шаги, а следом появляется луч фонаря. Кайл, ругаясь себе под нос, поднимается на второй этаж и, судя по всему, ищет меня. Увидев мою голову, торчащую в воде, парень подходит к бассейну и констатирует:
— Вышибло пробки. Прощай, цивилизация.
Подплываю к бортику, где стоит Кайл. Парень берет с лежака полотенце, протягивает руку и помогает мне вылезти из бассейна. Кайл не отступает ни на шаг и не отворачивается, хотя я стою полуголой перед ним. Может, стоит его попросить не смотреть? Но это прозвучит глупо, потому что в доме кромешная тьма. Я чувствую его взгляд на себе и плотнее закутываюсь в полотенце.
— Чем еще удивишь, капитан очевидность? — ворчу я, постукивая зубами. Как-то слишком резко похолодало.
Кайл направляет фонарик прямо на мое лицо, ослепляя меня, и осматривает его.
— У тебя синие губы, — таким же будничным голосом отвечает он, и я не могу сдержать смешок. — Я разжег камин в гостиной, пойдем. Тебе надо погреться.
— Мне бы в душ для начала сходить, — говорю я, переступая с ноги на ногу.
Не дай Бог, я снова свалюсь с простудой, как весной. Маркус опять будет пичкать меня теми ужасными таблетками и держать в постели. Хотя насчет последнего пункта я не буду возражать, если он составит мне компанию.
— Увы, без электричества вода не польется, — Кайл кладет свободную руку на мои плечи, приобнимая меня, и ведет в сторону спальни. — Не спорь и надень что-нибудь потеплее.
У семейства Монтгомери что, в мозгу есть какая-то кнопка командира? Почему они вечно всем указывают? Переодевшись, присоединяюсь к Кайлу в гостиной. Он разложил плед перед камином и принес еду. Я замираю в трех метрах от огня. Языки пламени начинают двигаться яростнее и опаснее. Все то время, что я провела с Маркусом, огонь всегда был вдалеке. Он не пугал, потому что у меня был защитник. А сейчас, когда я вновь вижу огонь без закрывающего мой взор мужчины, мой страх вернулся. Не с прежней силой, нет. Но я каждым миллиметром кожи чувствую обжигающий жар искр. Сердце пропускает удар от страха, и это не остается незамеченным. Кайл, секунду назад поедавший мороженое, проглатывает еду и спрашивает:
— Все в порядке?
Коротко киваю. Парень протягивает мне руку, и я хватаюсь за него, как за спасательный круг. Огонь стал концом для моих родителей и чуть не убил меня, но мне необходимо справиться с глупым страхом. Трусость — последнее, что мне сейчас поможет жить. После смерти дедушки и бабушки я зажалась в себе: бойкая девочка, которую отстраняли за драки, вдруг превратилась в… меня. Тихая, закомплексованная мышка, пытающаяся очистить свое грязное происхождение и исправить ошибки родителей. Я потеряла себя уже давно.
Набираю в легкие побольше воздуха и сажусь рядом с Кайлом. Он протягивает мне мороженое и чистую ложку. На импровизированном столике из подноса лежит все мороженое, колбасы и другие скоропортящиеся продукты.
— Ты решил спасти еду? — усмехаюсь я.
Кайл запускает в рот ломтик колбасы и закусывает фисташковым мороженым. Парень угадал и отдал мне шоколадное, мое любимое. Вообще не помню, чтобы Маркус закупал в дом сладкое. Его морозильник обычно забит мясом и рыбой. Без большого количества белка он не стал бы таким… спортивным. Давай честно, Мер, что ты подумала на самом деле?
— Я что, зря выкинул добычу отца? Я не допущу смерть этого прекрасного десерта! — Кайл гордо задирает подбородок, и я не могу сдержать смех. Парень задумывается о чем-то, вдруг тянется к моему лицу и протирает мою щеку. Я удивленно уставляюсь на Кайла, пока тот мягко гладит мое лицо. Монтгомери младший опускает руку и подмигивает. — Ты испачкалась.
Благодарно ему улыбаюсь. Щеку греет мягкое прикосновение пальцев Кайла. Его широкая улыбка как-то волшебно действует на меня. На душе становится тепло. Чувствую, что Кайл хороший человек. Он проще, чем Маркус, потому как его демоны не скрываются под шрамами. Это отнюдь не плохо. Его легкая и понятная натура притягивает, поэтому к нему и тянутся люди. Мало кто любит трудности. Однако в Маркусе меня привлекает именно та тьма, что обычно отталкивает других.
До сих пор я этого не понимала.
Несмотря на пламя в камине, я замерзла. Фен был бы сейчас кстати. Кайл словно читает мои мысли, взяв плед, накидывает его нам на плечи и подсаживается ближе. Наши руки находятся очень близко, что согревает мои замерзшие пальцы. Я немного сдвигаюсь, потому что мы сидим чересчур близко. Кайл поправляет плед, и мы снова оказываемся рядом.
— Мер-мер, ты не хочешь погулять в городе, когда апокалипсис закончится? — предлагает он, смотря прямо в мои глаза. — Это, конечно, не Нью-Йорк, но и в Джексоне есть на что посмотреть. Когда дороги немного просохнут мы сможем съездить к водопаду. Есть здесь один, у которого не трутся туристы.
Идея неплохая. Мне как раз хочется встретиться с Лекси. Последняя наша встреча прошла, мягко говоря, странно. Заодно я бы убедилась, не видела ли она ничего лишнего тем утром после пожара.
— Да, конечно, — улыбаюсь в ответ Кайлу. Парень снова заедает мороженое колбасой, и я морщусь. — Ты издеваешься над едой.
Парень с набитым ртом ахает и возражает:
— Попробуй, это очень вкусно!
Я заливаюсь хохотом, когда Кайл с серьезным лицом пытается всучить мне кусочек мяса покрытый тающим мороженым. В итоге мы пачкаемся и смеемся еще громче. Разговаривать с Кайлом приятно и легко. Слова сами льются, как вода. Любая тема — от погоды до политики — действительно приносит удовольствие и радует что ли. Я не задумываюсь об уместности тем, что мы поднимаем. Пусть в первую нашу встречу Кайл хотел — я готова поклясться всем своим наследством — убить или выдворить из дома, сейчас он импонирует мне, и, кажется, это взаимно. Улыбка не сходит с моего лица уже больше часа, и все это время мы говорим.
Дождь потихоньку перестает барабанить по крыше и затоплять весь двор. Ветер утихает, как и ураган. Как раз в этот момент входная дверь распахивается, следом слышатся громкие шаги и много ругательств. Маркус, промокший до нитки, едва ли не забегает в гостиную. Его разъяренный взгляд заставляет нас замолчать. Наши глаза встречаются, и у меня перехватывает дыхание. Не понимаю, дело в моем видео или день не задался? С полов синей клетчатой рубашки капает вода, волосы разметались по лицу, но самое главное — его футболка. Мокрая, облепившая каждую мускулу могучего мужского тела. Медленно глотаю ком, вставший поперек горла, и произношу:
— Привет, Маркус.
Мой голос звучит как-то непривычно
