тереться и чувственно сплетать между собой наши пальцы.
— Я проглотила, Гордей, — шепчет мне на ухо, щекоча дыханием кожу, — все до капли.
А то я не допер. Но от ее слов по моему телу проносится очередная волна горячей пронизывающей дрожи.
Ее руки обвивают меня за шею, на губах, прикусывающих мочку уха, запах моей спермы.
— Мне все понравилось, Гордей, очень понравилось. А тебе?
— Понравилось, — хрипло выдаю короткое.
На самом деле всех моих ощущений ни в десяток, ни даже в сотню слов не втиснуть.
— Я… согласна повторить. Согласна так, снова так, и еще разными способами. Какими захочешь. Только для тебя и только с тобой. Если… Если ты признаешь, что все еще… что ты все еще любишь меня…
Глава 29 Самая прекрасная ночь…
Я очень хочу, чтобы мое желание сбылось…
Арина
— Я… согласна повторить. Согласна так, снова так, и еще разными способами. Какими захочешь. Только для тебя и только с тобой. Если… Если ты признаешь, что все еще… что ты все еще любишь меня…
Когда я произношу эти слова, голос мой дрожит, а голова кружится так, словно я только что соскочила с крутых американских горок, на которых развлекалась несколько кругов подряд.
Пьянит.
Его близость, доступность и податливость.
Ощущение, что никаких границ не осталось и теперь мне подконтрольно абсолютно, буквально абсолютно все.
Могу обниматься с ним, и утыкаться ему в шею, чтобы поглубже вдохнуть его такой знакомый и любимый аромат. Могу переплетать наши пальцы, и он не против, он не отталкивает меня. Он хочет этого теплого невербального общения После также, как жажду его я.
Мне кажется, я нужна ему, словно воздух, потому что мне самой он неудержимо и безумно необходим. Мне хочется утопать в его нежности, и понимать, что он чувствует ко мне тот же спектр эмоций, что транслирую ему я.
Он ведь любит, все еще любит. Любит, любит.
Не может не любить, ведь я же чувствую, как его ведет от любого моего прикосновения. Раскачивает от каждого выдоха ему в шею. Как от моих слов дрожь проходится волнами по сильному, тренированному телу.
Он ведь не стал бы, просто бы не мог так реагировать, если бы ничего не испытывал ко мне.
Значит…
Он любит, все еще сильно любит. Отталкивает, но все равно любит меня…
От этого удивительного упоительного чувства уверенности жар и тепло распространяются по каждой клеточке организма.
Дыхание делается частым и поверхностным, и слова, заключающие в себе мое самое заветное желание, вдруг сами вылетают из меня.
Вот только… едва я произношу их вслух, как атмосфера мгновенно изменяется. Гордей напрягается, меня сейчас же обдает колким арктическим холодом.
Безжалостно, необратимо.
Внутри все сжимается, а вокруг нас концентрируется нечто… неуловимое, темное. Сгущается, словно в преддверии грозы и урагана.
Я вдруг отчетливо понимаю, что поторопилась. Рано. Не стоило…
Но слова вылетели, и у меня не получится забрать, возвратить их обратно.
— Я же говорил тебе, Бельчонок. Только секс и ничего…, - медленно начинает Гордей, но я не хочу его слушать. Уже понимаю, что он собирается сказать.
Не любит. Он больше не любит. Использует, чтобы сбросить напряжение, только за этим и ничего больше. Чистая физиология, в которой нет глубины, смирись.
Отстраняюсь, отворачиваюсь от него и затыкаю уши, пока он не успевает произнести фразу до конца.
— Извини. Не знаю, как у меня вырвалось, я не хотела… переходить границу, — тараторю я, а потом срываюсь с места и бездумно кидаюсь вперед.
Слезы катятся из глаз, застилая обзор, но я не замедляю шага, упорно несусь прочь. Скорее, подальше от него.
Оступаюсь, вскрикиваю, лечу вниз, и тут он нагоняет меня.
Ухватывает за плечо, и с силой дергает наверх, не позволяя моему лицу соприкоснуться с камнями и травой.
— Ненормальная, — цедит он, — соображай, что делаешь.
Ставит меня на ноги, а я отворачиваюсь, потому что не хочу, чтобы он видел. Слезы слабости на моем лице.
— Пусти. Гордей, пожалуйста, отпусти меня. Я… обещаю быть осторожнее, — прошу я, и он отпускает.
Я снова иду вперед, но на этот раз внимательно смотрю себе под ноги.
Гордей не хватает и не прижимает больше к себе. Не пытается хоть как-то успокоить.
Но…
Он рядом. Рядом, все время за моей спиной.
Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему.
Он замирает в нескольких шагах. Злой, напряженный, растрепанный.
— Прости, — снова говорю я.
— Хватит уже извиняться, бесит.
— Изви… то есть… Я помню правила. Не знаю, что вдруг на меня нашло. Просто показалось, что… неважно. Если тебе нравится секс без чувств, мне… Мне тоже он понравится, я привыкну.
И снова я отворачиваюсь и заставляю себя идти. Сосредоточенно, шаг за шагом.
— Притормози немного, — просит Гордей через некоторое время, и я послушно сбавляю темп.
Он сокращает расстояние между нами и дальше мы идем очень близко друг от друга.
Впереди проступают очертания небольшого домика, спустя несколько минут я могу разглядеть наших коллег. Стоят группками, о чем-то переговариваются. Кто-то, в основном девчонки, делают селфи.
— Что это за дом? — вырывается у меня. — То есть, разве здесь, на такой высоте кто-нибудь живет?
— Домики для туристов, — тут же сообщает Гордей. — Здесь можно отдохнуть, погреться и выпить кофе. Обычная практика.
— Погреться? Мне кажется, здесь, наоборот, слишком душно и жарко.
Гордей как-то странно смотрит на меня.
— Что?
Но он ничего не говорит. Только подходит ближе и прижимается губами к моему лбу.
— Что? — снова лепечу я.
Мгновенно забываю его грубость и таю от его нежности.
— Ничего. Просто проверил… нет ли у тебя температуры.
— Конечно нет, — восклицаю я, а у самой щеки снова печет и опаляет.
У меня есть ты, от близости которого я вся воспламеняюсь и горю.
Но вслух я произношу только первую часть своих мыслей. Хватит откровений. По крайней мере на сегодня. И так уже выдаю намного больше, чем он желает от меня получить.
Секунда, и Гордей отстраняется. Мы снова идем вперед.
Едва мы подходим ближе, как я могу разглядеть, что у многих в руках действительно зажато по стаканчику кофе или чай.
— Согласен, — говорит вдруг Гордей и кладет руку мне на талию. — Здесь действительно слегка… душновато.
Меня бросает в горячий воспламеняющий мое тело костер.
— Зачем? — невольно вырывается у меня.
— Что зачем?
— Ты это делаешь? Обнимаешь?
— Потому что хочу.
— Может быть ты думаешь, что я неспособна сделать и шага, чтобы не упасть?
— Может быть я хочу показать всем, что ты моя.
