вызвали у меня очередную волну счастья. Теперь я миссис Феб, но это не столь важно. Самое главное — я жена Бенджамина. Мужчины, которого я люблю.
— Я хотел поднять фату, — недовольно пробурчал Феб, наклоняясь ко мне.
— Она бы уничтожила эффект появления, — улыбнулась я уже ему в губы. Поцелуй был нежный и сладкий, как сама любовь.
— Если бы ты шла в джинсах и футболке, я бы все равно восторгался тобой, — после поцелуя Бенджамин взял меня за руку, и повел к выходу из церкви. — Ты прекрасна в любом виде. Любимая.
Я растаяла от его слов. Мне никто и никогда не говорил этого слова. «Любимая». Тягучее и ароматное слово, словно весенний мед. Я шла по проходу, а слово шло за мной, как шлейф.
Потом была фотосессия на территории дома родителей Бенджамина. Я не переставала улыбаться и плавиться от касаний и поцелуев моего мужа. Он смотрел на меня так, будто видит впервые и не верит своему счастью.
— Скажи еще раз, — просил он, вгоняя меня в краску.
— Я люблю тебя, — повторяла я, прижимаясь к нему. Думаю, что фотографии получились что надо.
— А я тебя боготворю и обожаю, — повторял Феб, целуя меня.
Потом нас пригласили в огромный шатер. Внутри было тепло и уютно, и Алекс снова поразила мое воображение. Декор шатра перекликался с убранством церкви, только не было свечей.
— Алекс тебя разорила, — я, словно попала в шкатулку с драгоценностями. — Но здесь так красиво…
— Главное, что тебе нравится, — под аплодисменты мы вошли в шатер. Гости сидели за столиками на шесть человек, расставленных в хаотичном порядке. Столы, стены и потолок были украшены цветами. В стороне была фотозона из стены цветов. Воздух благоухал цветочными ароматам.
— Очень, — я улыбнулась. — Но как удалось найти шатер такого размера?
— Не знаю, самому интересно, — Бенджамин повел меня за наш столик, и помог сесть, учитывая все особенности моего платья. — Нужно крылышки не помять.
— Вообще-то это бант. Но Эй Джей решила иначе, — я откинулась на спинку и блаженно выдохнула. Усталость уже начала подбираться ко мне. Все-таки бессонные ночи никогда не проходят без последствий.
— Ох у эта Эй Джей, — Бенджамин с таким же блаженным выдохом сел. — Все самое ужасное позади.
— Ужасное? — не веря своим ушам, я уставилась на Бена, и повторила:- Ужасное?
— А как ты думаешь? Я ехал на церемонию с уверенностью, что делаю ошибку, заставляя тебя выйти за меня. Я не мог простить себе, что настоял на подписании того контракта. Я злился на себя: я порчу жизнь человеку, которого люблю. Я животное.
— Это поэтому ты не звонил, и написал то письмо? — теперь все стало на свои места.
— Ну, я же не знал, что ты тоже ко мне неравнодушна, — он подмигнул.
— Я не просто неравнодушна, — я тоже подмигнула.
Все гости уже расселись, оркестр играл медленные мелодии, официанты разносили блюда. Начались поздравления с поднятием бокалов и произнесением тостов.
Алкоголь и счастье подействовали расслабляющее. На все тосты я автоматически улыбалась, чувствуя руку Бенджамина, держащего мою. Все было сказочно, в один момент я даже подумала, что зря не хотела свадьбу и все ее составляющее. Но это было до тоста Алекс.
Она говорила много, утирая слезы, и посылая нам воздушные поцелуи. Но, видимо, алкоголь подействовал и на нее, потому что она сказала фразу, привлекшую мое внимание:
