Заведомо известная мужчине, удобная иллюзия, что все в порядке, что ее устраивает, взамен на близость.
— Прости, — прошептала еле слышно. — Я пока не готова…
Мужчина надул щеки, шумно выпустил воздух. Он сделал подачу, но ее не приняли.
«Шайба летит мимо ворот…» — чуть не сказал вслух.
Скрутить бы ее прямо здесь, в машине! Заманчивый вариант. Возможно, даже будет толк. Только повторения не будет. Железно. Как бы ни оказалось сладко, а доверие исчезнет навсегда. А вслед за доверием исчезнет и сама Настя. Не хотелось. Пока не хотелось, а насколько еще хватит его терпения…
Дальше сидеть в машине не было смысла. Он открыл дверцу, вышел, прихватив сумку. «Ты дурак!» — шептал внутренний голос, и Андрей был с ним согласен. Никаких возражений. Впереди, уже знал, ждет холодный душ, спортивные новости и, скорее всего, кожаный диван в гостиной. Надоело все до чертиков! Прав был Иван, только с его удачей можно было так вляпаться, но делать нечего.
Он стремительным шагом, не оглядываясь, направился домой.
Один.
Глупо и уже привычно.
* * *
Настя в отчаянии положила голову на руль. Еще минуту назад бывшие теплыми, руки стали ледяными. Ледышки, как и она сама. От этого холода стало еще хуже. Надоело. Устала. Даже сил завести машину не осталось, словно все они вытекли из ее ненужного никому тела. Обертка. Фантик. Оставалось поражаться, как легко мужчины ведутся на этот липовый образ.
«А он?» — закусила до боли губу, тряхнула головой. Ее капитан, «жених» маленькой Вари, теплый и большой мужчина.
Уже минута, как тяжелая, металлическая дверь подъезда закрылась за Андреем. И никого вокруг, как вымерли. Лишь в салоне Фиата еле уловимый запах. Его аромат. Последнее, что у нее осталось.
— Ааа! — простонала сквозь стиснутые зубы и открыла дверцу авто. — К черту все!
До подъезда добежала за секунды. Возблагодарив Бога за сломанный домофон, влетела в подъезд. Дальше — быстрее, не задумываясь. Ступеньки, этажи, лестничные пролеты — все смешалось в одну картинку. Сердце готово было выпрыгнуть из груди от волнения, а ноги упрямо несли вперед.
У двери квартиры остановилась, нажала на кнопку звонка, и, не услышав ничего, забарабанила в дверь руками.
С другой стороны послышались шлепающие шаги. Щелкнул, открываясь, замок.
— Настя? — Андрей даже раздеться до конца не успел, сбросил лишь обувь и куртку. Ее он не ждал.
— Впустишь? — Барская дрожащими пальцами отбросила со лба непослушную прядь, подняла на него горящие глаза.
— Ты уверена? — хрипло, словно сорванным голосом, уточнил Таранов.
— Да. Только ты меня вначале выслушай.
Вместо ответа он протянул к ней руки и обнял. Тепло и бережно.
В квартире капитана хоккейной команды, как и во время прошлого визита Барской, царил беспорядок. Впрочем, сам капитан не согласился бы с этим утверждением. Все было под рукой — удобно и практично. Для Настии же разложенная тут и там хоккейная амуниция, куча белья в кресле и неизменные банные полотенца на всех дверях, как бы намекали: «Это логово мужчины!»
Гостья обернулась в сторону хозяина квартиры, поежилась. Назад пути нет, это не ее территория, здесь нельзя прогнать, закрыться и остаться одной. Условия изменились. Не дожидаясь помощи, сбросила пальто, сняла сапоги. Десять — пятнадцать секунд, от силы. И как только некоторые дамочки умудряются долго копошиться? Ох, как ей сейчас хотелось хотя бы пять минут. Отсрочка, желанная и недостижимая.
Андрей, тем временем, закрыл входную дверь на замок. Ключ вынимать не стал, ощущая беспричинную уверенность в том, что гостья и сама не захочет уходить. Уж он постарается. Следуя какой-то нелепой традиции, оба, не сговариваясь, направились в кухню. Боясь что-нибудь сломать или разбить, Настя замерла, опершись о спинку высокого стула. Основательный, из массива дерева, как и стол, он напоминал владельца. «С таким надежно…» — подумала не то о стуле, не то о хозяине. Сама не поняла. Надо начинать говорить. Что? Как?
— У тебя есть что-нибудь выпить… покрепче? — сконфуженно спросила гостья.
Андрей задумался: нормально ли будет предлагать даме водку? Спирта у него, как у запасливого булгаковского Бегемота, в закромах не было, а последняя бутылка вина пригодилась для маринования мяса.
— Могу предложить только водку, — он рассеянно развел руками.
— Пойдет, — гостье было все равно. В целом мире не сыскать волшебного зелья, способного изменить ее суть, а вот временно притупить страх, водка годилась в самый раз.
Пока мужчина доставал из холодильника бутылку и искал рюмашки, Настя стянула с шеи красивый шелковый платок. Душил. Выключила мобильный телефон, чтобы случайный звонок не дал повода сбежать. Больше делать было нечего. Андрей все это время поглядывал на нее из-за плеча. Смотрел, как раздевается, словно отсекает пути к отступлению, как снимает маску уверенности и контроля. На его глазах Анастасия Игоревна Барская, богатая наследница, акула пера и высокоинтеллектуальная стерва превращалась в обычную ранимую молодую женщину. Красивую и нежную. Отчаянно захотелось защитить ее, а еще… Этого он хотел уже давно. Собственными руками задушить всех, кто был до.
Звякнули о стол с рюмки, с тихим бульканьем заполнились алкоголем. Граненые стопки. Чего только ни найдешь на съемной квартире! Две. Ей и ему. О закуске хозяин даже не вспомнил. Водка предназначалась как лекарство, «способ употребления: перорально до наступления необходимого эффекта» — всплыло из закоулков памяти.
Выпили по первой, не чокаясь. Алкоголь горячей волной прокатился по пищеводу, обжигая все на своем пути. Настя сморщила свой красивый носик, но спустя минуту махнула рукой, чтобы налил еще. Мало.
Тот налил. Спаивать женщин Таранову еще не приходилось, однако, раз просит, значит надо. Уж в чем, а в здравомыслии Барской он не сомневался.
Вторая рюмка ушла, как и первая, быстро и незаметно. Настя почувствовала, как к щекам приливает кровь, и теплеют ладони.
— Еще? — Андрей вопросительно взглянул на свою гостью.
Та отрицательно покачала головой.
— Вот и хорошо, — закрутил крышечку, убрал в умывальник рюмки. — Теперь рассказывай.
Настя прислушалась к себе, алкоголь уже ослабил внутреннее напряжение, слегка приглушил страх. Осталось признаться. «Хм… — подумала она. — Наверное, даже в некоторых преступлениях признаться легче, чем открыть причину ее отчужденности».
— Возможно, это покажется тебе… — хотела сказать «глупым», осеклась. — Нет. Не так… Проклятие, я не знаю, как начать…
